С этими словами она вложила мне в руку пятьдесят долларов, все свои сбережения.
— Не возвращайся никогда, Джонни, -прошептала она, целуя меня на прощанье.
Я понял, что никогда не забуду ее прощальный поцелуй, и этот запах цветов от ее волос, и прохладную нежность ее губ, и сияние этих мягких темных глаз, светящихся любовью и невыплаканными слезами. Я знал, что никогда не увижу Малуйю, и это разрывало мне сердце сильнее, чем мои раны. Когда лодка тихо скользнула от причала в темноту, я сел на корме и печально оглянулся на невидимый остров, вспоминая вновь все, что пережил.
— Возвращайся в свой мир, -сказал мне Кахану. — Никому не говори, кто ты на самом деле, иначе они обязательно найдут тебя. Живи новой жизнью. Теперь ты стал взрослым, мой мальчик. Боги дали тебе возможность начать эту новую жизнь.
Я смотрел, как величественный бронзовый гигант ведет лодку сквозь пролив, и подумал, как странно сложилась моя судьба: именно Джек Кейн «предоставил» мне свою лодку-путь к свободе.
Я думал, что мне делать с этим неожиданным подарком. Я не покидал Калани десять лет. Я никогда не видел города. Я даже не был в Гонолулу или Мауи. Сердце мое сжалось, когда я подумал, что Арчер был прав. Я-дикарь и не знаю, как вести себя в цивилизованном обществе.
Я смотрел на приближающийся остров Мауы, У меня в кармане было пятьдесят долларов, которые дала мне Малуйя, и узелок с чистыми рубашками, которыми она тоже снабдила меня.
И я был свободен.
Глава 29
Кахану собирался сказать Арчеру, что я сбежал на лодке Джека. Он сказал мне, что утопит лодку и скажет, что я, наверное, пропал в море. Не знаю, поверили они ему или нет, но никто не разыскивал меня. Семья Кахану заботилась обо мне, словно я был их собственным ребенком, и я завидовал размеренному течению их жизни, когда каждый день плавно перетекал в следующий.
Они были счастливыми людьми, и я все еще помню, как они собирались на веранде дома и долгими теплыми вечерами сидели там, приветствуя проходящих друзей и соседей, которые иногда поднимались к ним выпить чашечку чая или поесть вместе с хозяевами. Кто-то приносил «укулеле», и они пели чудесные старинные баллады и песни, а женщины танцевали. Даже старушки не могли удержаться, услышав зовущий ритм. Я завидовал им, но знал, что мне нужно идти дальше.
Пять недель спустя, с многочисленными прощаниями и поцелуями, я был посажен на маленькую лодку, следующую в Гонолулу.
Остров Мауи и семья Кахану были для меня передышкой. Я полюбил их и стиль жизни на острове. Более того, я очень сильно привязался к ним, моя «настоящая» семья была адом по сравнению с ними. Но Гонолулу оказался шумным, многолюдным городом, слишком деловым и пугающим для меня, маленького островитянина. А когда я увидел, что знаменитое имя Кейнов написано повсюду-на бортах кораблей, в названиях улиц, -то я понял, что нахожусь на вражеской территории. Я, не тратя время, изобрел себе новое имя Джон Джонс и устроился на работу на первое же судно, перевозящее скот и курсирующее между Гонолулу и Сан-Франциско. По иронии судьбы, это судно называлось «Ранчо Канои», но никто не знал меня. В конце концов, никто ведь и не видел никогда Джонни. Леконте. Я должен был смотреть за скотом, больше ничего во мне не интересовало хозяев.
Я распрощался с Гонолулу, но вперед маячил грозный Сан-Франциско. Я никогда не видел тчких высоких домов, так много автомобилей и толпы людей, шумных, резких, занятых собой. Я не решался переходить улицы, не зная в какую сторону смотреть. Я не знал, как заказывать обед в дешевых кафе и как платить. Люди на улицах с интересом оглядывались на меня, показывая пальцами на мои оборванные лохмотья. Устыдившись, я зашел в магазин и купил две рубашка и первую в своей жизни пару брюк. Потом я постригся у парикмахера и, посмотрев на себя в зеркало, увидев совсем другого человека. Но я знал, что все еще осталось глупым деревенским парнем в большом городе.
Я пересчитал деньги и понял, что у меня осталось всего пять долларов. Мне необходима была работа, но все, что я знал, -это как управляться со скотом. Я как раз размышлял, что мне делать, когда молодой парень, продавец хот-догов на Маркс-стрит, заговорил со мной. Он был одет в красивую униформу-короткий красный жакет и черные брюки-и сказал, что работает слугой в отеле. Он осмотрил меня дружески с ног до головы и сообщил, что я как раз подойду — есть интересная работа. Последний раз я общался с людьми на грузовом судне, и этот парень был первым человеком, который заинтересовался мной. Его звали Аугустус Стивенс. — Зови меня просто Гус, — сказал он дружески, когда мы вместе шли к отелю. Он был ниже меня и такой же худой. Гус рассказал, что приехал с Восточного побережья сюда на запад в поискав своей фортуны. В то время ему было шестнадцать лет, а много лет спустя я увидел его имя вновь-он стал президентом известной нефтяной компании. Значцт, он все же нашел свою фортуну. Но тогда он едва сводил концы с концами, как и я, поэтому мы заключили союз.
В тот знаменательный день я стал слугой отеля. Мое собственное имя Джонни было Написано на карточке, прикрепленной к лацкану моего красного форменного жакета, и я должен был выполнять разные поручения, открывать двери, носить багаж. Начальная плата была крошечной, но Гус сказал, чпю ее поднимают, и был прав. Я нашел себе крохотную дешевую комнатку без мебели в китайском квартале и понял, что, питаясь рисом и шпротами в местном ресторанчике, смогу прожить.
Я обосновался в китайском квартале. Я понимал обычаи китайцев лучше, чем они сами-мрачные служащие того же отеля, с которыми я вместе работал. Но между мной и «семьей» на островах все же было недостаточно безопасное расстояние. Я знал, что Джек и Арчер часто наведываются в Сан-Франциско, и я постоянно был настороже, оглядывался на улицах, рассматривал жильцов отеля. Мне нужно было, чтобы нас разделяло не меньше тысячи миль, только тогда я почувствовал бы, что сбежал от них.
Я мечтал скопить немного денег, чтобы поехать во Францию, на виллу «Мимоза». Я надеялся, что Нэнни Бил еще там и помнит мальчика, которого она оставила на Калани много лет назад. Но тут я прочел в газетах, что в Европе началась война, и Франция оккупирована Германией. И я понял, что Нэнни и вилла так и остались мечтой.
Был 1941 год. Я привык к своей работе в отеле и уже получал удовольствие от своей проворности и благодарность и чаевые от клиентов. В выходные я обследовал город, глядя на все глазами человека, впервые увидевшего пирамиды. Я катался на подножках трамваев, иногда на пароме переправлялся через залив, чтобы посмотреть на леса и холмы. Иногда я ходила в кинотеатр вместе с Тусом. В основном на вестерны. Мне нравились лошади и съемки.
Но 7 декабря японцы атаковали Пирл-Харбор, и США были втянуты в войну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95