– Не знаю, не знаю... – вздохнул я. – Может, существует, а может, и нет. – По крайней мере, я уже в нее практически не верю.
Баламут посмотрел на меня как Мюллер на Штирлица в одиннадцатом мгновении весны.
– Выкладывай, давай, – сказал он, закончив сканировать мое лицо. – Что-то ты не такой какой-то... И загадками выражаешься.
– Да что рассказывать... – вздохнул я. – Честно говоря, я сам ничего не понимаю...
– Чего не понимаешь? – спросил Баламут, не дождавшись конца затеянной мною паузы. – Говори, давай, не томи душу.
Я рассказал, как очутился в нашем лагере под Кырк-Шайтаном, как Бельмондо разбил мне нос, как замечательно пахло пловом, и как я вновь оказался в пещере один на один со Шварцнеггером.
– Все это было наяву, – заключил я. – Я видел Худосокова-Сильвера, как вас сейчас...
– Как Македонского, Роксану, Наоми... – продолжил Бельмондо, задумчиво глядя в небо. – Один к одному... Если это болезнь, то что такое здоровье? А если это сон, то что такое реальность?
– Да... Что такое реальность... Хороший вопрос... – поджал я губы. – Помнишь, Борис, как ты сношался с Шарон Стоун и Клаудией Шиффер? И с самой Аллой Борисовной? Я ведь не поверил тебе тогда... Нет, не поверил... А сейчас я очень сильно сомневаюсь, что происходит в воображении, а что на самом деле... Пьер Легран из Дьепа хочет растаять, как утренний туман над Тортугой...
– Знаете, что мальчики... – чеканно проговорила София, когда рассыпанные мною зерна сомнения в действительности происходящего начали бурно прорастать в душах Александра Македонского, Роже Котара, Адама и козла Борьки. – Какая разница, что происходит на самом деле? А если на самом деле мы все давным-давно умерли? Или заснули беспробудно? Повесится что ли тогда?
– Правильно говорит! – поддержал жену Баламут. – Кончайте базар. Понятно, что все наши глюки от Волос Медеи. А с другой стороны, мне абсолютно наплевать из какой действительности мы домой вернемся. Жаль, конечно, что реинкарнация опять, вроде, превращается в фикцию, но что поделаешь?
– Я бы не стал так определенно говорить... – возразил я. – Мне кажется, что мы все яйца складываем в одно лукошко.
– Ты что имеешь в виду? – спросил Баламут с надеждой в голосе.
– А то, что существует и реинкарнация, и галлюцинации вам в голову не приходило? Мне кажется, что Волосы Медеи будят в человеке и мечты с надеждами, и страхи, и то, что было, то есть прошлые жизни... А может быть, и то, что будет... Так что я уверен, почти, уверен, что был Македонский, и была Роксана, и был козел Борька, и даже Аладдин был... По крайней мере, я чувствую в себе и Нуара, и Клита, и Леграна. Понимаете, я чувствую, что на самом деле был ими!
– И я чувствую! – защелкал пальцами развеселившийся Баламут. – Да здравствует Македонский, да здравствует Аладдин!
И выдал идею:
– А давайте все вместе напьемся по этому поводу?
Кто откажется от банкета? Мы согласились и женщины начали колдовать с продуктами, которыми соизволил снабдить нас Худосоков. Бельмондо, найдя в рюкзаке большой кусок свежей говядины (задняя нога килограмм на десять-двенадцать), предложил запечь его в яме. Мы согласились, и скоро посередине крааля запылал костер. Рассевшись вокруг него, мы взялись принимать внутрь не слабо разведенный спирт. После первой кружки Баламут решил подвести промежуточные итоги нашей увеселительной прогулки на Искандеркуль.
– Что мы маем с птицы гусь? – спросил он, удовлетворенно прислушиваясь к благотворным изменениям, производимым огненной водой в его организме. Спросил и сам же начал отвечать:
– Во-первых, Худосоков опять что-то затеял с человечеством. Я не о тех психах, которых он превращает в «нормальных людей». Я – о той энергии, которую он из них выкачивает... Мне кажется, что он придумал что-то пострашнее зомберов. Помните, он говорил нам, что излазил все в прошлом? А если Худосоков затеял что-то именно с ним? Отправит своих зомберов туда, в самое ближайшее прошлое и...
– Хватит рефлексировать, – махнул я рукой. – Наводишь тень на плетень. Худосоков просто сам в себе заблудился, и мне кажется, никогда теперь не выберется...
– Действительно, хватит фантастики, – согласился Баламут. – Вернемся, так сказать к нашей реальности... Во-вторых, значит, все наши попытки выбраться из крааля провалились... За пределами крааля из наших – Полина с Ленкой и проблематичный сын Худосокова Кирилл. Честно говоря, я больше всего надеюсь на Полину... Она вся в Черного, шустрая, должна придумать что-нибудь этакое...
Я понимал, что Баламут говорил о Полине, чтобы как-то поддержать меня. И я с юлагодарностью принял эту поддержку.
– Но больше всего меня беспокоит то, что нас еще не нашли... – продолжил Николай. – Мы столько шуму в Пенджикенте и Айни наделали... Я ведь нарочно там пьянки затеял...
– У Леньки все схвачено... – вздохнула Вероника. – Наверное, пустил милиционеров по ложному следу... Или купил их скопом, и в Москве, и здесь... С него станется, с ментами у него завсегда любовь.
– Давайте выпьем что ли? – прервал возникшую паузу Бельмондо. – Такую тоску навел... Не пир получается, а похороны...
– А где София? – хватился Баламут, увидев, что никто не тянется за пятой кружкой (Вероника попросила налить ей капельку). Оглядел крааль, не увидев жены, с огорчением поставил кружку на достархан, встал, пошел в штольню и тут же выскочил из нее бледный.
– Она наверх полезла! – крикнул он срывающимся голосом. – Ширяться волосами с тоски полезла!
Мы бросились в штольню, подсадили в лаз Баламута и через некоторое время он спустил нам Софию. Взбудораженные, мы вынесли ее к свету и положили на траву. Она лежала и, глядя в небо невидящими глазами, улыбалась.
* * *
...София пришла домой совершенно разбитой. Машина вчера сломалась – надо же, лопнул картер – и ей пришлось весь этот день провести на ногах. И завтра тоже придется несколько раз пересечь весь город. С утра надо будет бежать в институт косметологии убирать эту дурацкую родинку на спине, потом заскочить в школу танцев – румба никак не получается, хоть убей, поменять, что ли, преподавателя? После танцев, надо будет бежать покупать подарок мужу, – вот, юнец, захотел настоящую ковбойскую шляпу. К четырем в пассаже, в кафе, будут ждать Вероника с Ольгой – Вероника никак не может выбрать себе шубку... А в шесть – презентация книги...
«Домой опять приду к десяти...» – подумала София, вставая на зов мужа. По пути в спальню глянула на себя в зеркало, подумала «Да, видок неважнецкий...»
Николай сидел в кресле перед журнальным столиком и рисовал цветными карандашами. Увидев Софию, радостно заулыбался. «Подарю сейчас», – решила она и вернулась в гостиную за ковбойской шляпой. Развернув ее, надела на голову, подошла к зеркалу, улыбнулась своему дурацкому виду и решила привести себя в порядок – Коля любил видеть ее накрашенной, в обтягивающем платье и на каблучках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92