Так вот в чем дело! Джоанна нахмурилась. И какое одолжение могли они оказать такому городу, как Лондон?
Из-за нескольких фунтов, которые они охотно пожертвовали бы на восстановительные работы, олдермен не стал бы отрывать себя от более важных дел. Джоанна дала себе слово обуздать чрезмерную щедрость Джеффри, испугавшись, что эти льстивые речи — всего лишь прелюдия к чему-то другому. В некотором смысле так оно и было, но страхи Джоанны оказались напрасными.
— Милорд, — продолжал олдермен дрожащим голосом и со слезами на глазах, — мы разорены! Город уничтожен, люди либо ранены, либо разбежались кто куда. У нас похищены лучшие инструменты для восстановительных работ.
— Я верю вам, — сказал Джеффри. — Я искренне сочувствую вашему горю, но не понимаю, чем могу помочь. Я недостаточно богат, чтобы поднять город из пепла.
— Как и любой другой человек, — согласился олдермен, к облегчению Джоанны. — Как и любой другой, не считая короля. Милорд, на вашем лице и руках следы огня. Король — ваш дядя. Он знает, что вы не станете лгать ему. Умоляю, попросите его за нас! Расскажите ему, чего мы лишились! Скажите, что мы не в состоянии дать ему людей и деньги, которые согласились выделить для войны.
— Боже правый, я совсем забыл об этом! — воскликнул Джеффри.
— Милорд, мы искренне обещали все королю! — в отчаянии продолжал говорить гость. — Но Господь посчитал нужным обрушить на нашу голову проклятие именно сейчас! Вам известно наше положение. Если бы король был здесь, он понял бы все! Но слова на бумаге — лишь никчемные, блеклые каракули, и… и король был так… так требователен в прошлый…
Джоанна вздрогнула. Конечно, ей не нравился Джон, но она знала, что в обычное время он с сочувствием отнесся бы к бедам Лондона. Как правило, бедствия пробуждали в короле неистовую энергию уладить проблемы. Она вспомнила, что даже ее матушка нашла для него парочку похвальных слов после урагана, который опустошил Англию, когда Джоанне было десять лет. Джон не щадил тогда ни сил, ни денег, носился по всему королевству, желая быть уверенным в том, что его распоряжения проводятся в жизнь и никто не извлекает выгоды из беды тех, кого разорил снег и ветер. Он не потребовал уплаты долгов и налогов, так что деньги можно было пустить на восстановление разрушенного и восполнение запасов провизии. Но шесть минувших лет не улучшили характер Джона.
Джоанна бросила на Джеффри тревожный взгляд. Чувство справедливости не позволило бы ей возражать против его поездки к дяде, но она боялась, что гнев и злоба короля обратятся на самого посланника.
— Конечно, я попрошу за вас, — сказал Джеффри. — И вы правы, назвав пожар в это время проклятием Господа. У короля сейчас на плечах такой груз проблем, что… не знаю… в любое другое время я бы попросил его приехать сюда. Когда он увидел бы, что здесь произошло, вы получили бы огромную помощь от него. Но как раз сейчас восстает Уэльс, а король горит желанием возвратить наши потери во Франции… — Джеффри вздохнул и поднялся. — Я попрошу его приехать, но, думаю, вам не стоит рассчитывать на это. Могу только пообещать сделать все возможное, попытаюсь также уговорить помочь вам моего отца.
Олдермен преклонил колени и поцеловал Джеффри руку.
— Бог милосерден даже к самым страшным грешникам. Мы наказаны за все то зло, что живет в этом городе, подобном Содому и Гоморре. На вас вся надежда, милорд.
— Не слишком надейтесь, — грустно сказал Джеффри и снова вздохнул. — Предоставьте мне письма с изложением ваших потерь, бед и потребностей. На словах я передам то, что видел собственными глазами.
— Мы настолько были уверены в вашей доброте, — сказал олдермен, копошась в своем плаще, — что я осмелился принести эти письма с собой.
Он достал три пергаментных свитка, с которых свисали большие печати Лондона. Джеффри не удивился. Очевидно, письма написали, чтобы отправить даже в случае, если бы он не согласился отвезти их. Джеффри был немного раздосадован: это лишало его возможности провести хотя бы еще день в обществе Джоанны, дав ему дополнительное время поглубже разобраться в ее необычном поведении. Но, возможно, лучше оставить ее сейчас одну. Случай с пожаром потряс Джоанну. Неудивительно, что она не в настроении. Вероятно, она гораздо больше опечалена, чем можно было предположить. Время — лучший лекарь, если Джеффри по случайности или по своему неведению не ухудшит положение и не воспалит душевную рану Джоанны.
Эта мысль уняла тревоги Джеффри, позволив ему быстро подготовиться и безотлагательно уехать. Тем не менее он еще не успокоился полностью, размышляя о Джоанне. Она поддерживала все ту же атмосферу замкнутости и вежливого участия, которое проявляет хорошо воспитанная женщина по отношению к важному гостю, но совершенно чужому для нее человеку. Он уже два раза замечал признаки этого. Джеффри казалось, что Джоанна смотрит на него глазами женщины, похоронившей своего возлюбленного. Он хотел утешить ее, но она не давала ему возможности сделать это.
В первый раз Джоанна просто ускользнула от него и закрылась в спальне. Когда же Джеффри последовал за ней, надеясь, что быстрее успокоит ее с глазу на глаз, нежели в присутствии снующих туда-сюда слуг, он обнаружил, что она опять плачет. Джоанна встретила его в дверях с усталым видом. На руке у нее висела новая и очень красивая туника. Словно забыв о долгом путешествии, предстоящем Джеффри, Джоанна сказала, что у него не будет подходящего платья для встречи с королем: он должен взять этот новый наряд, который она сшила для него.
Во второй раз она отстранила его от себя и отвернулась. «Если он начнет целовать ее, — сказала она, — то ему не хватит и дня, чтобы нормально уехать!» Когда же Джеффри улыбнулся и уверил ее, что с радостью задержится и наверстает упущенное время за ночь, она взглянула на него пустыми глазами, а затем даже сердито, хотя и объяснила, что злится не на него…
Такие расхождения в словах и поведении, полностью сбивавшие Джеффри с толку, укрепили в нем решимость забыть на время о размолвке с Джоанной, хотя он остался весьма недовольным собой. Оказавшись на длинной дороге, тянувшейся на север, Джеффри раз за разом прокручивал и прокручивал в уме все их встречи и разговоры. Впервые он понял, что, охотно отвечая на его ласки, Джоанна ни разу так и не сказала, что любит его. Она никак не выражала свою привязанность к нему, не говорила ему «дорогой», «любовь моя» или «возлюбленный»… О нет, назвала его так, но один раз. В безумии пожара она сказала: «Любимый! Ты в безопасности!»
Не стоит беспокоиться по пустякам, успокаивал себя Джеффри, но тревога не оставляла его. Джеффри не путал страсть с любовью. Даже если не принимать в расчет притворную реакцию шлюх в любовных утехах, у него было достаточно примеров среди женщин при дворе, которыми он обладал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137