Ты не можешь поверить в то, как глубоко я и мои товарищи уважаем тебя, несмотря на предательскую слабость воли. Но поверь хотя бы вот чему: ты заперт в лабиринте иллюзий, и все же угрызения совести или глупость наших врагов дают тебе небольшую надежду на побег, крошечную щель, лазейку в непробиваемой тюремной стене.
Ты должен сейчас же отправиться со мной во внешний мир, к далекому Нептуну, во тьму, где власть Солнца и машин Золотой Ойкумены ослабевает. В результате длительной борьбы и споров мы заставили закон Золотой Ойкумены даровать изгнанникам в наших краях такую независимость ума и свободу, о какой нельзя и помыслить здесь. Наши мысли не контролируются тиранией благожелательных машин. Попав туда, ты станешь одним из нас. Твоя душа и память излечатся от страшной травмы. Твое тело изменится, станет похожим на наши, твой разум будет включен в наше всеохватывающее сообщество.
Но ты должен отправиться прямо сейчас, не откладывая. Оставь жену, оставь свою жизнь, свои мечты о богатстве, свой дом-поместье. Оставь все. Скажи «прощай» теплу и солнцу, поехали!»
Мысли Фаэтона разбежались. Все это было так странно. Он знал, что значит слово «враги», это слово означало что-то вроде конкурентов, но злобных и нецивилизованных. Сама мысль, что структура Золотой Ойкумены могла быть враждебной, казалась такой же абсурдной, как железное небо. Фаэтон знал, что такое безумие, из исторических симуляций, так же как знал, что такое кремневый топор или болезнь. Он вполне допускал мысль, что нептунец сошел с ума. Но он был не в состоянии в это поверить.
Итак, мысли отсутствовали. Он не нашел ничего лучшего, чем сказать:
– Если я разбужу мое реальное тело, чтобы уехать за пределы Ноуменальной ментальности, я не смогу уберечь информацию, хранящуюся в моем разуме, записанную на случай физических повреждений. Могут быть потеряны важные части моей жизни, моего опыта, я могу даже лишиться бессмертия и умереть по-настоящему и окончательно.
– Но я же говорю тебе, что ты не умрешь, а сольешься с Тритонской композицией и достигнешь более тонкого, высокого бытия!
2
Пэры, располагавшие различной скоростью мышления и системами мышления, переваривали, сосредоточенно обдумывали, изучали 9200 прогнозов воздействия следующей Трансцендентальности на грядущее тысячелетие. Они делали это либо напрямую, либо, если у них не было постоянных расширителей умственных возможностей, через вспомогательный разум.
Период ожидания был вырезан из памяти Гелия: он сразу перенесся во времени и ощущениях к следующей стадии обсуждения, для него паузы не было. Возможно, просмотр прогнозов занял часы, возможно, лишь секунды.
Орфей Бесчисленный Утверждающий, являвшийся бесспорным лидером среди пэров, физически не присутствовал на собрании или еще где-либо. Он был старейшим и богатейшим из семерых. Для Гелия он существовал в образе темноволосого бледного юноши, лицо которого было на удивление бесстрастным, а взгляд немигающих глаз был устремлен в себя, словно он поглощен своими мыслями. На нем был длинный черный термоплащ, какие носили на Плутоне, настолько необычный и старомодный, что только на маскараде он не привлекал к себе особого внимания. Высокий воротник доходил до самых ушей, а наплечники были много шире плеч, из-за чего голова казалась маленькой и как будто детской.
Орфей говорил очень тихо.
– Мы приветствуем чувства, высказанные нашим самым молодым пэром. Нам представляется бесспорным, что в оптимальных условиях жизни любое изменение являет собой распад. И Гелий слишком хорошо знает, что хаос, предательство и безрассудство мы можем встретить не только в наших собственных домах, владениях, но даже в сердцах наших близких.
Сначала все молчали. Все глаза были устремлены на Гелия. В комнате повисла неловкая тишина.
Ганнис (или один из них) физически присутствовал в библиотеке Аурелианского дома, где проходило собрание «на самом деле». Он был одет как один из героев мифологии Первой ментальной структуры: на нем были небесно-голубые с белым одежды, остроконечная корона, а вместо скипетра он держал в руке молнию. Он обладал авторским правом на выразительное лицо: черная борода, глубоко сидящие и широко посаженные глаза, высокий царственный лоб. За его спиной, на спинке кресла, слева и справа восседали орел и орлица. Глаза Ганниса пылали хищным огнем так же, как и глаза его птиц, а его рокочущий голос был приятным и бодрым.
Он заговорил, чтобы снять возникшее напряжение:
– Старейшина Орфей! Сейчас ты вскрыл старые раны. Гелий полностью контролирует Фаэтона. Зачем вспоминать эпизод, о котором все мы решили не вспоминать больше никогда? Надеюсь, мы больше не будем говорить об этом.
Орфей заговорил совсем тихо, словно беседовал сам с собой, даже глаза его оставались неподвижными:
– Мы и не говорим. Мы просто отметили, что у Гелия есть серьезная причина, чтобы проявить непреклонный энтузиазм в защите традиций и общепринятой морали.
Орфей был членом маленькой своеобразной школы, очень древней, называемой Школой Вечности, или «Ионитной». Они записывали неизменный, идеализированный образ самих себя в перманентное компьютерное пространство. Этот шаблон регулярно создавал свою оживавшую вслед за тем эманацию или фантом. Новые фантомы поглощали всю информацию, которую собрали предшествовавшие им активированные или живые фантомы с момента появления шаблона, но при этом не воспринимали никаких изменений личности, философии или основных ценностей. Члены этой школы никогда не изменялись, как будто были заморожены.
С большим трудом Курия признала правовой статус ионитов как мыслящих существ, а не как призраков или записей. При этом мнение Курии и общества не всегда совпадало.
(Часть сознания Гелия находилась на другом канале, но тем не менее он увидел, что Орфей отключил сенсорий. Орфей не видел комнаты, беседу он воспринимал в виде текста, а выражение лиц и жесты, сопровождавшие речь, появлялись в виде картинок с текстом, напоминавших игральные карты. Больше никаких объектов или фона. Все остальное скрыто чернотой. Обеспокоенный Гелий снизил параметры изображения и переключил внимание на собственную версию происходящего.)
3
Фаэтон молчал, пораженный услышанным. Он должен быть изгнан, но он все еще здесь. Все это было так удивительно и странно, как в драме, какие создавала в глубокой виртуальности его жена. Нептунец продолжал:
– Я уже вызвал челнок поверхность – орбита, который отвезет нас на мой корабль «Серное Рок». Одна из возможностей моего основного уровня – вакуумный генератор, он позволит мне лететь, в то время как поверхностные жидкости смогут поддерживать твой жизненный цикл до стыковки с судном в пространстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Ты должен сейчас же отправиться со мной во внешний мир, к далекому Нептуну, во тьму, где власть Солнца и машин Золотой Ойкумены ослабевает. В результате длительной борьбы и споров мы заставили закон Золотой Ойкумены даровать изгнанникам в наших краях такую независимость ума и свободу, о какой нельзя и помыслить здесь. Наши мысли не контролируются тиранией благожелательных машин. Попав туда, ты станешь одним из нас. Твоя душа и память излечатся от страшной травмы. Твое тело изменится, станет похожим на наши, твой разум будет включен в наше всеохватывающее сообщество.
Но ты должен отправиться прямо сейчас, не откладывая. Оставь жену, оставь свою жизнь, свои мечты о богатстве, свой дом-поместье. Оставь все. Скажи «прощай» теплу и солнцу, поехали!»
Мысли Фаэтона разбежались. Все это было так странно. Он знал, что значит слово «враги», это слово означало что-то вроде конкурентов, но злобных и нецивилизованных. Сама мысль, что структура Золотой Ойкумены могла быть враждебной, казалась такой же абсурдной, как железное небо. Фаэтон знал, что такое безумие, из исторических симуляций, так же как знал, что такое кремневый топор или болезнь. Он вполне допускал мысль, что нептунец сошел с ума. Но он был не в состоянии в это поверить.
Итак, мысли отсутствовали. Он не нашел ничего лучшего, чем сказать:
– Если я разбужу мое реальное тело, чтобы уехать за пределы Ноуменальной ментальности, я не смогу уберечь информацию, хранящуюся в моем разуме, записанную на случай физических повреждений. Могут быть потеряны важные части моей жизни, моего опыта, я могу даже лишиться бессмертия и умереть по-настоящему и окончательно.
– Но я же говорю тебе, что ты не умрешь, а сольешься с Тритонской композицией и достигнешь более тонкого, высокого бытия!
2
Пэры, располагавшие различной скоростью мышления и системами мышления, переваривали, сосредоточенно обдумывали, изучали 9200 прогнозов воздействия следующей Трансцендентальности на грядущее тысячелетие. Они делали это либо напрямую, либо, если у них не было постоянных расширителей умственных возможностей, через вспомогательный разум.
Период ожидания был вырезан из памяти Гелия: он сразу перенесся во времени и ощущениях к следующей стадии обсуждения, для него паузы не было. Возможно, просмотр прогнозов занял часы, возможно, лишь секунды.
Орфей Бесчисленный Утверждающий, являвшийся бесспорным лидером среди пэров, физически не присутствовал на собрании или еще где-либо. Он был старейшим и богатейшим из семерых. Для Гелия он существовал в образе темноволосого бледного юноши, лицо которого было на удивление бесстрастным, а взгляд немигающих глаз был устремлен в себя, словно он поглощен своими мыслями. На нем был длинный черный термоплащ, какие носили на Плутоне, настолько необычный и старомодный, что только на маскараде он не привлекал к себе особого внимания. Высокий воротник доходил до самых ушей, а наплечники были много шире плеч, из-за чего голова казалась маленькой и как будто детской.
Орфей говорил очень тихо.
– Мы приветствуем чувства, высказанные нашим самым молодым пэром. Нам представляется бесспорным, что в оптимальных условиях жизни любое изменение являет собой распад. И Гелий слишком хорошо знает, что хаос, предательство и безрассудство мы можем встретить не только в наших собственных домах, владениях, но даже в сердцах наших близких.
Сначала все молчали. Все глаза были устремлены на Гелия. В комнате повисла неловкая тишина.
Ганнис (или один из них) физически присутствовал в библиотеке Аурелианского дома, где проходило собрание «на самом деле». Он был одет как один из героев мифологии Первой ментальной структуры: на нем были небесно-голубые с белым одежды, остроконечная корона, а вместо скипетра он держал в руке молнию. Он обладал авторским правом на выразительное лицо: черная борода, глубоко сидящие и широко посаженные глаза, высокий царственный лоб. За его спиной, на спинке кресла, слева и справа восседали орел и орлица. Глаза Ганниса пылали хищным огнем так же, как и глаза его птиц, а его рокочущий голос был приятным и бодрым.
Он заговорил, чтобы снять возникшее напряжение:
– Старейшина Орфей! Сейчас ты вскрыл старые раны. Гелий полностью контролирует Фаэтона. Зачем вспоминать эпизод, о котором все мы решили не вспоминать больше никогда? Надеюсь, мы больше не будем говорить об этом.
Орфей заговорил совсем тихо, словно беседовал сам с собой, даже глаза его оставались неподвижными:
– Мы и не говорим. Мы просто отметили, что у Гелия есть серьезная причина, чтобы проявить непреклонный энтузиазм в защите традиций и общепринятой морали.
Орфей был членом маленькой своеобразной школы, очень древней, называемой Школой Вечности, или «Ионитной». Они записывали неизменный, идеализированный образ самих себя в перманентное компьютерное пространство. Этот шаблон регулярно создавал свою оживавшую вслед за тем эманацию или фантом. Новые фантомы поглощали всю информацию, которую собрали предшествовавшие им активированные или живые фантомы с момента появления шаблона, но при этом не воспринимали никаких изменений личности, философии или основных ценностей. Члены этой школы никогда не изменялись, как будто были заморожены.
С большим трудом Курия признала правовой статус ионитов как мыслящих существ, а не как призраков или записей. При этом мнение Курии и общества не всегда совпадало.
(Часть сознания Гелия находилась на другом канале, но тем не менее он увидел, что Орфей отключил сенсорий. Орфей не видел комнаты, беседу он воспринимал в виде текста, а выражение лиц и жесты, сопровождавшие речь, появлялись в виде картинок с текстом, напоминавших игральные карты. Больше никаких объектов или фона. Все остальное скрыто чернотой. Обеспокоенный Гелий снизил параметры изображения и переключил внимание на собственную версию происходящего.)
3
Фаэтон молчал, пораженный услышанным. Он должен быть изгнан, но он все еще здесь. Все это было так удивительно и странно, как в драме, какие создавала в глубокой виртуальности его жена. Нептунец продолжал:
– Я уже вызвал челнок поверхность – орбита, который отвезет нас на мой корабль «Серное Рок». Одна из возможностей моего основного уровня – вакуумный генератор, он позволит мне лететь, в то время как поверхностные жидкости смогут поддерживать твой жизненный цикл до стыковки с судном в пространстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114