— Чтобы страны третьего мира не мешали размножаться «золотому миллиарду»?
— Наверное, так.
Они замолчали.
Сергей вдруг ощутил, что между ними повисла какая-то недоговоренность, породившая смущение.
Из гостиной донеслись легкие шаги — в комнату вошла Эллочка. Сергей ее увидел сразу, а Катерина, чье кресло стояло спиной к входу, узнала ее по шагам.
Когда у Кати обнаружились задатки художницы, отец предложил ей оформить собственную студию. В комнате, которая раньше была игровой и примыкала к кухне. Дети выросли, и теперь не было нужды в детской. Проект, который предложила Катерина, совершенно не устраивал отца. С точки зрения безопасности такая расстановка мебели была неразумной. Кресло стоит спинкой к входу, да еще и в центре! Вязников-старший предлагал множество вариантов. Переставить кресло, повесить напротив большое зеркало, чтобы контролировать дверь, но дочка уперлась. Более того, она противопоставила его доводам мысль.
— Я хочу научиться слышать. Мне нужно знать звук шагов каждого из вас. Для безопасности.
— Чудо ты мое в перьях! Если кто-то захочет прокрасться в студию, у тебя нет никаких шансов! Профессионалы ходят бесшумно!
— А я не профессионал и тягаться с ним мне глупо, все равно он меня обставит.
Отец помолчал и махнул рукой. Валяй, мол, доча, твори.
Не оставляла попыток только Эллочка, присутствовавшая при разговоре. Временами она старалась подделать чужую походку или «бесшумно прокрасться», однако каждый раз ее старания пропадали даром. Катерина слышала сестру, каким бы аллюром она ни вытанцовывала.
— Это ты притащила эту мерзость? — Катя указала на журнал.
— Надо знать, что пишут наши враги! — бодро ответила девушка.
— Ничего себе, — покачал головой Сергей.
— Ага. — Катерина провела рукой по волосам. — Женская часть семейства Вязниковых совершенно без башни! Тебе чего, детка?
— Ничего, — ответила Эллочка. — Я просто пришла сказать, что папа звонил. Скоро приедет.
— Понятно, — сказала Катя. — Будешь смотреть, как мы работаем?
— Вряд ли, — отмахнулась Эллочка. — Мне еще эскизы делать.
С этими словами девушка упорхнула из комнаты.
— Ну что? Пошли, я продолжу. — Катя махнула Сергею в сторону мольберта.
— А посмотреть можно?
— Нет. — Катя выглядела решительно. — Если сейчас увидишь картину незавершенной, то так всегда и будешь видеть в ней недоделки.
— Суеверие?
— Ну, можешь считать и так.
Сергей сел на стульчик напротив цифрового мольберта.
Он медленно, со вкусом, зная, что торопиться некуда, оценивал фигуру художницы, плавность движений и другие мелкие детали, которые теряются в обыденной жизни. Ее нельзя было назвать худой, скорее Катя была стройная, изящная. В каждом движении виделась порода, кем-то давно выработанный стиль. Как Сергей ни присматривался, животика так и не обнаружил.
— Ты не боишься, что твой будущий супруг будет плохо относиться к твоему ребенку? — неожиданно для Катерины спросил Огарев.
— Это почему? — удивилась она, не отрываясь от работы.
— Будет считать помехой, ошибкой буйной юности.
— Ты не понимаешь, — сказала она и улыбнулась. — Что значит «ошибка буйной юности»? Это не ошибка — это мой выбор. Скажи, как я могу создать семью с человеком, который не может смириться с моим выбором.
— А ты не боишься, что такого достойного просто не найдется?
— Все дело в деньгах, — легко заявила она. — Женщину с ребенком в первую очередь снимают со счетов только потому, что это тяжело финансово. Нужно не только жену содержать, а еще и дитё. А потом это дитё еще и в школу пойдет. И только во вторую очередь думают о том, как новоиспеченный папаша будет общаться с пасынком или падчерицей. У меня проблемы с деньгами нет, поэтому мне в два раза легче найти спутника жизни. И в то же время в два раза труднее.
— Это почему же?
— Потому, друг мой, — философски ответила Катя, — что очень трудно найти такого человека. Слишком у меня запросы, наверное, высокие. Да еще я предпочитаю мужчин из вымирающего вида.
— Какого, какого? — Сергей даже привстал.
— Не вертись! — Катерина махнула на него «карандашом». — Сейчас популярны мужчины слабые. Такие, знаешь, с проколотым пупком и в топике. Хиленькие ручки, сладенькие губки.
Она передернулась, как кошка, наступившая в лужу.
— Тебе нравятся мачо?
— Ну, мачо не мачо, а мужчина должен быть мужчиной. Промежуточные варианты не проходят.
И снова в студии воцарилось молчание. Катерина сосредоточенно рисовала, а Сергей погрузился в собственные мысли. Вскоре она вновь стала пристально вглядываться в его лицо. Ее взгляд, заинтересованный, скорее даже любопытный, был направлен на человека, а не на модель.
— У тебя красивые глаза, — тихо сказала Катя и, чтобы не показать смущения, принялась что-то сосредоточенно искать на рабочем столике.
Сергей застыл в нерешительности. Надо было что-то сказать, что-то сделать. Но что? Вернуть комплимент? А вдруг она неправильно поймет? Она же беременная… Время уходило, его мысли путались, метались.
Спасение пришло неожиданно. Гулким, раскатистым гонгом прозвучал дверной звонок, и через минуту тишину нарушили чьи-то тяжелые шаги.
— Катя, это к тебе, — сказала Эллочка и пропустила в комнату Влада.
Он прошел в студию как был, не снимая верхней одежды, с шикарным букетом розовых роз. Гость опалил подозрительным взором Сергея.
— Катенька, — с порога воскликнул Влад, распахивая руки для объятий, — я все обдумал! Я все понял!
— О господи! — отшатнулась Вязникова, уворачиваясь от объятий. Она уже представила, что он мог понять и обдумать. Эллочка хитро подмигнула Огареву, прикрывая двери в студию.
— Я же тебе говорила, чтобы ты не приходил! — сказала Катя.
Влад, который после медицинского обследования растворился, как утренний туман, вдруг на прошлой неделе возник из ниоткуда.
Он планомерно изводил Катерину телефонными звонками и признаниями в любви. Иногда обливаясь пьяными слезами, иногда преследуя на небольшом расстоянии. Теперь, набравшись наглости, Влад явился в дом.
— Катенька, дорогая! Выслушай меня!
Он торопливо плюхнулся на одно колено и протянул Вязниковой цветы.
Катя досадливо поморщилась, но цветы приняла, положила их на рабочий столик.
— Я тебя выслушаю, но коротко, пожалуйста.
— Катя, я все обдумал и понял, что ты просто боишься. Опасаешься, что я окажусь плохим мужем, что нам будет тяжело и мы не справимся. — Пока он говорил, Огарев, не скрывая любопытства, разглядывал отца ребенка. В последний раз он видел его осенью на какой-то семейной вечеринке. Влад ему тогда показался даже ничего. Слегка надменный, но, в общем, свой. — …Но мы должны нести ответственность за наши ошибки…
Он так увлекся свой речью, что не заметил, как потемнело лицо Катерины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78