И того навыка, который был у старых членов экипажей – там работали мастера высочайшего класса, – попросту нет. Спасательная служба флота в очень плохом состоянии…»
Все это так. Но даже, несмотря на это, на старые батареи и потерю, быть может, былых навыков, пилоты «бестеров» и «призов» все же сделали то, что от них требовалось – состыковались с аварийно-спасательным люком атомарины. Они бы, безусловно, его открыли и спустились в отсек до прибытия норвежских водолазов, если бы шлюзовая камера этого люка не была затоплена…
Поверим рассказу одного из опытнейших подводных спасателей капитану 3-го ранга Андрею Шолохову. Его «Приз» опустился на «Курск» 17 августа.
– …При первом погружении мы работали чуть больше четырех часов. Восемь раз садились на комингс лодки и последний раз «сидели» на нем больше двадцати минут – четко на посадочной площадке.
Как это происходит? Зависаем и, со всей дури работая винтами, придавливаем аппарат к посадочной площадке.
…У нас есть устройство, захватывающее обух на крышке люка. Обух – обычный металлический выступ. Захватив его, мы стали подтягивать аппарат. Но так называемого присоса не произошло. И обух мы согнули, потом пришлось его переваривать.
Почему не произошло «присоса»? Либо негерметичность стального стакана, в котором находится люк, либо негерметичность присасываемой камеры.
Открывать входной люк при таких обстоятельствах было бессмысленно. Командир «Приза» поясняет это так:
– Наша задача – пристыковаться к комингс-площадке (и они её выполнили! – Н.Ч.). Дальнейшие действия за двумя подводниками (с однотипной «Курску» лодки. – Н.Ч.), которые должны были спуститься в камеру присоса и в стакане комингс-площадки открыть специальный клапан. Открыть и посмотреть: если давление начнет повышаться – значит, в лодке вода.
А поднимать люк было бессмысленно. Если бы в лодке были живые люди, они открыли бы люк сами и вышли на поверхность с индивидуальными спасательными аппаратами. Открыв люк, мы бы их просто утопили.
Заметим, 17 августа российские акванавты установили, что обеспечить герметичный стык между тубусом спасательного аппарата и стаканом аварийного люка – невозможно. Невозможно по причине того, что стакан «не держит вакуум» – где-то трещина, до которой не добраться. С этого момента отпала необходимость в иностранной помощи, поскольку и пилоты английской мини-субмарины столкнулись бы с той же самой безысходной проблемой – трещина, которая возникла при взрыве ли, при ударе о грунт – не давала возможности осушить переходную камеру. Все. Это был приговор тем, кто ещё мог жить в девятом. Специалистам это было ясно как дважды два. Но высокое начальство, но родственники погибших, но читающая и припавшая к телеэкранам публика не хотели верить в такой исход.
Отовсюду понеслись гневные крики: «Вы ничего не можете, у вас допотопная техника, вы растеряли все навыки! Надо было сразу просить иностранной помощи!»
И тем не менее 17 августа полуживая, полуразграбленная, кем только не клятая спасательная служба Российского военно-морского флота в виде обшарпанного и немолодого судна «Михаил Рудницкий» доказала, что она м о г л а без посторонней помощи извлечь подводников из кормового отсека! Восемь раз за одно погружение садился «Приз» на комингс-площадку! Это что – утраченные навыки? Этого мало для того, чтобы убедиться в невозможности присоса к комингс-площадке?
Представим на минуту: роковая трещина не повредила стакан аварийного люка – уже тогда, в то первое погружение «Приза» на его борт смогли бы перейти первые три подводника, если бы они были ещё живы, если бы их отсек был сухим и «держал» давление. Но не было ни того, ни другого, ни третьего…
Право открыть входной люк, когда уже не было никакой опасности затопить уцелевших, предоставили норвежским водолазам, они-то и снискали себе ореол настоящих «профи», истинных спасателей, которых позвали слишком поздно из-за «морских амбиций» и «преступной медлительности» негодяев адмиралов.
Одни комментаторы громко гневались и клеймили всех направо и налево, другие бесстрастно «информировали»: «Рудницкий» продолжает тщетные попытки закрепления спасательного снаряжения на корпусе подводной лодки… Спасатели применяют более совершенный аппарат «Бестер». Но он также оказывается неэффективным».
Да не «Бестер» оказывается неэффективным, а неэффективна шахта выходного люка с трещиной от взрыва. И вовсе не тщетными были попытки «Рудницкого» закрепить спасательное снаряжение, то бишь автономные аппараты, на корпусе лодки. Восемь раз только за одно погружение садился «Приз» Андрея Шолохова на комингс-площадку и закреплялся на ней. Смысл был не в «закреплении спасательного снаряжения», а в невозможности осушить доступ к лодочному люку. И нет в том никакой вины тех, кто это героически пытался осуществить.
Эх, если бы дали капитану 3-го ранга Шолохову сказать об этом перед телекамерой. Но мы узнали его правду только в сентябре, когда уже все вдоволь накричались и наплакались…
Глава третья
А БЫЛИ ЛИ СТУКИ?
Итак, 12 августа в 23 часа 30 минут «Курск» не вышел на очередной сеанс связи. Такое иногда случается, и это ещё не давало повода к самым худшим предположениям.
Спасательная операция началась сразу же, как только по флоту был объявлен поиск не вышедшего на контрольный сеанс связи «Курска». Поиск пропавшей субмарины, её обследование – это все спасательная операция, это её начальный этап. Невозможно спасать подводную лодку без информации о её реальном положение на грунте и техническом состоянии. Все это было проделано в рекордно короткие для таких аварий и таких гидрометеоусловий сроки.
Для сравнения: «Курск» лег на грунт неподалеку от того места, где в 1961 году так же неожиданно и безвестно затонула со всем экипажем дизельная подводная лодка С-80. Ее нашли и подняли лишь спустя семь лет. «Курск» успели найти менее чем за сутки. Он лежал с большим креном и поднятым командирским перископом в 48 милях от берега. Эта важная подробность может сказать о многом. Несчастье произошло на перископной глубине, видимо, при подвсплытии на сеанс связи. Эта глубина для подводников опаснее предельной, так как субмарины всех флотов мира не раз и не два попадали под форштевни надводных судов именно на перископной глубине. Трудно представить, чтобы акустики «Курска» не услышали перед подвсплытием шумы надводного корабля. Трудно надводному кораблю скрыть факт столкновения с подводным объектом.
Когда в Авачинской бухте затонул атомоход К-429, корабля хватились спустя почти сутки. Искать «Курск» адмирал Попов распорядился сразу же, как только ему доложили о невыходе подводного крейсера на связь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Все это так. Но даже, несмотря на это, на старые батареи и потерю, быть может, былых навыков, пилоты «бестеров» и «призов» все же сделали то, что от них требовалось – состыковались с аварийно-спасательным люком атомарины. Они бы, безусловно, его открыли и спустились в отсек до прибытия норвежских водолазов, если бы шлюзовая камера этого люка не была затоплена…
Поверим рассказу одного из опытнейших подводных спасателей капитану 3-го ранга Андрею Шолохову. Его «Приз» опустился на «Курск» 17 августа.
– …При первом погружении мы работали чуть больше четырех часов. Восемь раз садились на комингс лодки и последний раз «сидели» на нем больше двадцати минут – четко на посадочной площадке.
Как это происходит? Зависаем и, со всей дури работая винтами, придавливаем аппарат к посадочной площадке.
…У нас есть устройство, захватывающее обух на крышке люка. Обух – обычный металлический выступ. Захватив его, мы стали подтягивать аппарат. Но так называемого присоса не произошло. И обух мы согнули, потом пришлось его переваривать.
Почему не произошло «присоса»? Либо негерметичность стального стакана, в котором находится люк, либо негерметичность присасываемой камеры.
Открывать входной люк при таких обстоятельствах было бессмысленно. Командир «Приза» поясняет это так:
– Наша задача – пристыковаться к комингс-площадке (и они её выполнили! – Н.Ч.). Дальнейшие действия за двумя подводниками (с однотипной «Курску» лодки. – Н.Ч.), которые должны были спуститься в камеру присоса и в стакане комингс-площадки открыть специальный клапан. Открыть и посмотреть: если давление начнет повышаться – значит, в лодке вода.
А поднимать люк было бессмысленно. Если бы в лодке были живые люди, они открыли бы люк сами и вышли на поверхность с индивидуальными спасательными аппаратами. Открыв люк, мы бы их просто утопили.
Заметим, 17 августа российские акванавты установили, что обеспечить герметичный стык между тубусом спасательного аппарата и стаканом аварийного люка – невозможно. Невозможно по причине того, что стакан «не держит вакуум» – где-то трещина, до которой не добраться. С этого момента отпала необходимость в иностранной помощи, поскольку и пилоты английской мини-субмарины столкнулись бы с той же самой безысходной проблемой – трещина, которая возникла при взрыве ли, при ударе о грунт – не давала возможности осушить переходную камеру. Все. Это был приговор тем, кто ещё мог жить в девятом. Специалистам это было ясно как дважды два. Но высокое начальство, но родственники погибших, но читающая и припавшая к телеэкранам публика не хотели верить в такой исход.
Отовсюду понеслись гневные крики: «Вы ничего не можете, у вас допотопная техника, вы растеряли все навыки! Надо было сразу просить иностранной помощи!»
И тем не менее 17 августа полуживая, полуразграбленная, кем только не клятая спасательная служба Российского военно-морского флота в виде обшарпанного и немолодого судна «Михаил Рудницкий» доказала, что она м о г л а без посторонней помощи извлечь подводников из кормового отсека! Восемь раз за одно погружение садился «Приз» на комингс-площадку! Это что – утраченные навыки? Этого мало для того, чтобы убедиться в невозможности присоса к комингс-площадке?
Представим на минуту: роковая трещина не повредила стакан аварийного люка – уже тогда, в то первое погружение «Приза» на его борт смогли бы перейти первые три подводника, если бы они были ещё живы, если бы их отсек был сухим и «держал» давление. Но не было ни того, ни другого, ни третьего…
Право открыть входной люк, когда уже не было никакой опасности затопить уцелевших, предоставили норвежским водолазам, они-то и снискали себе ореол настоящих «профи», истинных спасателей, которых позвали слишком поздно из-за «морских амбиций» и «преступной медлительности» негодяев адмиралов.
Одни комментаторы громко гневались и клеймили всех направо и налево, другие бесстрастно «информировали»: «Рудницкий» продолжает тщетные попытки закрепления спасательного снаряжения на корпусе подводной лодки… Спасатели применяют более совершенный аппарат «Бестер». Но он также оказывается неэффективным».
Да не «Бестер» оказывается неэффективным, а неэффективна шахта выходного люка с трещиной от взрыва. И вовсе не тщетными были попытки «Рудницкого» закрепить спасательное снаряжение, то бишь автономные аппараты, на корпусе лодки. Восемь раз только за одно погружение садился «Приз» Андрея Шолохова на комингс-площадку и закреплялся на ней. Смысл был не в «закреплении спасательного снаряжения», а в невозможности осушить доступ к лодочному люку. И нет в том никакой вины тех, кто это героически пытался осуществить.
Эх, если бы дали капитану 3-го ранга Шолохову сказать об этом перед телекамерой. Но мы узнали его правду только в сентябре, когда уже все вдоволь накричались и наплакались…
Глава третья
А БЫЛИ ЛИ СТУКИ?
Итак, 12 августа в 23 часа 30 минут «Курск» не вышел на очередной сеанс связи. Такое иногда случается, и это ещё не давало повода к самым худшим предположениям.
Спасательная операция началась сразу же, как только по флоту был объявлен поиск не вышедшего на контрольный сеанс связи «Курска». Поиск пропавшей субмарины, её обследование – это все спасательная операция, это её начальный этап. Невозможно спасать подводную лодку без информации о её реальном положение на грунте и техническом состоянии. Все это было проделано в рекордно короткие для таких аварий и таких гидрометеоусловий сроки.
Для сравнения: «Курск» лег на грунт неподалеку от того места, где в 1961 году так же неожиданно и безвестно затонула со всем экипажем дизельная подводная лодка С-80. Ее нашли и подняли лишь спустя семь лет. «Курск» успели найти менее чем за сутки. Он лежал с большим креном и поднятым командирским перископом в 48 милях от берега. Эта важная подробность может сказать о многом. Несчастье произошло на перископной глубине, видимо, при подвсплытии на сеанс связи. Эта глубина для подводников опаснее предельной, так как субмарины всех флотов мира не раз и не два попадали под форштевни надводных судов именно на перископной глубине. Трудно представить, чтобы акустики «Курска» не услышали перед подвсплытием шумы надводного корабля. Трудно надводному кораблю скрыть факт столкновения с подводным объектом.
Когда в Авачинской бухте затонул атомоход К-429, корабля хватились спустя почти сутки. Искать «Курск» адмирал Попов распорядился сразу же, как только ему доложили о невыходе подводного крейсера на связь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81