Джо выскочил, в свою очередь, из-за кустарника, и его все увидели.
Мексиканцы тотчас открыли огонь. Джо мгновенно бросился на землю. Пули со свистом пролетели над головой. Затем метис вновь вскочил на ноги и с проворством косули устремился к краю пропасти.
Он думал только о Жане и, посмотрев на вспененный поток, произнес:
— Это правда, что Жан плавает словно кайман! Но река несется, точно лошадь в галопе… Он разобьется о скалы… И потом, куда прыгать?
Бросившись вдоль обрыва, Джо машинально схватил карабин и лассо. Так поступают настоящие искатели приключений! Правда, патронов не было, и карабин представлял ценность не большую, чем обыкновенная палка. Вряд ли понадобится и лассо, разумеется, если он не догонит /пана…
Джо ускорил шаг, напряженно всматриваясь в бушующий поток. Он страшился даже думать, что Жан уже, может быть, мертв.
Вскоре вдоль края пропасти стали появляться первые препятствия: чахлые кустарники посреди камней, скалы.
Мексиканцы продолжали время от времени стрелять, правда безуспешно. Что было вполне естественно: трудно поразить цель, находясь верхом на скачущей галопом лошади.
Тем не менее они мало-помалу сокращали разрыв, следуя по параллельному маршруту.
Разгадав их маневр, направленный на то, чтобы отрезать ему дорогу, Джо пробормотал:
— Как только доберусь до кустарника, я спасен!
Вот наконец и растительность. Укрывшись за кустом, Джо ползком добрался до края пропасти и посмотрел вниз.
А там, на глубине тридцати футов, по-прежнему несся желтоватого цвета бурлящий и грохочущий водный поток.
Немного дальше расщелина резко поворачивала в сторону. Джо показалось, что он увидел нечто темное, стремительно летевшее вперед по воле волн.
Скорость течения помешала метису распознать этот предмет, вскоре исчезнувший за излучиной, образуемой руслом горной реки.
Это обстоятельство тем не менее придало Джо надежды и силы. Поднявшись, он ринулся вперед, не обращая внимания на густой кустарник и каменные развалы. Рельеф местности значительно облегчил ему задачу. Практически не мешая Джо, различного рода препятствия существенно замедлили продвижение мексиканцев.
Крутые откосы выросли с обеих сторон. Бурный поток вошел в узкую горловину и устремился дальше. Всадники были вынуждены остановиться. А Джо, ловкий и быстрый, словно серна, проворно прыгая с камня на камень, быстро ушел вперед, и вскоре уже ничто ему не угрожало.
Он карабкался по крутым пересекающимся тропинкам, то удаляясь, то приближаясь к стремнине. Потный, с лицом, сожженным солнцем, проявляя чудеса выносливости и энергии, метис шел все дальше и дальше.
Несмотря ни на что, он продолжал надеяться!
Наконец Джо достиг наивысшей точки хребта. Вот уже более двух часов он без устали бежал и бежал, преодолевая тысячи препятствий.
Теперь надо было спускаться вниз. Рискуя сломать себе шею, метис отчаянно устремился вперед, за каких-нибудь двадцать минут преодолел противоположный склон и, оказавшись у воды, громко, словно сумасшедший, издал вопль.
От радости?.. Отчаяния?.. Этого Джо пока не знал. Но он издали заметил нечто такое, от чего потерял голову.
Внезапно, преодолев горловину, поток расширился. Теперь он медленно катил свои воды вдоль пологих берегов и впадал в озеро, мирно светящееся посреди песков, словно изумруд, оправленный в серебро.
На противоположном берегу стояла группа людей — примерно дюжина мужчин в одежде горнорабочих и женщина, склонившаяся над двумя неподвижно лежащими на песке телами.
Они были примерно на расстоянии пятидесяти метров. При виде этой женщины в обычном деревенском платье у Джо застыла кровь в жилах.
Новый вопль вырвался из его уст:
— Мамита!.. Дорогая мама!.. Это я… я… твой Хосе!
Бросив карабин и лассо, метис бросился в реку. И если Жан плавал словно кайман, то он, Джо, плавал не хуже морской свинки.
Ему ответили с противоположного берега. Женщина поднялась, раскрыв объятия, и, заикаясь, произнесла:
— Хосе!.. Мой дорогой… моя любовь… мой мальчик…
Несколько энергичных взмахов руками, и молодой человек, преодолев реку, весь мокрый, вне себя от радости, бросился на шею матери. Та, потеряв голову от счастья и нежности, зарыдала.
— Мамита! Ты здесь! Какое блаженство! Но Жан?.. Мой бедный Жан?
— Успокойся, он жив, — промолвила сияющая мать, показав на двух мужчин, лежащих на песке. — Он открыл глаза, узнал меня. Именно в этот момент я увидела и тебя.
Такой близкий, еще слабый и вместе с тем отчетливый голос заставил Джо подскочить. Это был голос Жана.
— Мамита… мой добрый ангел!.. Джо… мой любимый брат!
Энергично растиравшие Жана горнорабочие отошли в сторону. С бьющимся сердцем и глазами, полными слез, женщина присела на корточки, положила к себе на колени голову Жана, нежно его поцеловала и тихим, прерывающимся от рыдания голосом, произнесла:
— Видишь ли, сынок, я хорошо знала, что должна была прийти… это выше моих сил… я чувствовала, что мои дети в опасности… и я пошла… И вот я здесь… вы живы… и слава Богу!
— Спасибо, мамита! Спасибо, моя вторая мама! А мой спутник… тот, которого я, к счастью, вырвал из лап смерти?..
— Да, извини, дорогой… на радостях я забыла о нем.
Один из рудокопов вылил в рот Гарри целый стакан агвардиенте. Вздрогнув, словно от прикосновения к находящемуся под электрическим напряжением проводу, молодой человек зашевелился и открыл глаза.
Пережив страшное падение, чудом не утонув, он посмотрел на окружавших его людей, узнал бесстрашных героев и произнес:
— Вы любите друг друга, словно два брата… я обязан вам жизнью… примите меня… я буду третьим братом…
Гарри приподнялся и протянул им дрожащие руки, чтобы пожать крепкие ладони Жана и Джо.
Услышав его голос, мамита побледнела, затем вздрогнула, как будто ее настиг удар в самое сердце.
Она пристально, с расширенными от ужаса глазами посмотрела на этого молодого человека, которого едва замечала, пока была поглощена заботой о Жане.
Увидев перед собой огромного янки, с большими серыми глазами и энергичным лицом, обрамленным белой бородкой, женщина воскликнула:
— Капитан Майкл!.. Адъютант императора Максимилиана… человек, который…
— Вы ошиблись, добрая душа, — прервал ее Гарри, — бывший адъютант императора, сегодня полковник Майкл или, что правильнее, Микаэль Джонс — мой отец…
— Конечно, это так, — с горечью ответила женщина, — прошло двадцать пять лет… и сын — живой портрет отца тех лет!
— Вы знали моего отца?
— Да, к несчастью для всех нас! Жан!.. Или, вернее, Тоньо… Тоньо Вальдес… ты спас жизнь сыну того, кто был палачом твоих родителей, принесшим им разорение, бесчестие и смерть!

Часть третья
ЧЕСТНОЕ ИМЯ
ГЛАВА 1
Прилив крови. — Кровопускание по-индейски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65