В мир хаоса, не оформившихся идей, мыслей.
Рядом стоял кульман самого Вязникова. В моменты, когда обоих накрывала волна творчества, они буквально толкали друг друга локтями.
В корзине у стены, скрученные в толстые белые колонны, стояли наработки, эскизы, рисунки. Основа для настоящей работы. Которая производилась, конечно же, на компьютерах.
Много месяцев кропотливого труда.
Вязников вытащил бумагу, развернул, прикрепил к кульману. Платье.
Еще один лист. Снова платье.
— Мне нужен ватман для кульмана… — процитировал Саша старый, неполиткорректный анекдот и принялся вытаскивать из корзины рулоны, упаковывать.
В комнату вошла Лена, бухгалтер.
— Хотите выкинуть, Александр Алексеевич? — удивленно подняла она брови. — А я вам кофе принесла.
— Выкинуть? — Вязников остановился. — Нет, Леночка. Теперь это все — самая большая ценность нашей с вами конторы.
— Не поняла…
— И не надо. Передайте всем, что меня долгое время не будет. Художники пусть переходят на домашнюю работу. Остальные все работают в обычном режиме.
— Но ведь собирались закрываться на шитье моделей? — Леночка была молодая, глупенькая, но зато хорошо разбиралась в цифрах.
— Это не сейчас. Пусть шьют на заказ и так далее. А на вас, Лена, ляжет немного больше работы, чем обычно. В общем, как обычно. — Он свалил ворох ватманов на стол. — И найдите мне упаковочный материал.
Дом Морозовых.
Тот же день
Игорь вернулся домой пьяным. Было раннее утро, дети, пользуясь преимуществом летних каникул, еще спали. Полина сидела в гостиной и заканчивала завтрак. Увидев мужа, она быстро положила на тарелочку пару шоколадных конфет, подхватила кружку кофе и направилась к себе в комнату.
— Подожди, — сказал Морозов. От коньяка его немного шатало.
— Ты пьян? — осведомилась Полина.
— Была трудная ночь. Срочный вызов.
— Это, конечно, повод. — Она смотрела мимо, на лестницу, каждым движением подчеркивая свое нежелание беседовать с мужем.
— Ты наверх?
— Да.
— В гостевую?
— Да.
— Тогда загляни в нашу спальню.
— Зачем?
Игорь заметил, как едва-едва распрямилась спина Полины. Эта его просьба могла обозначать две вещи: он либо сдается, либо хочет поскандалить. В любом случае для нее это была маленькая победа. Осада считается успешной, если противник предпринимает какие-либо действия по прекращению оной. От сдачи крепости до попытки прорыва.
— Вещи собрать.
Полина повернулась. Кофе плеснул на блюдце, расплылся черной кляксой.
— Что?
— Ты сейчас собираешь свои вещи, — спокойно продолжил Игорь. Он говорил рваными фразами, словно выталкивая их из себя. — В два или больше чемодана. Сколько потребуется, столько и возьмешь. Потому что больше ты сюда не вернешься. Забыла шпильку, считай, что потеряла. С детьми будешь видеться только по их собственному желанию. Соберешь сумки, чемоданы, рюкзаки. Вызовешь такси. Из моего кабинета. Поедешь в город.
— Куда?
Морозов глядел в широко раскрытые глаза своей теперь уже бывшей жены и не видел там ничего. Кроме, может быть, удивления и легкого испуга. Никакой горечи, боли.
— Меня волнует мало. В город. В Питер. Деньги у тебя есть. Снимешь квартиру. В гостинице поселишься на первое время. Потом…
— Ах ты… — прошептала Полина, — гад…
— Потом, — повторил Игорь, — через две недели, наверное, придешь в клинику и напишешь заявление на увольнение. В загс пойдем тогда же.
— Паразит… — Она ругалась тихо. Медленно, со вкусом проговаривая слова. — Почему именно сейчас?
— У Клана сейчас нелегкие времена, и я не могу позволить себе роскошь держать под боком внутреннего врага.
— Клана, клана! Ты только и можешь, что о других думать. Все болтаете! — Полина вернулась на кухню, бросила чашку с недопитым кофе в раковину. — Болтаете! Трепачи! Пыжитесь чего-то! А сами баб своих боитесь! Все за вас делают…
— Ну-ну? — раздалось за ее спиной.
Она обернулась и увидела, как странно изменилось лицо мужа. Острые черты лица. Сузившиеся глаза — холодные, злые. Очень внимательные. Полине показалось, что он ждет только слова, только повода для реакции. Какой? Она не знала. Но чувствовала, женской интуицией предвидела, что действия Игоря могут быть действительно жесткими. Что уж там делал он этой ночью, на какой срочный вызов ездил… Но вернулся оттуда совсем другой человек.
— Пошла наверх. Пока я не передумал. А то уйдешь вообще голая.
Пока она молча собирала вещи и укладывала чемоданы, Морозов ходил вокруг и молчал. Нервно наворачивал круги и молчал. Обычно такие метания сопровождались словесным потоком, но не сейчас. Это пугало. Полина то и дело роняла вещи, забывала что-то в разных комнатах.
— Да прекрати же ты ходить за мной! — вдруг закричала женщина, и из глаз хлынули слезы.
Она села на край кровати, закрыла лицо руками и с чувством зарыдала. Когда наконец Полина подняла заплаканные и покрасневшие глаза, то увидела, что Игорь смотрит на нее, привалившись к косяку открытой двери. В его лице не изменилось ничего. Совершенно ничего. Именно тогда Полина поняла, что их брак кончился. Навсегда. Словно кто-то незримый перевернул страницу их книги, и на новом листе уже нет ее имени.
— В суд не ходи. Не надо, — процедил Игорь. — Денег дам. На счет скину. Не обижу, не бойся. Двадцать лет брака того стоят. За две недели найдешь новую работу. А теперь иди. Такси я вызвал сам.
Война.
Вечер того же дня
Расположились на большой поляне перед домами, где вокруг большого кострища были врыты в землю длинные полукруглые скамьи. Само кострище находилось на небольшом возвышении. Тут собирались на общие клановые торжества и просто на праздники, когда не хотелось сидеть в четырех стенах. Разжигали огонь, сидели долго, любуясь бесконечной игрой пламени. Это место было своеобразным капищем Клана, местом, где могли собраться все, собраться и чувствовать себя одним целым.
Иван Иванович поначалу чувствовал себя не в своей тарелке и все время пытался сесть подальше, а то и вообще выйти из круга. Наконец Морозов-старший обнял его за плечи и усадил рядом с собой.
— Дорогие мои, — начал Вязников. — Сейчас я буду говорить о том, что вы и без меня знаете. Однако для ясности не грех и повториться.
Он встал на возвышение, чтобы видеть всех.
— У нас, у Клана, сейчас трудные времена. Нам объявили войну. Ситуация такова, что на нашем примере решили устроить что-то вроде показательного урока. Акцию по устрашению! Повод для этого был найден. Этим людям нужны деньги. Нужен рынок. Нужна власть. По какой-то причине господин Рогожин выбрал объектом нападения Ивана Ивановича, которого вы все хорошо знаете.
Вязников сделал несколько шагов вперед, пригладил волосы.
— Иван Иванович оказывал нам целый ряд особых услуг. Фактически вся наша деятельность находится под его, скажем так, патронажем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Рядом стоял кульман самого Вязникова. В моменты, когда обоих накрывала волна творчества, они буквально толкали друг друга локтями.
В корзине у стены, скрученные в толстые белые колонны, стояли наработки, эскизы, рисунки. Основа для настоящей работы. Которая производилась, конечно же, на компьютерах.
Много месяцев кропотливого труда.
Вязников вытащил бумагу, развернул, прикрепил к кульману. Платье.
Еще один лист. Снова платье.
— Мне нужен ватман для кульмана… — процитировал Саша старый, неполиткорректный анекдот и принялся вытаскивать из корзины рулоны, упаковывать.
В комнату вошла Лена, бухгалтер.
— Хотите выкинуть, Александр Алексеевич? — удивленно подняла она брови. — А я вам кофе принесла.
— Выкинуть? — Вязников остановился. — Нет, Леночка. Теперь это все — самая большая ценность нашей с вами конторы.
— Не поняла…
— И не надо. Передайте всем, что меня долгое время не будет. Художники пусть переходят на домашнюю работу. Остальные все работают в обычном режиме.
— Но ведь собирались закрываться на шитье моделей? — Леночка была молодая, глупенькая, но зато хорошо разбиралась в цифрах.
— Это не сейчас. Пусть шьют на заказ и так далее. А на вас, Лена, ляжет немного больше работы, чем обычно. В общем, как обычно. — Он свалил ворох ватманов на стол. — И найдите мне упаковочный материал.
Дом Морозовых.
Тот же день
Игорь вернулся домой пьяным. Было раннее утро, дети, пользуясь преимуществом летних каникул, еще спали. Полина сидела в гостиной и заканчивала завтрак. Увидев мужа, она быстро положила на тарелочку пару шоколадных конфет, подхватила кружку кофе и направилась к себе в комнату.
— Подожди, — сказал Морозов. От коньяка его немного шатало.
— Ты пьян? — осведомилась Полина.
— Была трудная ночь. Срочный вызов.
— Это, конечно, повод. — Она смотрела мимо, на лестницу, каждым движением подчеркивая свое нежелание беседовать с мужем.
— Ты наверх?
— Да.
— В гостевую?
— Да.
— Тогда загляни в нашу спальню.
— Зачем?
Игорь заметил, как едва-едва распрямилась спина Полины. Эта его просьба могла обозначать две вещи: он либо сдается, либо хочет поскандалить. В любом случае для нее это была маленькая победа. Осада считается успешной, если противник предпринимает какие-либо действия по прекращению оной. От сдачи крепости до попытки прорыва.
— Вещи собрать.
Полина повернулась. Кофе плеснул на блюдце, расплылся черной кляксой.
— Что?
— Ты сейчас собираешь свои вещи, — спокойно продолжил Игорь. Он говорил рваными фразами, словно выталкивая их из себя. — В два или больше чемодана. Сколько потребуется, столько и возьмешь. Потому что больше ты сюда не вернешься. Забыла шпильку, считай, что потеряла. С детьми будешь видеться только по их собственному желанию. Соберешь сумки, чемоданы, рюкзаки. Вызовешь такси. Из моего кабинета. Поедешь в город.
— Куда?
Морозов глядел в широко раскрытые глаза своей теперь уже бывшей жены и не видел там ничего. Кроме, может быть, удивления и легкого испуга. Никакой горечи, боли.
— Меня волнует мало. В город. В Питер. Деньги у тебя есть. Снимешь квартиру. В гостинице поселишься на первое время. Потом…
— Ах ты… — прошептала Полина, — гад…
— Потом, — повторил Игорь, — через две недели, наверное, придешь в клинику и напишешь заявление на увольнение. В загс пойдем тогда же.
— Паразит… — Она ругалась тихо. Медленно, со вкусом проговаривая слова. — Почему именно сейчас?
— У Клана сейчас нелегкие времена, и я не могу позволить себе роскошь держать под боком внутреннего врага.
— Клана, клана! Ты только и можешь, что о других думать. Все болтаете! — Полина вернулась на кухню, бросила чашку с недопитым кофе в раковину. — Болтаете! Трепачи! Пыжитесь чего-то! А сами баб своих боитесь! Все за вас делают…
— Ну-ну? — раздалось за ее спиной.
Она обернулась и увидела, как странно изменилось лицо мужа. Острые черты лица. Сузившиеся глаза — холодные, злые. Очень внимательные. Полине показалось, что он ждет только слова, только повода для реакции. Какой? Она не знала. Но чувствовала, женской интуицией предвидела, что действия Игоря могут быть действительно жесткими. Что уж там делал он этой ночью, на какой срочный вызов ездил… Но вернулся оттуда совсем другой человек.
— Пошла наверх. Пока я не передумал. А то уйдешь вообще голая.
Пока она молча собирала вещи и укладывала чемоданы, Морозов ходил вокруг и молчал. Нервно наворачивал круги и молчал. Обычно такие метания сопровождались словесным потоком, но не сейчас. Это пугало. Полина то и дело роняла вещи, забывала что-то в разных комнатах.
— Да прекрати же ты ходить за мной! — вдруг закричала женщина, и из глаз хлынули слезы.
Она села на край кровати, закрыла лицо руками и с чувством зарыдала. Когда наконец Полина подняла заплаканные и покрасневшие глаза, то увидела, что Игорь смотрит на нее, привалившись к косяку открытой двери. В его лице не изменилось ничего. Совершенно ничего. Именно тогда Полина поняла, что их брак кончился. Навсегда. Словно кто-то незримый перевернул страницу их книги, и на новом листе уже нет ее имени.
— В суд не ходи. Не надо, — процедил Игорь. — Денег дам. На счет скину. Не обижу, не бойся. Двадцать лет брака того стоят. За две недели найдешь новую работу. А теперь иди. Такси я вызвал сам.
Война.
Вечер того же дня
Расположились на большой поляне перед домами, где вокруг большого кострища были врыты в землю длинные полукруглые скамьи. Само кострище находилось на небольшом возвышении. Тут собирались на общие клановые торжества и просто на праздники, когда не хотелось сидеть в четырех стенах. Разжигали огонь, сидели долго, любуясь бесконечной игрой пламени. Это место было своеобразным капищем Клана, местом, где могли собраться все, собраться и чувствовать себя одним целым.
Иван Иванович поначалу чувствовал себя не в своей тарелке и все время пытался сесть подальше, а то и вообще выйти из круга. Наконец Морозов-старший обнял его за плечи и усадил рядом с собой.
— Дорогие мои, — начал Вязников. — Сейчас я буду говорить о том, что вы и без меня знаете. Однако для ясности не грех и повториться.
Он встал на возвышение, чтобы видеть всех.
— У нас, у Клана, сейчас трудные времена. Нам объявили войну. Ситуация такова, что на нашем примере решили устроить что-то вроде показательного урока. Акцию по устрашению! Повод для этого был найден. Этим людям нужны деньги. Нужен рынок. Нужна власть. По какой-то причине господин Рогожин выбрал объектом нападения Ивана Ивановича, которого вы все хорошо знаете.
Вязников сделал несколько шагов вперед, пригладил волосы.
— Иван Иванович оказывал нам целый ряд особых услуг. Фактически вся наша деятельность находится под его, скажем так, патронажем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78