Он приблизился, держа в руке лишнюю, непарную перчатку.
– Джеффри, – обратился к нему Иэн, поманив рукой, – леди Джиллиан сказала нам, что Осберт де Серей уехал, чтобы привести против нас Людовика.
Золотистые глаза пронзили Джиллиан.
– Откуда он знал, что мы идем?
– Те, кто спасся из армии Саэра, вернулись сюда. Что они рассказали ему, я не знаю. Я была… – Джиллиан запнулась. Она боялась напоминать о смерти Гилберта. Как только она упоминает об этом, их лица сразу же излучают опасность. – Я была не в себе около недели. Все, что я знаю, я рассказала вам.
– А почему вы рассказали нам? – любезным голосом спросил Джеффри.
– Какое имеет значение, почему леди Джиллиан рассказала нам об этом? – нетерпеливо перебил Адам. – Важнее, правда ли то, что она рассказала.
Наступила тишина, пока мужчины задумчиво разглядывали Джиллиан. Это предупреждение могло быть просто средством либо запугать их, чтобы они убрались отсюда, либо попыткой, наоборот, задержать их в Тарринге. Последнее, казалось, более правдоподобным, но почему Джиллиан желала, чтобы они остались, оставалось неясным. Возможно, то, что они задержатся здесь, служило каким-то целям Осберта или Людовика где-нибудь в другой части страны. Поглядывая то на Джиллиан, то друг на друга, они в ее присутствии не могли обсудить то, что им хотелось.
– В одном я могу уверить вас, – заметил Джеффри, – в замке для нас опасности нет. Те немногие мужчины, которые привыкли иметь дело с оружием, слишком тяжело ранены, чтобы сделать что-нибудь.
– А что до твоего вопроса, Адам, – добавил Иэн, – правда или нет то, что Людовик придет сюда, он придет наверняка не сегодня. Поэтому, раз мы здесь в безопасности, мы можем немного расслабиться, – он повернулся к Джиллиан и кивнул. – Мне не хотелось бы быть назойливым, леди Джиллиан, но мы остаемся здесь. Мы, конечно, предпочли бы, чтобы вы считали нас своими гостями. Могу ли я попросить вас, чтобы нам предоставили комнаты для отдыха? Мы были бы рады вашей компании, если бы вы оказали нам такую любезность, однако я не хотел бы, чтобы у вас создавалось впечатление, что мы требуем от вас услуг. Если наше пребывание здесь оскорбительно для вас, вы можете удалиться в женские покои.
У Джиллиан пересохло в горле, и кровь прилила к щекам. Рука ее потянулась к губам.
– Ох, простите меня, – пробормотала она, сообразив, что, сделав нужные распоряжения насчет обеда, она позабыла об остальных обязанностях хозяйки дома. – Я, конечно, сейчас же займусь вашим устройством. Я сегодня несколько ошеломлена случившимся.
– Что ж, вполне естественно, – добродушно согласился Иэн. – Здесь нет вашей вины, но худшее позади, так что давайте попробуем вернуться к обычному распорядку жизни.
Едва смея поверить в свою счастливую звезду, Джиллиан поспешила распорядиться, чтобы служанки сняли и проветрили постели Саэра и Осберта и застелили постель, которой пользовался сэр Ричард. Правда, она не слишком надеялась, что эта приятная ситуация продлится долго. Она уже привыкла наслаждаться хотя бы кратковременными радостями, пряча подальше будущие страхи. Возможно, доброта, с которой с ней обращались, была лишь разновидностью западни. Если это и так, Джиллиан не хотела думать об этом. Она говорила и действовала совершенно искренне во всех вопросах, кроме, правда, смерти Гилберта, так что ни в какую ловушку себя завести не могла. А беспокоиться о проблемах, которые были вне ее понимания и опыта, бессмысленно. Джиллиан будет счастлива, пока позволяют обстоятельства.
– Вы думаете, она действительно была уверена, что мы хотели убить ее? – спросил Иэн.
Адам чувствовал, что краснеет от обиды за Джиллиан, и прикусил язык, чтобы сдержать горячие возражения. Каждый раз, когда он разговаривал с ней, ему казалось совершенно ясным, что она столь же невинна и простодушна, как красива. От силы поразившего его чувства Адаму было не по себе, и он испытал заметное облегчение, услышав, как Джеффри возразил за него.
– Я сомневаюсь, что де Серей – отец и сын – обращались с ней с излишней душевностью, – лицо Джеффри стало задумчивым. – Я даже сомневаюсь, что с ней обращались достаточно вежливо. Мне кажется, было бы нетрудно убедить ее в справедливости нашего дела.
– Убедить ее? – переспросил Адам. – Ты же слышал, что она сказала насчет де Серей: он вынудил ее, и она ненавидит его. Она и так уже с нами. Нужно только…
– Женщины… – одновременно выпалили Джеффри и Иэн. Оба тут же остановились, и Иэн продолжал один, пользуясь большим авторитетом в этой области: – Женщины верят, что значение имеет только конечная цель. Средства, которыми женщина готова воспользоваться для своих целей, могут привести в ужас любого мужчину. В них нет чести, и правое и неправое для них определяется лишь тем, лучше это или хуже для их интересов.
– И это правда, Адам, – подтвердил Джеффри. – Ты должен помнить об этом. Однако их в этом даже упрекнуть нельзя, – справедливости ради добавил он. – Что женщина еще может сделать? Не может же она бросить тебе вызов, чтобы столкнуться с тобой лицом к лицу на ристалище!..
Адам и Иэн громко рассмеялись.
– Да, да, – весело произнес Иэн. – Такому вызову немногие мужчины способны сопротивляться или выйти победителем.
– Ладно, ладно, можете смеяться, – отозвался Джеффри, – но про осторожность не забывайте. Вы сами знаете, что очень трудно отказать женщине в ее просьбе в такую минуту.
– Тебе удается это делать, – заметил Адам, зная, что Джоанна очень просила своего мужа не отправляться в этот поход.
Джеффри покачал головой.
– Я хотел бы принять такую похвалу, но не могу. Я могу только благодарить Бога, что Джоанна достаточно любит меня, чтобы не требовать от меня обещаний, выполнение которых разобьет мне сердце.
– В этом все и дело, – взволнованно произнес Иэн. – Любовь – все для женщины. Она вырвет у себя из груди сердце, пожертвует своим телом, солжет, зальет кровью всю страну, если это послужит ее любви. Если леди Джиллиан любит этого Осберта, ей ничего не стоит сказать, что она ненавидит его, очернить его имя и предать его честь, отдавшись тебе, мне, Джеффри, всей армии, если посчитает, что это поможет ему.
Адам ничего не сказал. Глаза его потемнели, зеленоватые огоньки, обычно мерцавшие в них, погасли.
– Но я не вижу доказательств для подобных допущений, – сказал Джеффри. – Насколько мы наслышаны о старшем де Серей, он был грубым, склонным к предательству мерзавцем. Очень может быть, что и его сын ничем не лучше отца. Таким образом, вполне возможно, что леди Джиллиан говорит правду. Однако женщины – очень странные существа. Я знал некоторых, которые не испытывали ничего, кроме любви, к тем, кто бесстыдно измывался над ними. Я не склонен подозревать в этом и леди Джиллиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Джеффри, – обратился к нему Иэн, поманив рукой, – леди Джиллиан сказала нам, что Осберт де Серей уехал, чтобы привести против нас Людовика.
Золотистые глаза пронзили Джиллиан.
– Откуда он знал, что мы идем?
– Те, кто спасся из армии Саэра, вернулись сюда. Что они рассказали ему, я не знаю. Я была… – Джиллиан запнулась. Она боялась напоминать о смерти Гилберта. Как только она упоминает об этом, их лица сразу же излучают опасность. – Я была не в себе около недели. Все, что я знаю, я рассказала вам.
– А почему вы рассказали нам? – любезным голосом спросил Джеффри.
– Какое имеет значение, почему леди Джиллиан рассказала нам об этом? – нетерпеливо перебил Адам. – Важнее, правда ли то, что она рассказала.
Наступила тишина, пока мужчины задумчиво разглядывали Джиллиан. Это предупреждение могло быть просто средством либо запугать их, чтобы они убрались отсюда, либо попыткой, наоборот, задержать их в Тарринге. Последнее, казалось, более правдоподобным, но почему Джиллиан желала, чтобы они остались, оставалось неясным. Возможно, то, что они задержатся здесь, служило каким-то целям Осберта или Людовика где-нибудь в другой части страны. Поглядывая то на Джиллиан, то друг на друга, они в ее присутствии не могли обсудить то, что им хотелось.
– В одном я могу уверить вас, – заметил Джеффри, – в замке для нас опасности нет. Те немногие мужчины, которые привыкли иметь дело с оружием, слишком тяжело ранены, чтобы сделать что-нибудь.
– А что до твоего вопроса, Адам, – добавил Иэн, – правда или нет то, что Людовик придет сюда, он придет наверняка не сегодня. Поэтому, раз мы здесь в безопасности, мы можем немного расслабиться, – он повернулся к Джиллиан и кивнул. – Мне не хотелось бы быть назойливым, леди Джиллиан, но мы остаемся здесь. Мы, конечно, предпочли бы, чтобы вы считали нас своими гостями. Могу ли я попросить вас, чтобы нам предоставили комнаты для отдыха? Мы были бы рады вашей компании, если бы вы оказали нам такую любезность, однако я не хотел бы, чтобы у вас создавалось впечатление, что мы требуем от вас услуг. Если наше пребывание здесь оскорбительно для вас, вы можете удалиться в женские покои.
У Джиллиан пересохло в горле, и кровь прилила к щекам. Рука ее потянулась к губам.
– Ох, простите меня, – пробормотала она, сообразив, что, сделав нужные распоряжения насчет обеда, она позабыла об остальных обязанностях хозяйки дома. – Я, конечно, сейчас же займусь вашим устройством. Я сегодня несколько ошеломлена случившимся.
– Что ж, вполне естественно, – добродушно согласился Иэн. – Здесь нет вашей вины, но худшее позади, так что давайте попробуем вернуться к обычному распорядку жизни.
Едва смея поверить в свою счастливую звезду, Джиллиан поспешила распорядиться, чтобы служанки сняли и проветрили постели Саэра и Осберта и застелили постель, которой пользовался сэр Ричард. Правда, она не слишком надеялась, что эта приятная ситуация продлится долго. Она уже привыкла наслаждаться хотя бы кратковременными радостями, пряча подальше будущие страхи. Возможно, доброта, с которой с ней обращались, была лишь разновидностью западни. Если это и так, Джиллиан не хотела думать об этом. Она говорила и действовала совершенно искренне во всех вопросах, кроме, правда, смерти Гилберта, так что ни в какую ловушку себя завести не могла. А беспокоиться о проблемах, которые были вне ее понимания и опыта, бессмысленно. Джиллиан будет счастлива, пока позволяют обстоятельства.
– Вы думаете, она действительно была уверена, что мы хотели убить ее? – спросил Иэн.
Адам чувствовал, что краснеет от обиды за Джиллиан, и прикусил язык, чтобы сдержать горячие возражения. Каждый раз, когда он разговаривал с ней, ему казалось совершенно ясным, что она столь же невинна и простодушна, как красива. От силы поразившего его чувства Адаму было не по себе, и он испытал заметное облегчение, услышав, как Джеффри возразил за него.
– Я сомневаюсь, что де Серей – отец и сын – обращались с ней с излишней душевностью, – лицо Джеффри стало задумчивым. – Я даже сомневаюсь, что с ней обращались достаточно вежливо. Мне кажется, было бы нетрудно убедить ее в справедливости нашего дела.
– Убедить ее? – переспросил Адам. – Ты же слышал, что она сказала насчет де Серей: он вынудил ее, и она ненавидит его. Она и так уже с нами. Нужно только…
– Женщины… – одновременно выпалили Джеффри и Иэн. Оба тут же остановились, и Иэн продолжал один, пользуясь большим авторитетом в этой области: – Женщины верят, что значение имеет только конечная цель. Средства, которыми женщина готова воспользоваться для своих целей, могут привести в ужас любого мужчину. В них нет чести, и правое и неправое для них определяется лишь тем, лучше это или хуже для их интересов.
– И это правда, Адам, – подтвердил Джеффри. – Ты должен помнить об этом. Однако их в этом даже упрекнуть нельзя, – справедливости ради добавил он. – Что женщина еще может сделать? Не может же она бросить тебе вызов, чтобы столкнуться с тобой лицом к лицу на ристалище!..
Адам и Иэн громко рассмеялись.
– Да, да, – весело произнес Иэн. – Такому вызову немногие мужчины способны сопротивляться или выйти победителем.
– Ладно, ладно, можете смеяться, – отозвался Джеффри, – но про осторожность не забывайте. Вы сами знаете, что очень трудно отказать женщине в ее просьбе в такую минуту.
– Тебе удается это делать, – заметил Адам, зная, что Джоанна очень просила своего мужа не отправляться в этот поход.
Джеффри покачал головой.
– Я хотел бы принять такую похвалу, но не могу. Я могу только благодарить Бога, что Джоанна достаточно любит меня, чтобы не требовать от меня обещаний, выполнение которых разобьет мне сердце.
– В этом все и дело, – взволнованно произнес Иэн. – Любовь – все для женщины. Она вырвет у себя из груди сердце, пожертвует своим телом, солжет, зальет кровью всю страну, если это послужит ее любви. Если леди Джиллиан любит этого Осберта, ей ничего не стоит сказать, что она ненавидит его, очернить его имя и предать его честь, отдавшись тебе, мне, Джеффри, всей армии, если посчитает, что это поможет ему.
Адам ничего не сказал. Глаза его потемнели, зеленоватые огоньки, обычно мерцавшие в них, погасли.
– Но я не вижу доказательств для подобных допущений, – сказал Джеффри. – Насколько мы наслышаны о старшем де Серей, он был грубым, склонным к предательству мерзавцем. Очень может быть, что и его сын ничем не лучше отца. Таким образом, вполне возможно, что леди Джиллиан говорит правду. Однако женщины – очень странные существа. Я знал некоторых, которые не испытывали ничего, кроме любви, к тем, кто бесстыдно измывался над ними. Я не склонен подозревать в этом и леди Джиллиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125