Там, в огромном рефрижераторе, была размещена лаборатория.
— Заходи, — кивнул барон. — Тут все есть…
Несколько курчавых голов повернулись в сторону распахнувшейся двери. Охрана равнодушно смотрела на вошедших.
— Все, что хочешь, в любых количествах. — Барон прошел мимо столов с пробирками. Мимо белых фартуков. Мимо гудящих морозильных камер. — Тут, здесь и сейчас, героин. Синтетический товар. Втыкает…
Цыган зажмурился.
— Пробовал? — хмуро спросил Рогожин.
— Нет. — Барон покачал головой. — Не увлекаюсь.
— Так откуда ж знаешь? — Денис усмехнулся.
— Хочешь проверить?
— Я что, выгляжу как наркоман?
— Э-э… — Цыган поднял ладонь. — Я вижу, что ты не употребляешь дрянь. Я с наркоманами дел не имею. Не надежно. Пойдем, кое-что покажу.
Барон подхватил со стола пакетик, и они вышли.
Денис не сильно удивился, когда цыган привез дорогого гостя в публичный дом. Свой, цыганский.
Мимо узеньких комнатенок старой, заброшенной общаги, мимо девочки, увлеченно делающей минет кому-то в коридоре, мимо дешевого, грязного бардака они вошли в помещение, где царили ковры. На стенах, на полу. В темноте Рогожину показалось, что и на потолке. Повсюду. Ковры, подушки. Все мягкое, пестрое.
— Садись, Денис. — Барон плюхнулся на подушки. — Девочки!!!
В комнату кто-то вошел, мягкие руки обвили шею Рогожина.
— Барон, ты не обижайся, но… — начал было гость.
— Не переживай. Девочки качественные, для себя держу, — перебил его цыган. — Давайте сюда малышку.
В комнату вошла молоденькая толстушка.
— Держи, Лена. — Барон кинул героин девушке. Та не поймала. Бросилась на пол, жадно ища драгоценный пакетик.
Потом была свечка, подкопченная ложечка, машинка. Укол.
Глядя, как извивается в полутьме комнаты полное, киселем вздрагивающее тело, Рогожин понял, за что питерские не любили кочевников.
Но цыгане были необходимы Денису.
Под Санкт-Петербургом.
Февраль 2025 года
Дом Полянских
Они поженились пять лет назад, через год после окончания университета. И это можно было бы назвать браком по расчету, если бы не их нежная привязанность друг к другу. Супруги очень хорошо понимали, что такое семья. Работая вместе в одной юридической конторе, они слишком много сталкивались с разводами и знали, к чему может привести слепое, всепоглощающее чувство. Лариса с присущей всем женщинам подозрительностью до сих пор переживала: можно ли считать браком союз, заключенный по расчету, если он основан на разуме, а не на бурных чувствах?
Доверие. Камень преткновения множества семей. И самая главная основа. Кирпичная стена, за которой близкие друг другу люди чувствуют себя в безопасности. Лариса понимала, что недоверие — это скорее женская болезнь, нежели мужская. И длится она веками. Мужчина-самец стремится к полигамии. Частая смена партнерш — залог многочисленного здорового потомства. Женщина же, понимая необходимость присутствия рядом сильного защитника, всеми силами старается его удержать. Так и детей воспитать проще, и за будущее можно не сильно беспокоиться. Мужик мамонта завсегда в пещеру притащит.
А иначе… до голодной смерти недалеко. Ведь надо и детей поднять, и самой прокормиться, и от медведя кто-то должен оборонить.
«Моногамия, — как-то сказал Миша, — это такой пещерный пережиток, который более продвинутые в этом смысле арабы уже изжили».
Арабы, может быть, изжили, но вот Лариса так и не смогла.
День за днем ее грызла ревность. Беспочвенная, а потому наиболее опасная. Как паразит, питающийся страхами и сомнениями своего хозяина. Дурное это и гадкое чувство боролось в Ларисе с доверием, порожденным разумом и любовью к мужу.
«Не стоит так себя накручивать», — думала она, чувствуя уколы стыда.
Сверху, из комнаты дочери, доносилось чье-то хриплое пение.
Пятилетняя Наташа, укладывая куклу в кровать, слушала очень старую постановку «Алиса в Стране Чудес», совсем недавно выпущенную на DVD.
Лариса поднялась наверх и зашла к ней в комнату.
Наташа подняла голову и просияла. Бросив все игрушки, она подбежала к маме.
— Мама, мама, мамочка! — захлебываясь от накативших эмоций, заговорил ребенок. — У нас сегодня такое было! Я забыла тебе рассказать. Колька и Лешка подрались. И их наказали. — После этого запал кончился, Наташа замолчала, вглядываясь в лицо матери. Какой эффект произвело на любимую мамочку это известие? И как ей самой относиться к этому?
«Чудесное время, — подумала Лариса, — время, когда мать и ее дитя находятся в полной гармонии. Ребенок еще настолько мал, что считает маму своим домом, где тепло и уютно, где нет одиночества и страхов. Жаль, что потом, с возрастом, эти кровные узы истончаются, становятся блеклыми и такой близкий тебе ребенок становится взрослым».
— А почему они подрались? — изображая на своем лице заинтересованность, спросила Лариса.
— Колька возил пожарную машину, а Лешка тоже захотел. А он не дал ему, и Лешка стал драться…
Глядя на своего ребенка, Лариса подумала, что с лица маленькой Полянской можно было списывать все имеющиеся в распоряжении человечества эмоции. Дети маленькие, а чувства большие.
— Ничего страшного, золотко, — успокоила ее мать. — Мальчишки всегда дерутся, если им что-то не нравится. А наказали их потому, что они не смогли договориться. Нужно было либо Коле уступить, либо Леше подождать. — Лариса погладила дочку по темным каштановым волосам. Девочка уселась рядом с ней и стала зевать, устраиваясь поудобнее.
Через некоторое время динамики умолкли. Стало тихо. Наташа уже сладко посапывала рядом с мамой. Стараясь не разбудить, Лариса уложила девочку в постель.
Вернувшись к себе в комнату, Полянская постояла некоторое время в задумчивости. Она не хотела включать телевизор. Для дела, которому она хотела посвятить несколько часов медитации, требовался совсем другой настрой. Она недолго постояла в нерешительности перед стойкой с музыкальными дисками
Через несколько минут комнату затопил шум прибоя, чистая музыка, не отягощенная электроникой.
Лариса вынула из ящика комода небольшую лакированную коробочку. И прежде чем раскрыть, постелила на пол чистую циновку.
Теперь можно было приступать.
Таро.
Удивительный восторг и чувство сопричастности к тайне посещали ее всегда, как она прикасалась к картам. Молодая женщина словно открывала дверь в мир чистых энергий и других цветов. Эти символы дарили ей новую свободу, сквозь их призму люди выглядели совсем по-другому и становились такими понятными и предсказуемыми. Нужно было только открыть свой разум.
Сложившаяся в обществе догма о том, что карты Таро используют для предсказаний («Слово-то какое… неправильное», — подумала Лариса), казалась ей ложной. Только человек непосвященный, не касающийся мог дать такое определение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Заходи, — кивнул барон. — Тут все есть…
Несколько курчавых голов повернулись в сторону распахнувшейся двери. Охрана равнодушно смотрела на вошедших.
— Все, что хочешь, в любых количествах. — Барон прошел мимо столов с пробирками. Мимо белых фартуков. Мимо гудящих морозильных камер. — Тут, здесь и сейчас, героин. Синтетический товар. Втыкает…
Цыган зажмурился.
— Пробовал? — хмуро спросил Рогожин.
— Нет. — Барон покачал головой. — Не увлекаюсь.
— Так откуда ж знаешь? — Денис усмехнулся.
— Хочешь проверить?
— Я что, выгляжу как наркоман?
— Э-э… — Цыган поднял ладонь. — Я вижу, что ты не употребляешь дрянь. Я с наркоманами дел не имею. Не надежно. Пойдем, кое-что покажу.
Барон подхватил со стола пакетик, и они вышли.
Денис не сильно удивился, когда цыган привез дорогого гостя в публичный дом. Свой, цыганский.
Мимо узеньких комнатенок старой, заброшенной общаги, мимо девочки, увлеченно делающей минет кому-то в коридоре, мимо дешевого, грязного бардака они вошли в помещение, где царили ковры. На стенах, на полу. В темноте Рогожину показалось, что и на потолке. Повсюду. Ковры, подушки. Все мягкое, пестрое.
— Садись, Денис. — Барон плюхнулся на подушки. — Девочки!!!
В комнату кто-то вошел, мягкие руки обвили шею Рогожина.
— Барон, ты не обижайся, но… — начал было гость.
— Не переживай. Девочки качественные, для себя держу, — перебил его цыган. — Давайте сюда малышку.
В комнату вошла молоденькая толстушка.
— Держи, Лена. — Барон кинул героин девушке. Та не поймала. Бросилась на пол, жадно ища драгоценный пакетик.
Потом была свечка, подкопченная ложечка, машинка. Укол.
Глядя, как извивается в полутьме комнаты полное, киселем вздрагивающее тело, Рогожин понял, за что питерские не любили кочевников.
Но цыгане были необходимы Денису.
Под Санкт-Петербургом.
Февраль 2025 года
Дом Полянских
Они поженились пять лет назад, через год после окончания университета. И это можно было бы назвать браком по расчету, если бы не их нежная привязанность друг к другу. Супруги очень хорошо понимали, что такое семья. Работая вместе в одной юридической конторе, они слишком много сталкивались с разводами и знали, к чему может привести слепое, всепоглощающее чувство. Лариса с присущей всем женщинам подозрительностью до сих пор переживала: можно ли считать браком союз, заключенный по расчету, если он основан на разуме, а не на бурных чувствах?
Доверие. Камень преткновения множества семей. И самая главная основа. Кирпичная стена, за которой близкие друг другу люди чувствуют себя в безопасности. Лариса понимала, что недоверие — это скорее женская болезнь, нежели мужская. И длится она веками. Мужчина-самец стремится к полигамии. Частая смена партнерш — залог многочисленного здорового потомства. Женщина же, понимая необходимость присутствия рядом сильного защитника, всеми силами старается его удержать. Так и детей воспитать проще, и за будущее можно не сильно беспокоиться. Мужик мамонта завсегда в пещеру притащит.
А иначе… до голодной смерти недалеко. Ведь надо и детей поднять, и самой прокормиться, и от медведя кто-то должен оборонить.
«Моногамия, — как-то сказал Миша, — это такой пещерный пережиток, который более продвинутые в этом смысле арабы уже изжили».
Арабы, может быть, изжили, но вот Лариса так и не смогла.
День за днем ее грызла ревность. Беспочвенная, а потому наиболее опасная. Как паразит, питающийся страхами и сомнениями своего хозяина. Дурное это и гадкое чувство боролось в Ларисе с доверием, порожденным разумом и любовью к мужу.
«Не стоит так себя накручивать», — думала она, чувствуя уколы стыда.
Сверху, из комнаты дочери, доносилось чье-то хриплое пение.
Пятилетняя Наташа, укладывая куклу в кровать, слушала очень старую постановку «Алиса в Стране Чудес», совсем недавно выпущенную на DVD.
Лариса поднялась наверх и зашла к ней в комнату.
Наташа подняла голову и просияла. Бросив все игрушки, она подбежала к маме.
— Мама, мама, мамочка! — захлебываясь от накативших эмоций, заговорил ребенок. — У нас сегодня такое было! Я забыла тебе рассказать. Колька и Лешка подрались. И их наказали. — После этого запал кончился, Наташа замолчала, вглядываясь в лицо матери. Какой эффект произвело на любимую мамочку это известие? И как ей самой относиться к этому?
«Чудесное время, — подумала Лариса, — время, когда мать и ее дитя находятся в полной гармонии. Ребенок еще настолько мал, что считает маму своим домом, где тепло и уютно, где нет одиночества и страхов. Жаль, что потом, с возрастом, эти кровные узы истончаются, становятся блеклыми и такой близкий тебе ребенок становится взрослым».
— А почему они подрались? — изображая на своем лице заинтересованность, спросила Лариса.
— Колька возил пожарную машину, а Лешка тоже захотел. А он не дал ему, и Лешка стал драться…
Глядя на своего ребенка, Лариса подумала, что с лица маленькой Полянской можно было списывать все имеющиеся в распоряжении человечества эмоции. Дети маленькие, а чувства большие.
— Ничего страшного, золотко, — успокоила ее мать. — Мальчишки всегда дерутся, если им что-то не нравится. А наказали их потому, что они не смогли договориться. Нужно было либо Коле уступить, либо Леше подождать. — Лариса погладила дочку по темным каштановым волосам. Девочка уселась рядом с ней и стала зевать, устраиваясь поудобнее.
Через некоторое время динамики умолкли. Стало тихо. Наташа уже сладко посапывала рядом с мамой. Стараясь не разбудить, Лариса уложила девочку в постель.
Вернувшись к себе в комнату, Полянская постояла некоторое время в задумчивости. Она не хотела включать телевизор. Для дела, которому она хотела посвятить несколько часов медитации, требовался совсем другой настрой. Она недолго постояла в нерешительности перед стойкой с музыкальными дисками
Через несколько минут комнату затопил шум прибоя, чистая музыка, не отягощенная электроникой.
Лариса вынула из ящика комода небольшую лакированную коробочку. И прежде чем раскрыть, постелила на пол чистую циновку.
Теперь можно было приступать.
Таро.
Удивительный восторг и чувство сопричастности к тайне посещали ее всегда, как она прикасалась к картам. Молодая женщина словно открывала дверь в мир чистых энергий и других цветов. Эти символы дарили ей новую свободу, сквозь их призму люди выглядели совсем по-другому и становились такими понятными и предсказуемыми. Нужно было только открыть свой разум.
Сложившаяся в обществе догма о том, что карты Таро используют для предсказаний («Слово-то какое… неправильное», — подумала Лариса), казалась ей ложной. Только человек непосвященный, не касающийся мог дать такое определение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78