Она отметила также, как необычно Элинор управляет прислугой. Бросив взгляд на пяльцы с незаконченным рисунком изумительной красоты, она поняла, что ей еще многому нужно научиться.
Ничто из этого особо не взбодрило Джиллиан, но и не угнетало. Она знала за собой способности к такого рода наукам, и если бы у нее был подходящий материал, она сумела бы добиться не худшего результата. По-настоящему ее беспокоил только Адам. Если он привык именно к такому, не заставило ли отсутствие подобных прелестей в Тарринге считать ее низкой шлюхой, с которой нужно обходиться так, как Саэр обходился со своей прислугой? Если даже он и думал о чем-то таком, то он хранил это в себе. Своей матери он представил ее со всем почетом и напомнил и ей самой, что она влиятельная дама, хозяйка значительного поместья.
И взгляд Адама, когда Джоанна подвела ее к столу, был поначалу восхищенным, а потом вопросительным и обеспокоенным, но никак не сердитым или надменным. Джиллиан лукаво улыбнулась. Она знала, что выглядела действительно хорошо. Джоанна предложила ей великолепное платье, бледно-желтое поверх золотистой туники, шитое золотом, которое придавало ее коже оттенок нежного персика. Кроме приветствия, они почти ничего не сказали друг другу, хотя Джиллиан сидела за столом рядом с Адамом. Во-первых, беседу направляла Элинор, пользуясь своим правом и долгом. Во-вторых, Джиллиан была слишком поглощена многочисленными формальностями обеда в большом доме и изучением изобилия и разнообразия поданных блюд.
Она побледнела, вспомнив похлебку, тушеное мясо и жаркое, которыми потчевала своих великолепных победителей. Ладно, решила Джиллиан, она больше не совершит такой ошибки, она не забудет предложить каждому гостю ванну или поставить у кровати питье. В Тарринге тоже будут подушки на стульях, и она научится замечательно шить, если леди Джоанна или леди Элинор помогут ей освоить премудрости этого дела.
Ее решимость подкрепилась гордостью, когда Адам вежливо похвалил кухню и добавил, что в Тарринге дважды ел такое рагу, какого ему больше никогда и нигде не приходилось пробовать.
– Тогда это должно быть похоже на то, чем питаются ангелы, – язвительно заметила Элинор и рассмеялась. – Должна сказать вам, Джиллиан, – добавила она, перегнувшись через Адама, – что мой сын может жевать сырой ячмень, как лошадь, и не заметит разницы. Когда я совершила ошибку, остановившись в Кемпе, то чуть не умерла от голода, а бедный Иэн утверждал, что лагерная пища куда вкуснее, чем тамошняя еда. Вы обязательно научите меня готовить ваше блюдо, поскольку, честное слово, оно должно быть совершенно замечательным, если привлекло внимание Адама.
Джиллиан, не особенно возражая, сказала, что запишет рецепт, и беседа мирно потекла в русле кулинарии до самого окончания обеда. Затем Элинор спросила, чем предпочли бы заняться мужчины, но, прежде чем она успела что-либо предложить, выяснилось, что идет дождь. Это сразу отмело идеи насчет развлечений на воздухе. Служанку, недавно прибывшую в Роузлинд на воспитание, попросили поиграть на лире, а Эдвину – спеть. Адам усадил Джиллиан рядом матерью и, поманив сэра Ричарда, спросил у Элинор, сколь ко воинов он мог бы позаимствовать в Роузлинде и нанять и городе. Элинор услышала, как глубоко вздохнула Джиллиан, и, покосившись, заметила выступивший на ее щеках румянец. Определенно что-то было не так.
Она сделала вид, что ничего не заметила, и спросила в ответ:
– Как долго и как далеко отсюда они должны будут служить?
– Как долго? Месяц. Если я не смогу за такой срок с более чем полусотней людей захватить Вик, мне придется призвать на сорокадневную службу своих собственных кастелянов, которую они должны мне сослужить в случае войны, но сделаю я это не раньше весны. Погода пока держится, но долго доверять ей нельзя. Как далеко? Двадцать пять миль или чуть меньше.
– И когда они тебе понадобятся? – спросила Элинор.
– Милорд, – вмешалась Джиллиан, – вы не забыли про сэра Филиппа?
– Разумеется, я не забыл о нем, – резко ответил Адам. – Я выезжаю в Лейт-Хилл завтра же.
Джиллиан, услышав сердитый тон, побледнела еще больше, но голос ее остался твердым. Пусть лучше Адам злится на нее, чем подвергает себя опасности. Каждый час, на который она отложит атаку против Вика, будет лишним часом ее безмятежной любви.
– Но, – сказала она, – судя по тому, что рассказывал нам сэр Ричард, сэр Филипп – человек очень тонкий и ранимый. Если он почувствует себя обиженным, он может отказаться присоединиться к вашему походу. И тогда вам придется либо сражаться и с ним тоже, либо смириться с подобным пренебрежением к вашему авторитету и отправиться в Вик с меньшими силами.
– Какого черта ты там толкуешь, Джиллиан?! – рявкнул Адам. – Как сэра Филиппа может обидеть то, что я отправляюсь с остальными твоими людьми…
– Милорд, – прервала его Джиллиан, понимая, что скоро вообще не сможет ничего сказать, если Адам рассвирепеет, – вы родились богатым человеком, и ваш дом – Роузлинд. Поэтому он мало для вас значит, если не считать любви, которую вы здесь находите. Но для меня огромная честь быть гостьей в Роузлинде, как и для моего вассала и кастелянов. Если сэра Филиппа не пригласили разделить такую честь с остальными, разве он не почувствует себя обиженным?
Элинор от изумления широко раскрыла глаза. Она, как и Адам, совершенно не подумала об этом. Джиллиан права. Адам открыл было рот, чтобы что-то зло возразить, но закрыл его, не придумав, что сказать. Сэр Ричард важно покачал головой.
– Леди Джиллиан хорошо сказала, – неторопливо произнес он. – И я еще кое-что добавлю. Из обиды вырастает подозрительность. Сэр Филипп скоро начнет размышлять, а что это мы делали тут, в Роузлинде, и не задумали ли мы какую-нибудь интригу против него. Он неплохой человек, но…
– Понимаю, – отрезал Адам. – Жаль, что я не понял этого раньше. Джиллиан, какого черта ты не сказала об этом утром?
– Простите, милорд, – ответила Джиллиан, опуская глаза. – У нас было так мало времени, и вы, мне казалось… рассердились, когда я… подумала, что у вас есть еще какая-то цель, почему вы так поспешно уезжаете.
«Умна, умна», – думала Элинор. Адам был совершенно прав – Джиллиан умна, как ведьма. Она указала на проблему, которую проглядели все остальные, не только не возвещая на всю округу о том, какая она умница, но даже приняв на себя вину за нетерпеливость и невнимательность Адама без какого-либо намека на недовольство. Элинор чувствовала, что последует дальше, но прикусила язык. Пусть Джиллиан справляется сама, если сможет.
– Что ж, теперь нужно думать о том, – раздраженно заметил Адам, – как исправить упущенное.
– Как далеко отсюда Лейт-Хилл? – спросила Джиллиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Ничто из этого особо не взбодрило Джиллиан, но и не угнетало. Она знала за собой способности к такого рода наукам, и если бы у нее был подходящий материал, она сумела бы добиться не худшего результата. По-настоящему ее беспокоил только Адам. Если он привык именно к такому, не заставило ли отсутствие подобных прелестей в Тарринге считать ее низкой шлюхой, с которой нужно обходиться так, как Саэр обходился со своей прислугой? Если даже он и думал о чем-то таком, то он хранил это в себе. Своей матери он представил ее со всем почетом и напомнил и ей самой, что она влиятельная дама, хозяйка значительного поместья.
И взгляд Адама, когда Джоанна подвела ее к столу, был поначалу восхищенным, а потом вопросительным и обеспокоенным, но никак не сердитым или надменным. Джиллиан лукаво улыбнулась. Она знала, что выглядела действительно хорошо. Джоанна предложила ей великолепное платье, бледно-желтое поверх золотистой туники, шитое золотом, которое придавало ее коже оттенок нежного персика. Кроме приветствия, они почти ничего не сказали друг другу, хотя Джиллиан сидела за столом рядом с Адамом. Во-первых, беседу направляла Элинор, пользуясь своим правом и долгом. Во-вторых, Джиллиан была слишком поглощена многочисленными формальностями обеда в большом доме и изучением изобилия и разнообразия поданных блюд.
Она побледнела, вспомнив похлебку, тушеное мясо и жаркое, которыми потчевала своих великолепных победителей. Ладно, решила Джиллиан, она больше не совершит такой ошибки, она не забудет предложить каждому гостю ванну или поставить у кровати питье. В Тарринге тоже будут подушки на стульях, и она научится замечательно шить, если леди Джоанна или леди Элинор помогут ей освоить премудрости этого дела.
Ее решимость подкрепилась гордостью, когда Адам вежливо похвалил кухню и добавил, что в Тарринге дважды ел такое рагу, какого ему больше никогда и нигде не приходилось пробовать.
– Тогда это должно быть похоже на то, чем питаются ангелы, – язвительно заметила Элинор и рассмеялась. – Должна сказать вам, Джиллиан, – добавила она, перегнувшись через Адама, – что мой сын может жевать сырой ячмень, как лошадь, и не заметит разницы. Когда я совершила ошибку, остановившись в Кемпе, то чуть не умерла от голода, а бедный Иэн утверждал, что лагерная пища куда вкуснее, чем тамошняя еда. Вы обязательно научите меня готовить ваше блюдо, поскольку, честное слово, оно должно быть совершенно замечательным, если привлекло внимание Адама.
Джиллиан, не особенно возражая, сказала, что запишет рецепт, и беседа мирно потекла в русле кулинарии до самого окончания обеда. Затем Элинор спросила, чем предпочли бы заняться мужчины, но, прежде чем она успела что-либо предложить, выяснилось, что идет дождь. Это сразу отмело идеи насчет развлечений на воздухе. Служанку, недавно прибывшую в Роузлинд на воспитание, попросили поиграть на лире, а Эдвину – спеть. Адам усадил Джиллиан рядом матерью и, поманив сэра Ричарда, спросил у Элинор, сколь ко воинов он мог бы позаимствовать в Роузлинде и нанять и городе. Элинор услышала, как глубоко вздохнула Джиллиан, и, покосившись, заметила выступивший на ее щеках румянец. Определенно что-то было не так.
Она сделала вид, что ничего не заметила, и спросила в ответ:
– Как долго и как далеко отсюда они должны будут служить?
– Как долго? Месяц. Если я не смогу за такой срок с более чем полусотней людей захватить Вик, мне придется призвать на сорокадневную службу своих собственных кастелянов, которую они должны мне сослужить в случае войны, но сделаю я это не раньше весны. Погода пока держится, но долго доверять ей нельзя. Как далеко? Двадцать пять миль или чуть меньше.
– И когда они тебе понадобятся? – спросила Элинор.
– Милорд, – вмешалась Джиллиан, – вы не забыли про сэра Филиппа?
– Разумеется, я не забыл о нем, – резко ответил Адам. – Я выезжаю в Лейт-Хилл завтра же.
Джиллиан, услышав сердитый тон, побледнела еще больше, но голос ее остался твердым. Пусть лучше Адам злится на нее, чем подвергает себя опасности. Каждый час, на который она отложит атаку против Вика, будет лишним часом ее безмятежной любви.
– Но, – сказала она, – судя по тому, что рассказывал нам сэр Ричард, сэр Филипп – человек очень тонкий и ранимый. Если он почувствует себя обиженным, он может отказаться присоединиться к вашему походу. И тогда вам придется либо сражаться и с ним тоже, либо смириться с подобным пренебрежением к вашему авторитету и отправиться в Вик с меньшими силами.
– Какого черта ты там толкуешь, Джиллиан?! – рявкнул Адам. – Как сэра Филиппа может обидеть то, что я отправляюсь с остальными твоими людьми…
– Милорд, – прервала его Джиллиан, понимая, что скоро вообще не сможет ничего сказать, если Адам рассвирепеет, – вы родились богатым человеком, и ваш дом – Роузлинд. Поэтому он мало для вас значит, если не считать любви, которую вы здесь находите. Но для меня огромная честь быть гостьей в Роузлинде, как и для моего вассала и кастелянов. Если сэра Филиппа не пригласили разделить такую честь с остальными, разве он не почувствует себя обиженным?
Элинор от изумления широко раскрыла глаза. Она, как и Адам, совершенно не подумала об этом. Джиллиан права. Адам открыл было рот, чтобы что-то зло возразить, но закрыл его, не придумав, что сказать. Сэр Ричард важно покачал головой.
– Леди Джиллиан хорошо сказала, – неторопливо произнес он. – И я еще кое-что добавлю. Из обиды вырастает подозрительность. Сэр Филипп скоро начнет размышлять, а что это мы делали тут, в Роузлинде, и не задумали ли мы какую-нибудь интригу против него. Он неплохой человек, но…
– Понимаю, – отрезал Адам. – Жаль, что я не понял этого раньше. Джиллиан, какого черта ты не сказала об этом утром?
– Простите, милорд, – ответила Джиллиан, опуская глаза. – У нас было так мало времени, и вы, мне казалось… рассердились, когда я… подумала, что у вас есть еще какая-то цель, почему вы так поспешно уезжаете.
«Умна, умна», – думала Элинор. Адам был совершенно прав – Джиллиан умна, как ведьма. Она указала на проблему, которую проглядели все остальные, не только не возвещая на всю округу о том, какая она умница, но даже приняв на себя вину за нетерпеливость и невнимательность Адама без какого-либо намека на недовольство. Элинор чувствовала, что последует дальше, но прикусила язык. Пусть Джиллиан справляется сама, если сможет.
– Что ж, теперь нужно думать о том, – раздраженно заметил Адам, – как исправить упущенное.
– Как далеко отсюда Лейт-Хилл? – спросила Джиллиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125