- Скажи ему, что я голоден, - обратился он к Болдини. - Когда я сыт - я очень добрый, так и скажи.
Болдини сообщил повару, что Хэнк будет рвать его по кусочкам, если он немедленно не подаст обед, и что толпа рекрутов будет следить за тем, чтобы никто ему не помешал.
Повар перестал сопротивляться, и Хэнк швырнул его в камбуз. Неожиданно появился какой-то боцман и с ним матрос. Я почувствовал неизбежность скандала и мысленно увидел всех нас в кандалах перед военным судом в Оране.
- Насилие? Нападение на повара? - спросил человек в форме. - Так. Бейте его прохвоста и вора насмерть, и да поможет вам Всевышний.
Я понял, что он тоже не был другом повара.
- Его помощи не потребуется, господин квартирмейстер, - сказал улыбающийся Болдини.
Повар со страшными ругательствами достал ведро холодного крошева, несколько хлебов и блюдо макарон.
- Надо будет все это согреть, - сказал Болдини.
Повар заявил, что он ничего греть не собирается, и подкрепил свое заявление несколькими крепкими словами. Толпа зарычала.
Хэнк, когда ему сообщили ответ, попросил перевести повару, что если он не будет в точности исполнять получаемых им приказаний, то он плохо кончит. Если будет слушаться, его простят. Крошево было брошено на сковородку и поставлено на огонь.
- Пусть добавит луку, - заявил Бедди и полез в камбуз. Увидев очень маленького человека, повар яростно толкнул его в грудь. Бедди вылетел на палубу.
- Мы поговорим впоследствии, - спокойно сказал Бедди. - Ты нам пока что нужен.
- Вон, шавка, вон, гнусь… - рычал повар по-французски.
Под руководством Болдини и Хэнка повар достал вязанку лука и добавил его в крошево.
- Смотри за ним. Смотри, не то он нас отравит, - советовал Глок, тот самый немец, который еще вчера называл Хэнка вором, а сегодня, видимо, любил его, как родного брата.
Хэнк следил. Следил внимательно и подбадривал.
Вскоре каждый из нас сидел на палубе с полной миской и хорошим куском хлеба в руках, благословляя Хэнка. Вогэ пробовал даже его поцеловать.
Повар вылез из камбуза и, выругавшись в наш адрес, попробовал уйти.
- Он должен выдать нам вина. Он хочет его продать, - сказал Болдини.
- Эй, - крикнул Хэнк. - Не уходи - нам скучно будет. Что ты нам подашь: вина или кофе?
Болдини перевел.
- Дьявол! - закричал повар, поднимая руки над головой. - Ступайте к чертям, скоты… Рвань подзаборная… Хулиганы…
- Звучит хорошо, - сказал Бедди.
- Он, кажется, говорит «нет», - сказал Хэнк и встал. - Пойду намекну…
Повар прыгнул назад в камбуз, закрывал горло рукой.
- Берегись ножа, - крикнул Болдини.
Но повар был напуган. Он появился на палубе с деревянным ведром, наполненным вином, и передал его Хэнку с пожеланием этим вином подавиться.
Потом он попросил Болдини сообщить нам всем, что мы банда трусов и апашей и что он охотно набил бы морду каждому из нас. Он охотно будет драться с любым, только не с огромным человеком.
- Я самый маленький, - сказал Бедди и задумался.
Мне, дисциплинированному человеку, эта варварская картина была противна. Но что же было делать?
Болдини рассказал, что этот повар всегда делал вид, будто рекрутам никакого пайка не полагается, и они, если хотят есть, должны платить за свою пищу. Если же у них вовсе не оказывалось денег, то они просто оставались без еды все сорок восемь часов перехода. Тогда он продавал их провизию.
Бедди и Хэнк серьезно размышляли о том, следует ли его «искоренить». Это, конечно, было бы желательно, но могло повлечь за собой ряд осложнений. Компания «Мессажери Маритим» могла оказаться бюрократически настроенной и предпочесть французский закон закону Линча.
- Я поговорю с ним, когда он больше не будет нам нужен, - сказал наконец Бедди.
Мы долго лежали на палубе, опершись на люк, и курили. Я курил свою трубку, Бедди и Хэнк - самокрутки из моего табака и листков моей записной книжки. Болдини рассказывал потрясающие истории об Иностранном легионе.
Взошел месяц.
Может быть, завтра в это время я буду вместе с Майклом и Дигби… Я начал клевать носом и засыпать. Потом проснулся с онемевшим телом и продрогший от ночного холода. Я встал, пошел в кубрик и лег спать.
Спал я ровно десять часов и проснулся свежий и готовый ко всему. Особенно готов я был к завтраку.
Болдини сообщил, что завтрак должен быть к одиннадцати. В десять тридцать, по его совету, мы стали во фронт перед камбузом. Хэнк стоял впереди в качестве сержанта. Рядом с ним стоял его переводчик Болдини.
- Еда в одиннадцать. Жирная и горячая, - сказал Хэнк удивленному повару, вылезшему из двери.
Повар зарычал и выругался.
- Спроси, хочет ли он, чтобы я ему намекнул? - сказал Хэнк своему переводчику.
Болдини сообщил повару, что рекрутам отлично известны все правила. Они старые солдаты и ни перед чем не остановятся. Большой человек раньше был чемпионом тяжелого веса в Америке. Если еда не будет подана вовремя, пища будет плохая или кому-нибудь от нее сделается нехорошо, большой человек разобьет его в лепешку.
А потом, чтобы он не мог пожаловаться и чтобы в Оране не вышло неприятностей, рекруты ночью выбросят его за борт. Да, да, они не позволят ему мошенничать… Но если он будет вести себя прилично, они его простят и даже не расскажут кому следует в Оране о его проделках…
Повар сделал вид, что ему весело. Но смех его звучал не слишком искренне, особенно после того, как он взглянул на улыбающегося Хэнка.
- Взвод будет выстроен ровно в одиннадцать для раздачи завтрака, - произнес Хэнк. - Будь готов и береги свое здоровье.
- Разойтись! - гаркнул он взводу, и Болдини для порядка перевел его команду на французский язык.
В одиннадцать часов Хэнк заревел: «Рекруты во фронт!», и рев его был слышен по всему пароходу. Бедди назначил себя горнистом и отсвистал лихой сигнал на обед. Болдини закричал: «Легионеры, становись!»
По тому, как мои товарищи исполнили это приказание, я понял, что все они, за исключением меня, были солдатами. Это неудивительно - на всем Европейском континенте есть воинская повинность, и все они ее отбыли. Хэнк и Бедди в свое время служили в знаменитых «Техасских всадниках» Рузвельта.
Повар молча подал Хэнку миски, и тот раздал их нам. Каждый получил по куску хлеба. Потом Хэнк приказал нам разойтись, и мы сели обедать. Мы наелись досыта.
Вечером та же сцена повторилась. Поев, мы сели курить. Болдини опять рассказывал всякие случаи из своей жизни. Если он не врал, то он был очень храбрым и не слишком честным человеком. Он очень гордился своими сомнительными подвигами. И все-таки, несмотря на всю его хитрость, цепкость и нечестность, он ничего не сумел сделать вне легиона и добровольно вернулся на жалованье в один су в день. Иначе он умер бы с голоду…
Бедди он не понравился.
- Мошенник, - заявил он. - Кривой тип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82