Распахнув дверь в кухню, Изабел увидела мать, сидевшую за столом в тени абажура. Перед ней стояла бутылка вина, почти опорожненная, в углу тихо играла музыка.
Услышав звук, Оливия повернула к двери бледное, отекшее лицо.
– Ну что,– безучастно промолвила она,– все кончено.
– Ты о чем? – подозрительно спросила Изабел.
– Помолвка Саймона и Милли расторгнута.
– Что? – Изабел не поверила своим ушам.– Окончательно? Но почему?
– Они поссорились, и Саймон все отменил. Миссис Хэвилл отхлебнула вина.
– Из-за чего? Из-за ее первого брака?
– Вероятно. Она мне не сообщила.
– А где Милли?
– Ушла ночевать к Эсме. Сказала, ей надо убраться из этого дома. Подальше от всех нас.
– Ее можно понять.– Изабел тяжело опустилась на табуретку, не снимая пальто.– Господи, бедняжка! Просто не верится. Что именно сказал Саймон?
– Этой тайной Милли со мной не поделилась. Она вообще ничего мне не говорит в последнее время.– Оливия снова приложилась к бокалу.– По всей видимости, я больше не заслуживаю ее доверия.
– Мамочка, только не начинай,– закатила глаза Изабел.
– Десять лет замужем за нелегальным иммигрантом! Десять лет – и ни словечка матери.
– Да как же она могла тебе об этом рассказать?
– А попав в переплет, побежала к Эсме…– Оливия подняла воспаленные глаза на дочь.– К Эсме Ормерод!
– Она всегда бегала к Эсме.
– Знаю. Со всех ног несется в тот дом и возвращается с таким видом, будто она царица Савская.
– Мам…
– С тобой она тоже поделилась.– Оливия заговорила громче.– Почему ей никогда не приходило в голову прийти ко мне, родной матери?
– Да не могла она! – воскликнула Изабел.– Милли прекрасно знала, как ты отреагируешь.
А ей, если откровенно, нужен спокойный, разумный совет.
– Я не способна дать разумный совет?
– Если это касается свадьбы – да, способна. Способна, мамочка.
– Ну, поскольку свадьбы уже не будет,– резко произнесла миссис Хэвилл,– может, вы опять начнете доверять матери. Относиться ко мне по-человечески.
– Мама, ради бога, прекрати себя жалеть! – вспылила Изабел.– Расстроилась свадьба Милли, а не твоя.
– Спасибо, я в курсе,– едко бросила Оливия.
– Ты не в курсе. На самом деле ты не думаешь о Милли и Саймоне, о том, что они чувствуют. Тебе вообще не важно, останутся они вместе или нет. Тебя волнует только свадьба. Цветы, которые придется отослать обратно, твое шикарное платье, которого никто не увидит, несостоявшаяся мечта о том, что Гарри Пиннакл пригласит тебя на танец. На все остальное тебе плевать.
– Как ты смеешь! – возмутилась Оливия, и на ее щеках вспыхнули два ярких пятна.
– Я угадала, верно? Неудивительно, что папа…
– А что папа?
– Ничего.– Изабел осеклась, сообразив, что переступила рамки.– Просто… я знаю его мнение, вот и все.
Возникла пауза. Изабел сидела, сощурившись, в тусклом свете кухонного абажура. Внезапно на нее навалилась страшная усталость.
– Ладно, – она заставила себя нарушить молчание.– Пожалуй, я пойду спать.
– Подожди,– взглянула на дочь Оливия.– Ты совсем ничего не ела.
– Ерунда. Я не голодна.
– Дело не в этом. Тебе надо есть.
Изабел равнодушно пожала плечами.
– Тебе надо есть.– Миссис Хэвилл в упор посмотрела на Изабел.– В твоем положении.
– Мама, не сейчас,– устало сказала Изабел.
– Мы можем не обсуждать эту тему,– с обидой произнесла Оливия.– Ты не обязана мне ничего рассказывать, если не хочешь. Храни свои секреты при себе, сколько влезет.
Изабел с неловким видом отвернулась.
– Я сделаю тебе омлет,– заключила миссис Хэвилл.
– Хорошо,– помолчав, ответила Изабел.
– И налью тебе бокал вина.
– Мне нельзя.
– Почему?
Изабел не отвечала, стараясь привести в порядок противоречивые мысли. Пить нельзя в случае, если она решит оставить ребенка.
– Подумаешь! – фыркнула Оливия.– Я пила по три порции джина в день, когда носила тебя, а ты вон какая получилась. Очень даже ничего, а?
Изабел невольно улыбнулась.
– Ладно, один бокал не повредит.
– Мне тоже. Давай откроем еще бутылочку.– Оливия закрыла глаза.– Господи, это самый ужасный вечер в моей жизни.
– Как тут все было? – Изабел уселась за стол.– Надеюсь, Милли в порядке?
– Наверняка Эсме позаботится о ней,– с оттенком горечи проговорила миссис Хэвилл.
Милли сидела в гостиной Эсме, обхватив ладонями кружку с обжигающим, густым напитком из бельгийских шоколадных хлопьев с капелькой апельсинового ликера. Эсме уговорила Милли принять роскошную горячую ванну, благоухающую какими-то загадочными снадобьями из безымянных бутылочек, надела на нее махровый белый халат и мягкие тапочки, а затем взялась расчесывать волосы Милли старинной щеткой. Устремив взор вперед, на мерцающее пламя в камине, девушка чувствовала прикосновения щетки к голове, ощущала тепло огня, гладкость чистой кожи под халатом. Она приехала к крестной с час назад, расплакалась навзрыд, как только открылась дверь, и потом, в ванне. Однако теперь Милли охватил странный покой. Она сделала еще один глоток горячего шоколада и прикрыла глаза.
– Ну как, лучше? – низким голосом спросила Эсме.
– Да. Гораздо лучше.
– Вот и отлично.
Они замолчали. Одна из двух гончих Эсме встала со своего места у камина, подошла к Милли и положила голову ей на колени.
– Ты права,– сказала девушка, гладя собаку по голове.– Права. Мы с Саймоном чужие люди.– Ее голос слегка задрожал.– Все плохо.
Эсме, не говоря ни слова, продолжала расчесывать волосы Милли.
– Я знаю, что сама виновата во всем. Я понимаю это. Я, а не кто-то другой, вышла замуж и заварила кашу. Но он повел себя так, будто я сделала это нарочно. Он и не попытался взглянуть на ситуацию с моей точки зрения.
– Характерная мужская черта,– заметила Эсме.– Женщины готовы сунуть голову в петлю, чтобы понять, что чувствуют другие. Мужчины же один раз оглядываются и как ни в чем не бывало идут дальше.
– Саймон даже не оглянулся,– всхлипнула Милли.– Не стал меня слушать.
– Очень типично. Еще один упрямый гордец.
– Я чувствовала себя такой идиоткой…– По лицу Милли вновь заструились слезы.– Мне уже и замуж за него не хотелось. Он сказал, что я запятнала чистоту брачных клятв и что он больше не поверит ни одному моему слову. Он смотрел на меня, как на чудовище!
– Понимаю,– ласково молвила Эсме.
За все время, что мы были вместе,– продолжала Милли, вытирая слезы,– мы так и не узнали друг друга по-настоящему. А как можно соединять свою жизнь с незнакомым человеком, как? Не стоило нам устраивать помолвку. По большому счету это все…– Милли не договорила: ей пришла в голову новая мысль.– Помнишь, когда Саймон попросил меня стать его женой? Он все запланировал так, как ему хотелось. Привел меня на скамейку в отцовском саду, достал из кармана приготовленное кольцо, а под дерево заранее положил бутылку шампанского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Услышав звук, Оливия повернула к двери бледное, отекшее лицо.
– Ну что,– безучастно промолвила она,– все кончено.
– Ты о чем? – подозрительно спросила Изабел.
– Помолвка Саймона и Милли расторгнута.
– Что? – Изабел не поверила своим ушам.– Окончательно? Но почему?
– Они поссорились, и Саймон все отменил. Миссис Хэвилл отхлебнула вина.
– Из-за чего? Из-за ее первого брака?
– Вероятно. Она мне не сообщила.
– А где Милли?
– Ушла ночевать к Эсме. Сказала, ей надо убраться из этого дома. Подальше от всех нас.
– Ее можно понять.– Изабел тяжело опустилась на табуретку, не снимая пальто.– Господи, бедняжка! Просто не верится. Что именно сказал Саймон?
– Этой тайной Милли со мной не поделилась. Она вообще ничего мне не говорит в последнее время.– Оливия снова приложилась к бокалу.– По всей видимости, я больше не заслуживаю ее доверия.
– Мамочка, только не начинай,– закатила глаза Изабел.
– Десять лет замужем за нелегальным иммигрантом! Десять лет – и ни словечка матери.
– Да как же она могла тебе об этом рассказать?
– А попав в переплет, побежала к Эсме…– Оливия подняла воспаленные глаза на дочь.– К Эсме Ормерод!
– Она всегда бегала к Эсме.
– Знаю. Со всех ног несется в тот дом и возвращается с таким видом, будто она царица Савская.
– Мам…
– С тобой она тоже поделилась.– Оливия заговорила громче.– Почему ей никогда не приходило в голову прийти ко мне, родной матери?
– Да не могла она! – воскликнула Изабел.– Милли прекрасно знала, как ты отреагируешь.
А ей, если откровенно, нужен спокойный, разумный совет.
– Я не способна дать разумный совет?
– Если это касается свадьбы – да, способна. Способна, мамочка.
– Ну, поскольку свадьбы уже не будет,– резко произнесла миссис Хэвилл,– может, вы опять начнете доверять матери. Относиться ко мне по-человечески.
– Мама, ради бога, прекрати себя жалеть! – вспылила Изабел.– Расстроилась свадьба Милли, а не твоя.
– Спасибо, я в курсе,– едко бросила Оливия.
– Ты не в курсе. На самом деле ты не думаешь о Милли и Саймоне, о том, что они чувствуют. Тебе вообще не важно, останутся они вместе или нет. Тебя волнует только свадьба. Цветы, которые придется отослать обратно, твое шикарное платье, которого никто не увидит, несостоявшаяся мечта о том, что Гарри Пиннакл пригласит тебя на танец. На все остальное тебе плевать.
– Как ты смеешь! – возмутилась Оливия, и на ее щеках вспыхнули два ярких пятна.
– Я угадала, верно? Неудивительно, что папа…
– А что папа?
– Ничего.– Изабел осеклась, сообразив, что переступила рамки.– Просто… я знаю его мнение, вот и все.
Возникла пауза. Изабел сидела, сощурившись, в тусклом свете кухонного абажура. Внезапно на нее навалилась страшная усталость.
– Ладно, – она заставила себя нарушить молчание.– Пожалуй, я пойду спать.
– Подожди,– взглянула на дочь Оливия.– Ты совсем ничего не ела.
– Ерунда. Я не голодна.
– Дело не в этом. Тебе надо есть.
Изабел равнодушно пожала плечами.
– Тебе надо есть.– Миссис Хэвилл в упор посмотрела на Изабел.– В твоем положении.
– Мама, не сейчас,– устало сказала Изабел.
– Мы можем не обсуждать эту тему,– с обидой произнесла Оливия.– Ты не обязана мне ничего рассказывать, если не хочешь. Храни свои секреты при себе, сколько влезет.
Изабел с неловким видом отвернулась.
– Я сделаю тебе омлет,– заключила миссис Хэвилл.
– Хорошо,– помолчав, ответила Изабел.
– И налью тебе бокал вина.
– Мне нельзя.
– Почему?
Изабел не отвечала, стараясь привести в порядок противоречивые мысли. Пить нельзя в случае, если она решит оставить ребенка.
– Подумаешь! – фыркнула Оливия.– Я пила по три порции джина в день, когда носила тебя, а ты вон какая получилась. Очень даже ничего, а?
Изабел невольно улыбнулась.
– Ладно, один бокал не повредит.
– Мне тоже. Давай откроем еще бутылочку.– Оливия закрыла глаза.– Господи, это самый ужасный вечер в моей жизни.
– Как тут все было? – Изабел уселась за стол.– Надеюсь, Милли в порядке?
– Наверняка Эсме позаботится о ней,– с оттенком горечи проговорила миссис Хэвилл.
Милли сидела в гостиной Эсме, обхватив ладонями кружку с обжигающим, густым напитком из бельгийских шоколадных хлопьев с капелькой апельсинового ликера. Эсме уговорила Милли принять роскошную горячую ванну, благоухающую какими-то загадочными снадобьями из безымянных бутылочек, надела на нее махровый белый халат и мягкие тапочки, а затем взялась расчесывать волосы Милли старинной щеткой. Устремив взор вперед, на мерцающее пламя в камине, девушка чувствовала прикосновения щетки к голове, ощущала тепло огня, гладкость чистой кожи под халатом. Она приехала к крестной с час назад, расплакалась навзрыд, как только открылась дверь, и потом, в ванне. Однако теперь Милли охватил странный покой. Она сделала еще один глоток горячего шоколада и прикрыла глаза.
– Ну как, лучше? – низким голосом спросила Эсме.
– Да. Гораздо лучше.
– Вот и отлично.
Они замолчали. Одна из двух гончих Эсме встала со своего места у камина, подошла к Милли и положила голову ей на колени.
– Ты права,– сказала девушка, гладя собаку по голове.– Права. Мы с Саймоном чужие люди.– Ее голос слегка задрожал.– Все плохо.
Эсме, не говоря ни слова, продолжала расчесывать волосы Милли.
– Я знаю, что сама виновата во всем. Я понимаю это. Я, а не кто-то другой, вышла замуж и заварила кашу. Но он повел себя так, будто я сделала это нарочно. Он и не попытался взглянуть на ситуацию с моей точки зрения.
– Характерная мужская черта,– заметила Эсме.– Женщины готовы сунуть голову в петлю, чтобы понять, что чувствуют другие. Мужчины же один раз оглядываются и как ни в чем не бывало идут дальше.
– Саймон даже не оглянулся,– всхлипнула Милли.– Не стал меня слушать.
– Очень типично. Еще один упрямый гордец.
– Я чувствовала себя такой идиоткой…– По лицу Милли вновь заструились слезы.– Мне уже и замуж за него не хотелось. Он сказал, что я запятнала чистоту брачных клятв и что он больше не поверит ни одному моему слову. Он смотрел на меня, как на чудовище!
– Понимаю,– ласково молвила Эсме.
За все время, что мы были вместе,– продолжала Милли, вытирая слезы,– мы так и не узнали друг друга по-настоящему. А как можно соединять свою жизнь с незнакомым человеком, как? Не стоило нам устраивать помолвку. По большому счету это все…– Милли не договорила: ей пришла в голову новая мысль.– Помнишь, когда Саймон попросил меня стать его женой? Он все запланировал так, как ему хотелось. Привел меня на скамейку в отцовском саду, достал из кармана приготовленное кольцо, а под дерево заранее положил бутылку шампанского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69