– Спасибо, что прочистили мне мозги!
Тима с Ритой весело переглядываются.
– Поехали в библиотеку! Я готов! – Даня выхватывает у мальчика из рук пульт и кладет большой палец рядом с кнопкой. Губы писателя выгибаются в жестокой хладнокровной ухмылке. – Поехали! Покажем этим ублюдкам!
– Шеповалов, ты чего – совсем дурак?! – смеется девушка. – Мы же пошутили!!!– Аахххаах! – покатывается Тима… – Рита, дай пять! Нет, ты видела? Видела? Ахахах…Фанатичная ухмылка писателя надувается неподдельной обидой.
– Так что, это все фальшивое? – спрашивает он и, не дожидаясь ответа, нажимает кнопку. Свет мигающей лампочки становится оранжевым.
– Ну почему же! – Тима забирает у писателя пульт. – Все настоящее. Просто надо три раза нажимать.
– Зеленый, оранжевый, красный, – поясняет Рита. – Как на светофоре…
Никитин до невозможного выкручивает руль, чтобы вписаться в резкий поворот. Даню бросает к окну, размазывая лицом по холодному стеклу. Он видит Веру: та стоит на тротуаре и разговаривает с каким-то мрачным типом в длиннополом грязном пальто. Издалека тип похож на вернувшегося и отъевшегося Чацкого. Да уж, ничего себе первый встречный… Писатель откидывается на спинку кресла и осматривает машину Никитина. Именно так он себе ее и представлял: кроличья лапка, покачивающаяся из стороны в сторону у потрескавшегося лобового стекла; клетчатая обивка сидений в неисчислимых сигаретных ожогах…
– Так что вам нужно тогда? Зачем вы меня украли?
– У нас к тебе пара вопросов, – объясняет Рита. – По сюжету…
– Да нет никакого сюжета.
– Я почему-то так и думала… – Рита открывает нож и осторожно проводит ногтем по лезвию. – Шеповалов, да ты действительно маньяк. Ты чего, все время с этим по улицам ходишь?
– Конечно, маньяк! – говорит Никитин. – Если бы у меня, как у нормальных людей, две почки было – у господина писателя все бы рухнуло, так что ли? Да он мне еще за кота ответит!
– За какого кота? Не писал я ничего про котов!
– Дэн, есть такая птичка, называется Непиздичка!
– Да я тебе клянусь, не знаю я ничего про кота!
– Не знаешь? Так я тебе сейчас расскажу!
– Нет! – вмешивается Рита. – Костя, ты, конечно, извини, но у меня тонко организованная психика, я твой страстный монолог не смогу еще раз выслушивать. Ты лучше успокойся пока! А то с твоей шикарной манерой вождения, боюсь, нас в итоге может доставить муниципальный транспорт. Со спецсигналами… Я сама все расскажу про кота. В общем, Дань, у Никитина был кот-альбинос, который ему приносил счастье, он его за бешеные деньги купил. Как там его звали… Батискаф? – Акваланг, – Никитин затягивается только что прикуренной сигаретой. – Аква, малыш мой бедный. Да он не кот даже, он брат мне был реально! Я его у самого Вовы Акваланга купил.
– Никитин, затягивайся глубже! Так вот, Дань, недавно Никитин залил соседей – газовая колонка у него в ванной взорвалась. Те хотели в суд подавать и пообещали прийти утром со свидетелями, чтобы устроить проверку: он их залил или кто-то другой.
– Идиоты, – прокомментировал Никитин. – Они бы еще через неделю пришли. – Сигарета явно оказывала на него благотворное успокаивающее действие.
– Никитин вытер всю воду, но пол все равно впитал влагу, это было заметно. Поэтому он решил поставить на ночь в ванную большой открытый вентилятор – чтобы высушить его. А так как сушить нужно было пол под ванной, вентилятор пришлось положить на бок.
– Аква… – всхлипывает Никитин. – Усатка мой несчастный…
– Да что с этим котом случилось-то? – не выдерживает Даня.
– Аква ночью зашел в ванную и решил зачем-то понюхать вентилятор. А когда утром явились соседи, стены и потолок там были уже выкрашены в такие замечательные цвета, что… В общем, сам понимаешь, – продолжает Рита. – Для тебя просто буквы, а нам с этим жить, так что хотелось бы заранее узнать, что нас ждет. Не возражаешь?
– Нет, конечно! Вы бы сразу так и сказали… Я что… Я только рад… Наоборот, может, посоветуете что-нибудь… – Даня достает блокнот, на гладкой пластиковой обложке которого изображен утенок Дональд, пробивший собой дыру в кирпичной стене. – Вы только не обращайте внимание на мелочи, там все сырое еще. Но примерно понятно, что должно произойти. Где же оно… А, вот, со второго абзаца читайте…
Рита жадно пробегает глазами текст: строчку за строчкой. С каждой перевернутой страницей улыбка на ее лице тает.
– Ку-клукс-клан? Джордано Бруно? Писатель ежится, будто за шиворот ему порывом ветра набросало холодной снежной крупы.
– Даня, что это за бред?
– Сама ты бред, – обижается писатель. Он пытается скрестить руки на груди, но жилет из динамита мешает. – Дальше читай…Девушка быстро пролистывает страницы блокнота, выхватывая самое главное. Вот уже и последний листок, покрытый фиолетовой сеткой. Два коротких предложения. Точка.
– Вот так значит? Да?
– Что? Что там написано? – Тима не может усидеть на месте от любопытства. – Что с нами будет?
Писатель не выдерживает взгляда Риты и опускает глаза.
– В общем, так, Даня. Это все, конечно, смешно и замечательно, но у тебя теперь есть ровно 15 минут, чтобы все переписать. От начала и до конца.
– Но… – Я думаю, ты сам понимаешь, что именно я имею в виду… – Рита отдает ему блокнот. – Пиши, Даня! Пиши!
– У меня предложение, – вмешивается Никитин, – если Дэн все равно сейчас все переписывать будет, пусть хоть какую-то часть напишет не от третьего, а от первого лица. Я не против, если от моего… И пусть почку мне вернет!
– Я бы лучше от лица Риты написал, – говорит писатель.
– От моего у тебя не получится, – говорит Рита, – ты извини, Дань, но таланта маловато, да и возраст не тот: хорошо писать от лица женщины мужчина может только лет в семьдесят, когда они его уже не интересуют. Ну, да тебе самому решать. Можешь хоть от лица… то есть от морды пса Ломбарда писать, ты пойми, что не это главное. Кстати, я бы на твоем месте поторопилась, время уже пошло…
– Ну хорошо… Только я не могу, когда вы смотрите! Отвернитесь!
Даня поспешно выводит на чистом листе большие небрежные буквы: ручка скользит по бумаге все быстрее и быстрее, оставляя за собой совершенно нечитаемые следы. Отвернувшись к окну Рита слушает, как скрипит бумага. Что он там пишет? Что будет дальше? Нас всех убивает наше любопытство. Даня поставил правую ногу на сиденье, положил на колено блокнот. Буквы, торопливые буквы: как загнанные животные, бегущие от охотников к обрыву – последней странице. Рита заглядывает Дане через плечо и видит, что никакие это не буквы, а отпечатки ботинок на грязном осеннем тротуаре. Купюру в пятьдесят фунтов несет ветром с проезжей части. Она кувыркается в ночи, съезжает из стороны в сторону по переменчивым горкам воздушных потоков и наконец приземляется к ногам Веры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Тима с Ритой весело переглядываются.
– Поехали в библиотеку! Я готов! – Даня выхватывает у мальчика из рук пульт и кладет большой палец рядом с кнопкой. Губы писателя выгибаются в жестокой хладнокровной ухмылке. – Поехали! Покажем этим ублюдкам!
– Шеповалов, ты чего – совсем дурак?! – смеется девушка. – Мы же пошутили!!!– Аахххаах! – покатывается Тима… – Рита, дай пять! Нет, ты видела? Видела? Ахахах…Фанатичная ухмылка писателя надувается неподдельной обидой.
– Так что, это все фальшивое? – спрашивает он и, не дожидаясь ответа, нажимает кнопку. Свет мигающей лампочки становится оранжевым.
– Ну почему же! – Тима забирает у писателя пульт. – Все настоящее. Просто надо три раза нажимать.
– Зеленый, оранжевый, красный, – поясняет Рита. – Как на светофоре…
Никитин до невозможного выкручивает руль, чтобы вписаться в резкий поворот. Даню бросает к окну, размазывая лицом по холодному стеклу. Он видит Веру: та стоит на тротуаре и разговаривает с каким-то мрачным типом в длиннополом грязном пальто. Издалека тип похож на вернувшегося и отъевшегося Чацкого. Да уж, ничего себе первый встречный… Писатель откидывается на спинку кресла и осматривает машину Никитина. Именно так он себе ее и представлял: кроличья лапка, покачивающаяся из стороны в сторону у потрескавшегося лобового стекла; клетчатая обивка сидений в неисчислимых сигаретных ожогах…
– Так что вам нужно тогда? Зачем вы меня украли?
– У нас к тебе пара вопросов, – объясняет Рита. – По сюжету…
– Да нет никакого сюжета.
– Я почему-то так и думала… – Рита открывает нож и осторожно проводит ногтем по лезвию. – Шеповалов, да ты действительно маньяк. Ты чего, все время с этим по улицам ходишь?
– Конечно, маньяк! – говорит Никитин. – Если бы у меня, как у нормальных людей, две почки было – у господина писателя все бы рухнуло, так что ли? Да он мне еще за кота ответит!
– За какого кота? Не писал я ничего про котов!
– Дэн, есть такая птичка, называется Непиздичка!
– Да я тебе клянусь, не знаю я ничего про кота!
– Не знаешь? Так я тебе сейчас расскажу!
– Нет! – вмешивается Рита. – Костя, ты, конечно, извини, но у меня тонко организованная психика, я твой страстный монолог не смогу еще раз выслушивать. Ты лучше успокойся пока! А то с твоей шикарной манерой вождения, боюсь, нас в итоге может доставить муниципальный транспорт. Со спецсигналами… Я сама все расскажу про кота. В общем, Дань, у Никитина был кот-альбинос, который ему приносил счастье, он его за бешеные деньги купил. Как там его звали… Батискаф? – Акваланг, – Никитин затягивается только что прикуренной сигаретой. – Аква, малыш мой бедный. Да он не кот даже, он брат мне был реально! Я его у самого Вовы Акваланга купил.
– Никитин, затягивайся глубже! Так вот, Дань, недавно Никитин залил соседей – газовая колонка у него в ванной взорвалась. Те хотели в суд подавать и пообещали прийти утром со свидетелями, чтобы устроить проверку: он их залил или кто-то другой.
– Идиоты, – прокомментировал Никитин. – Они бы еще через неделю пришли. – Сигарета явно оказывала на него благотворное успокаивающее действие.
– Никитин вытер всю воду, но пол все равно впитал влагу, это было заметно. Поэтому он решил поставить на ночь в ванную большой открытый вентилятор – чтобы высушить его. А так как сушить нужно было пол под ванной, вентилятор пришлось положить на бок.
– Аква… – всхлипывает Никитин. – Усатка мой несчастный…
– Да что с этим котом случилось-то? – не выдерживает Даня.
– Аква ночью зашел в ванную и решил зачем-то понюхать вентилятор. А когда утром явились соседи, стены и потолок там были уже выкрашены в такие замечательные цвета, что… В общем, сам понимаешь, – продолжает Рита. – Для тебя просто буквы, а нам с этим жить, так что хотелось бы заранее узнать, что нас ждет. Не возражаешь?
– Нет, конечно! Вы бы сразу так и сказали… Я что… Я только рад… Наоборот, может, посоветуете что-нибудь… – Даня достает блокнот, на гладкой пластиковой обложке которого изображен утенок Дональд, пробивший собой дыру в кирпичной стене. – Вы только не обращайте внимание на мелочи, там все сырое еще. Но примерно понятно, что должно произойти. Где же оно… А, вот, со второго абзаца читайте…
Рита жадно пробегает глазами текст: строчку за строчкой. С каждой перевернутой страницей улыбка на ее лице тает.
– Ку-клукс-клан? Джордано Бруно? Писатель ежится, будто за шиворот ему порывом ветра набросало холодной снежной крупы.
– Даня, что это за бред?
– Сама ты бред, – обижается писатель. Он пытается скрестить руки на груди, но жилет из динамита мешает. – Дальше читай…Девушка быстро пролистывает страницы блокнота, выхватывая самое главное. Вот уже и последний листок, покрытый фиолетовой сеткой. Два коротких предложения. Точка.
– Вот так значит? Да?
– Что? Что там написано? – Тима не может усидеть на месте от любопытства. – Что с нами будет?
Писатель не выдерживает взгляда Риты и опускает глаза.
– В общем, так, Даня. Это все, конечно, смешно и замечательно, но у тебя теперь есть ровно 15 минут, чтобы все переписать. От начала и до конца.
– Но… – Я думаю, ты сам понимаешь, что именно я имею в виду… – Рита отдает ему блокнот. – Пиши, Даня! Пиши!
– У меня предложение, – вмешивается Никитин, – если Дэн все равно сейчас все переписывать будет, пусть хоть какую-то часть напишет не от третьего, а от первого лица. Я не против, если от моего… И пусть почку мне вернет!
– Я бы лучше от лица Риты написал, – говорит писатель.
– От моего у тебя не получится, – говорит Рита, – ты извини, Дань, но таланта маловато, да и возраст не тот: хорошо писать от лица женщины мужчина может только лет в семьдесят, когда они его уже не интересуют. Ну, да тебе самому решать. Можешь хоть от лица… то есть от морды пса Ломбарда писать, ты пойми, что не это главное. Кстати, я бы на твоем месте поторопилась, время уже пошло…
– Ну хорошо… Только я не могу, когда вы смотрите! Отвернитесь!
Даня поспешно выводит на чистом листе большие небрежные буквы: ручка скользит по бумаге все быстрее и быстрее, оставляя за собой совершенно нечитаемые следы. Отвернувшись к окну Рита слушает, как скрипит бумага. Что он там пишет? Что будет дальше? Нас всех убивает наше любопытство. Даня поставил правую ногу на сиденье, положил на колено блокнот. Буквы, торопливые буквы: как загнанные животные, бегущие от охотников к обрыву – последней странице. Рита заглядывает Дане через плечо и видит, что никакие это не буквы, а отпечатки ботинок на грязном осеннем тротуаре. Купюру в пятьдесят фунтов несет ветром с проезжей части. Она кувыркается в ночи, съезжает из стороны в сторону по переменчивым горкам воздушных потоков и наконец приземляется к ногам Веры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43