Через день после окончания процесса Алекс снова явилась к Питеру Герману, и на этот раз он с ней и вовсе не миндальничал, заявив в самых конкретных выражениях, что если опухоль таких размеров, расположенная так глубоко, окажется злокачественной, то ей предстоят умеренно радикальная мастэктомия и усиленный курс химиотерапии, и что лучше всего ей начать привыкать к этой мысли. Он объяснил, что у нее есть два варианта действий.
Первый — биопсия под общим наркозом, после которой она обсудит с ним дальнейшие действия, встретившись с врачом еще раз. Или же перед биопсией она подпишет специальный документ, который разрешит ему предпринимать все, что он сочтет нужным, сразу же после того, как будет проведена биопсия. Это позволяло делать общую анестезию один раз вместо двух, но от Алекс при этом требовалось полное доверие врачу. Герман объяснил Алекс, что обычно эти процедуры никто не объединяет, однако, сказал он, ему показалось, что Алекс хочется как можно быстрее решить эту проблему. Сложности могут возникнуть в одном-единственном случае — если она беременна. Герман сказал, что независимо от того, так это или нет, он не будет возражать, если она решит проводить эти процедуры раздельно.
Итак, окончательный выбор, так же как в случае с лампэктомией и мастэктомией, ей предстояло сделать самой. Алекс должна была решить, делать ли биопсию отдельно или в сочетании с самой операцией. По мере обсуждения этого вопроса с доктором Алекс начало казаться, что вместо того, чтобы растягивать агонию и снова возвращаться в больницу для операции, проще будет расправиться со всем этим ужасом за один прием.
Таким образом, она доверила доктору Герману принятие окончательного решения после биопсии. Это был самый тяжелый выбор после посещения доктора Уоллерстром. Несмотря на то что перспектива лампэктомии, позволявшей сохранить грудь, казалась ей очень соблазнительной, в конце концов она пришла к выводу, что безопаснее и вернее будет все-таки удалить грудь. У обоих подходов существовали горячие сторонники, пользовавшиеся большим авторитетом в медицинском мире, однако Питер Герман явно предпочитал первый, и Алекс, боявшаяся операции как огня, все же решила следовать его подходу. Она согласилась и на умеренно радикальную мастэктомию, если опухоль окажется злокачественной, и на химиотерапию, если в ней возникнет необходимость, хотя говорить об этом пока было рано.
Но больше всего ее мучила мысль о том, что она может оказаться беременной. Несмотря на то, что она просто обожала Сэма и Аннабел, ей было бы невероятно трудно, просто невозможно отказаться от нерожденного ребенка. Доктор Герман очень доступно объяснил ей, что в первом триместре беременности врачи предпочитают мастэктомию, а не лампэктомию, потому что в первом случае не нужно проводить курс облучения. Но мастэктомия обычно сопровождается химиотерапией, почти автоматически влекущей за собой самопроизвольный аборт. Это же касается и второго триместра, так что назначенная в этот период химиотерапия скорее всего убьет ребенка. Только в третьем триместре врачи готовы будут подождать и начать лечение после рождения ребенка.
Доктор честно сказал ей, что у нее нет почти никаких шансов на то, что опухоль окажется доброкачественной. Ему не раз приходилось видеть опухоли такого типа. Единственное, на что он надеялся, — это на неглубокую степень проникновения и отсутствие метастазов, что позволит сделать вмешательство минимальным. И разумеется, он рассчитывал, что рак не зашел дальше первой стадии. При этих словах Алекс почувствовала, что у нее перед глазами снова все расплывается, и силой воли заставила себя вслушаться в его слова и понять их.
Ей захотелось, чтобы рядом оказался Сэм, но он так активно отрицал наличие хотя бы малейшей проблемы, что ей даже в голову не пришло попросить его присутствовать.
— А ваша предполагаемая беременность? — спросил Питер Герман, когда она уже собралась уходить. — Насколько это возможно?
Этот фактор мог повлиять на некоторые их действия.
— Сейчас я не могу этого знать, — печально сказала она. В выходные это должно было выясниться.
— Вы не хотите ни с кем проконсультироваться перед биопсией? — спросил доктор, снова показывая свою «человечную» сторону. Он делал это редко и скупо, но то, что он все-таки пытался проявить какое-то участие, было приятно. — Это особенно важно, если вы решите сделать обе операции в один день, на случай подтверждения предположения о злокачественной опухоли. Тогда вам имеет смысл поговорить с психотерапевтом или другими женщинами, которые через это прошли. Обычно мы рекомендуем группы психологической помощи, особенно после операции. Это очень эффективно.
Алекс посмотрела; на него и сокрушенно покачала головой:
— На это у меня нет времени. В особенности если я буду вынуждена не появляться в офисе в течение нескольких недель.
Ей необходимо было сдать дела, и она уже попросила Мэтта Биллингса поработать за нее, а значительную часть работы скинула на Брока, будучи уверена в том, что он ее не подведет. Но она не стала объяснять им, в чем причина ее временного исчезновения, признавшись только в том, что собирается пройти курс лечения, который может продолжаться от двух дней до двух недель. Оба ее коллеги были готовы помочь ей. Брок выразил надежду, что ничего серьезного с ней не происходит, а Мэттью даже и в голову не пришло, что это нечто большее, чем изменение формы носа или подбор контактных линз. Его жена сделала нечто подобное около года назад, и ему казалось, что Алекс в таких вещах совершенно не нуждается; впрочем, он всегда был убежден в том, что все женщины помешаны на своей внешности. Алекс выглядела совершенно здоровой, и он даже предположить не мог, насколько серьезно ее состояние.
— Как вы считаете, когда я смогу вернуться к работе? — в открытую спросила она врача.
— Скорее всего через две или три недели — это будет зависеть от того, как вы перенесете операцию. И потом, неизвестно, как ваш организм отреагирует на химиотерапию, которую мы начнем примерно через четыре недели после операции. Некоторые женщины справляются с этим легко, у других же возникают проблемы.
Питер Герман уже все решил. У нее рак, грудь надо отрезать, а потом делать химию. Может быть, Сэм и прав, и это всего лишь фабрика мясников, режущих груди, чтобы заплатить за аренду, но поверить в это было трудно. Сам тон доктора Германа свидетельствовал о том, что у нее была серьезная проблема.
На выходные он пригласил ее в больницу для анализов крови и рентгена груди, после чего они обсудили невозможность переливания ей ее собственной крови через такой короткий промежуток времени. Однако доктор сказал ей, что даже при радикальной мастэктомии переливание крови требуется крайне редко и, если это понадобится, он организует сдачу донорской крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109