– А что? Он…
– Нет,– поспешно ответила Изабел.– Нет, домой он тоже не звонил. Я просто поинтересовалась. На всякий случай.
– А-а… Я спала, ни с кем не общалась.
Последовала пауза. Милли наблюдала, как Эсме раздвигает шторы и подвязывает их широкими плетеными лентами. День выдался солнечным, снег искрился на морозе. Улыбнувшись, крестная тихо вышла из комнаты.
– Изабел, прости меня, пожалуйста,– медленно проговорила Милли.– За то, что подставила тебя.
– Ладно, не переживай.
– Я просто сорвалась. Я… Ты же знаешь, как это бывает.
– Знаю, знаю. Я бы и сама так поступила.
– Не ври,– слабо хихикнула Милли.– Ты в миллион раз выдержаннее, чем я.
– Не волнуйся. Ничего страшного.
– Правда? Неужели мама весь вечер не читала тебе нотаций?
– Ей было некогда. Мы все ужасно заняты.
– Чем? – наморщила лоб Милли.
– Отменяем свадьбу,– после долгого молчания промолвила Изабел с неподдельным огорчением в голосе.
– А-а,– опять протянула Милли. У нее засосало под ложечкой.– Ну да, разумеется. Понимаю.
– Господи, Милли, мне очень жаль. Я думала, ты сообразишь.
– Я сообразила. То есть соображаю. Естественно, надо все отменить.
– Отчасти из-за этого я тебя и беспокою. Конечно, не самое удачное время, чтобы спрашивать, но все-таки: мне надо позвонить кому-нибудь еще? Я имею в виду тех, кто не попал в мамин красный блокнот.
– Не знаю…– Милли сглотнула.– А кого ты уже известила?
– Примерно половину гостей. Дошла до Мэдисонов. Люди Гарри тоже заняты этим.
– Да-а, дела…– Беспричинные слезы подступили к глазам Милли.– Работы у вас хоть отбавляй.
– Некоторые из гостей уже собирались выезжать, пришлось их разворачивать.
– Понятно.– Милли глубоко вздохнула.– Извини, я просто идиотка. А как, собственно, вы это делаете?
– Обзваниваем гостей по списку. Все без исключения реагируют очень любезно.
Милли принялась нервно крутить в пальцах листок бумаги.
– Что вы им говорите?
– Что ты заболела. Ничего лучше не придумали.
– И как, верят?
– Трудно сказать. Кто-то, наверное, верит.
Сестры снова замолчали.
– Ладно,– прервала затянувшуюся паузу Милли.– Если я кого-то вспомню, то перезвоню.
– Когда вернешься домой?
– Не знаю.
Милли прикрыла глаза и представила свою комнату: разбросанные повсюду подарки и поздравительные открытки, распахнутый чемодан с вещами для медового месяца, свадебное платье в чехле, похожее на привидение…
– Не знаю,– повторила она.– По крайней мере, пока не…
– Правильно,– помолчав, сказала Изабел.– Послушай, я забегу тебя проведать, ладно? Когда управлюсь.
– Изабел, спасибо тебе. За все.
– Нет проблем. Надеюсь, когда-нибудь ты тоже мне поможешь.
Милли едва заметно улыбнулась.
– Договорились.
Она положила трубку и увидела в дверях Эсме. Крестная держала в руках поднос.
– Кофе,– объявила она, ставя поднос.– Отметим праздник.
– Какой? – недоверчиво спросила Милли.
– Твое спасение.– Эсме с двумя фарфоровыми чашками в руках присела на краешек кровати.– Избавление от матримониальных уз.
– Не очень-то похоже на спасение.
– Ну разумеется, не похоже! – провозгласила Эсме.– Пока не похоже. Чуть позже поймешь. Только подумай: ты больше ничем не связана и можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Ты – свободная женщина!
– Угу,– промычала Милли, мрачно уставившись в чашку.
– Не хандри, солнышко,– подбодрила ее крестная.– Выпей кофе и посмотри телевизор. А потом мы с тобой пойдем пообедаем.
Ресторан был большим и безлюдным, лишь несколько мужчин сидели поодиночке и читали газету за чашкой кофе. Руперт неловко огляделся по сторонам, гадая, который из них Мартин. Он сказал, что наденет черные джинсы, однако в черных джинсах были почти все посетители ресторана. В костюме и дорогой сорочке Руперт почувствовал себя вырядившимся не к месту.
Покинув контору вчера вечером, он бесцельно бродил по улицам, а с приближением утра снял номер в захудалом отеле в Бэйсуотере, где и провалялся без сна, глядя в испачканный пятнами потолок. После завтрака в кафе Руперт взял такси до Фулема и тайком, словно вор или взломщик, пробрался в дом, молясь, чтобы Франческа уже ушла на работу. Он принял душ, побрился и переоделся, затем сварил себе кофе и выпил его в кухне, глядя из окна в сад. Поставив чашку в посудомоечную машину, посмотрел на часы и взял портфель. Обычный порядок вещей, повседневная рутина. На миг ему показалось, что все идет по-прежнему.
Однако жизнь изменилась и уже никогда не будет такой, как раньше. Его душу вывернули наизнанку и вырвали оттуда правду. Теперь ему предстояло решить, что с этой правдой делать.
– Руперт?
Мужской голос прервал ход мыслей, и он поднял глаза. У соседнего столика стоял молодой человек в черных джинсах, с коротким ежиком волос и серьгой в ухе. Вопреки себе Руперт растерялся и осторожно встал из-за столика.
– Добрый день,– поздоровался он, понимая, что его тон излишне напыщен.– Мы знакомы?
– Мы разговаривали по телефону,– певуче произнес молодой человек.– Я – Мартин.
– Ах да,– сказал Руперт и вцепился в портфель.
Его вдруг будто парализовало от страха. Он видел воплощение гомосексуальности, собственное скрытое «я», в точности воспроизведенное для всеобщего обозрения.
– Очень любезно, что вы приехали в Лондон,– натянуто произнес Руперт.
– Пустяки,– отмахнулся Мартин.– Я все равно бываю здесь как минимум раз в неделю. Ну а уж если дело важное…
– Да,– кивнул Руперт и принялся сосредоточенно изучать меню.
Надо взять письмо и, если получится, координаты Аллана и при первой возможности уйти.
– Пожалуй, я выпью чашечку кофе,– сказал он, не поднимая взгляда.– Двойной эспрессо.
– Я ждал вашего звонка,– признался Мартин.– Аллан много мне о вас рассказывал. Я всегда надеялся, что однажды вы захотите его разыскать.
Руперт медленно поднял голову.
– Что именно он вам рассказывал? Мартин пожал плечами.
– Все.
Руперт покраснел до кончиков волос и положил меню на стол. Он взглянул на Мартина, приготовясь пережить унижение, однако в глазах молодого мужчины светились доброта и понимание.
– Когда вы виделись с ним?
– Шесть лет назад.
– Вы были с ним… близки?
– Да, очень.
– Понимаю.
– Вряд ли.– Мартин сделал паузу.– Мы не были любовниками. Я был его адвокатом.
– А-а,– смутился Руперт.– Он…
– Он серьезно болел.
Руперта обжег страшный смысл сказанного. Вот оно, грянуло. Без предупреждения. Круг замкнулся. Приговор прозвучал. Он согрешил и теперь наказан. Он творил мерзость, и карой ему станет мерзостная болезнь.
– СПИД,– без всякого выражения промолвил он.
– Нет,– возразил Мартин с едва уловимым оттенком презрения.– Не СПИД. Лейкемия.
К горлу Руперта внезапно подкатила тошнота, как после кошмарного сна, перед глазами заплясали белые точки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69