– Я? – Он с разочарованием уставился на нее. – Я не смогу поиграть с поездом?
– Конечно, сможешь. Когда вернешься домой. Разве не интереснее идти в школу вместе с Джесоном, чем весь день оставаться здесь одному, пока я работаю?
Он немного подумал и наклонил голову набок.
– Никто не будет разговаривать со мной. А я не смогу говорить с ними.
– Если ты будешь ходить в школу вместе с Джесоном, то очень скоро сможешь разговаривато со всеми, и намного быстрее, чем если станешь сидеть здесь, говоря со мной по-итальянски. Как ты считаешь?
Он задумчиво кивнул.
– Это будет очень трудно?
– Совсем как в твоей школе в Риме.
– Мы все время будем играть? – Он восторженно посмотрел на нее, и Изабелла улыбнулась.
– Разве вы только этим и занимались?
– Нет, нам еще приходилось писать буквы.
– Это ужасно. – По его виду можно было понять, что он абсолютно с ней согласен. – Так ты хочешь пойти в школу? – Она не знала, что будет делать, если он ответит «нет».
– Хорошо. Я попробую. А если мне не понравится, мы сможем вместе уйти. Джесон может остаться дома со мной.
– Это очень не понравится тете Наташе. Послушай, я должна тебе кое-что сказать.
– Что?
– Ну, это – часть нашего приключения. Мы должны сохранять в тайне наше пребывание здесь.
Он взглянул на нее и прошептал:
– Мне надо прятаться в школе?
Стараясь сохранять серьезное выражение, Изабелла нежно взяла его за ручку.
– Нет, глупенький. Они будут знать, что ты там. Но... мы не хотим, чтобы кто-либо знал, кто мы такие.
– Да? А почему? – Он удивленно посмотрел на мать, и Изабелла почувствовала, как ей на сердце снова давит железная гора.
– Потому что так безопаснее. Все думают, что мы еще в Риме.
– Из-за папы? – Теперь он смотрел на нее большими грустными глазами.
– Да. Мы будем говорить, что наша фамилия Парелли. И что мы из Милана.
– Но мы ведь не из Милана, а из Рима. – Он с досадой посмотрел на мать. – И мы – ди Сан-Грегорио. Папе бы не понравилось, что мы говорим неправду.
– Мне это тоже не нравится. Но это – часть нашего секрета, Алессандро. Нам придется так поступить, но совсем ненадолго.
– Потом я смогу назвать в школе свое настоящее имя?
– Может быть, попозже. Но не сейчас, Алессандро Парелли. Наверное, они никогда и не будут обращаться к тебе по фамилии.
– Лучше бы они этого не делали. Мне она не нравится.
Изабелла чуть не рассмеялась. Скорее всего они назовут его Алессандро-макаронник, как это сделала Наташа, когда они познакомились.
– Не важно, как они станут называть тебя, милый. Ведь тебе известно, кто ты.
– Я думаю, это глупо. – Он подобрал ноги под себя и внимательно наблюдал за приятелем. Джесон усердно завязывал шнурки ботинок, которые сам только что старательно надел, но перепутал правый ботинок с левым.
– Это не глупо, Алессандро. Так надо. И я очень рассержусь, если ты кому-нибудь назовешь нашу настоящую фамилию. Если ты сделаешь это, нам придется уехать отсюда, и мы больше не сможем оставаться с тетей Наташей и Джесоном.
– Нам придется поехать домой? – с ужасом спросил он. – Я еще не успел поиграть с поездом.
– Тогда сделай так, как я говорю. Я хочу, чтобы ты пообещал мне это. Алессандро, ты обещаешь?
– Обещаю.
– Кто ты?
Он вызывающе посмотрел на нее: . – Я – Алессандро... Парелли. Из Милана.
– Правильно, милый. И помни, я люблю тебя.
До них уже долетал запах яичницы с беконом, которую жарила Хэтти. А Джесон смущенно смотрел на неправильно обутые ботинки.
– Ты перепутал правый с левым, дружок. – Изабелла присела, чтобы помочь ему. – Угадай, что будет? Алессандро сегодня пойдет в школу вместе с тобой.
– Ну да? Ой, здорово!
Изабелла объяснила ему насчет Парелли и что они – их родственники из Милана. И тут же вспомнила, что надо сказать то же самое и Алессандро.
– Я – его двоюродный брат? А почему нельзя сказать, что просто брат? – Алессандро всегда нравилась эта мысль.
– Потому что ты не говоришь по-английски, глупенький.
– А когда научусь, то смогу сказать, что мы – братья?
– Не думай об этом. Давай-ка надевай брюки. И умойся.
Через двадцать минут снизу позвонил Корбет. На мальчиках были вельветовые брюки, ботинки, рубашки и свитера, шерстяные шапочки и теплые пальто. Они быстро проглотили завтрак и ушли. Когда дверь за ними закрылась, Наташа взглянула на свою выгоревшую тенниску и вытерла руки о джинсы.
– Почему-то всегда кончается тем, что на мне остаются следы того, что он ел. Алессандро выглядит более опрятным.
– Ему хотелось сказать в школе, что он – брат Джесона, – вздохнула Изабелла.
– Думаешь, он сможет сохранить свою фамилию в тайне? – вдруг заволновалась Наташа.
– К сожалению, за последние четыре с половиной месяца он многое узнал об умении хранить тайны, благоразумии, осторожности и опасности. Он понимает, что первые три необходимы, чтобы избежать последней.
– Весьма серьезный урок для пятилетнего мальчика.
– Так же как и для тридцатидвухлетней женщины, – добавила Изабелла, и Наташа знала, что она говорит правду.
– Надеюсь, ты это помнишь, макаронная рожица. Я была не в восторге от того, что ты хочешь выходить. Алессандро – это одно, он просто никому не известный ребенок. Чего никак нельзя сказать о тебе.
– Но это можно было бы устроить.
– Что ты надумала, пойти к хирургу, сделать пластическую операцию и приобрести новое лицо?
– Не говори ерунду. Можно вести себя соответствующим образом, если хочешь, чтобы тебя не заметили. Я могу повязать шарф, надеть брюки и темное пальто.
– Темные очки, приклеить бороду и усы. Правильно. Послушай, Изабелла. Сделай мне одолжение. У меня очень слабые нервы. Если ты собираешься начать бродить по Нью-Йорку, то у меня может произойти нервный срыв. В таком случае я не смогу закончить книгу, не получу следующий аванс, авторский гонорар иссякнет, мой издатель меня уволит, а мой ребенок умрет от голода. Но Изабелла лишь смеялась, слушая ее.
– Наташа, я обожаю тебя.
– Тогда будь хорошей подругой. Сиди дома.
– Я не могу. Ради Бога, Наташа, мне нужен воздух, не говоря уж ни о чем остальном.
– Я тебе его куплю. И попрошу прислать в твою комнату. – Наташа улыбнулась, но никогда еще не была более серьезной. – Если ты начнешь разгуливать по Нью-Йорку, кто-нибудь обязательно узнает тебя. Репортер, фотограф, какой-нибудь знаток моды.
– Я их не интересую. Только мои коллекции.
– Ты шутишь, дорогая? Не обманывай ни себя, ни меня.
– Поговорим об этом позже.
Так и не решив вопрос о прогулках Изабеллы, они разошлись по своим делам: Наташа затерялась среди кип бумаг, множества наполовину выпитых чашек кофе, держа в голове иллюзии и характеры придуманного ею мира; Изабелла вернулась к своему блокноту с поспешными пометками, к аккуратно сложенным документам, к длинному перечню тканей, имевшихся сейчас на складе, к образчикам материи, рисункам моделей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67