ГЛАВА 8
Мистер Гарри Джонс держит свое слово. — Претендент. — Жан и Хуана. — Просьба. — Шумное объяснение. — Ярость. — Бегство. — Цветок. — Исчезновение индейцев. — В Жаралите. — Жан узнает места, в которых никогда не был. — Дом. — Мамита!..
Так в задушевной и все более крепнущей близости прошла неделя.
В доме вновь воцарился порядок. Подобно сказочному Фениксу «Прибежище беглеца» быстро возродилось, точно из пепла.
Мистер Гарри Джонс сдержал обещание. Очень скоро прибыли деньги. А с ними и небольшая бригада строителей, которая с жаром принялась за работу.
Молодой миллионер действовал широко, по-американски. Его энергия, быстрый, практичный ум, а также доллары творили чудеса.
Одновременно гигант выказывал всяческие знаки внимания Хуане, которая относилась к нему с симпатией и поистине сестринской любовью.
А дон Блас, выдавая желаемое за действительное, уже видел ее невестой, — а там и женой богатого американца.
Вместе с тем плантатор не мог не заметить, что и Железный Жан ухаживал за Хуаной.
И здесь, в очередной раз проявив недальновидность, дон Блас недооценил силу взаимного и необоримого влечения Жана и собственной дочери. Плантатор не понял характера молодого человека. Он не мог и не хотел признать в нем равного себе.
Конечно, с одной стороны, Железный Жан являлся для него хорошим парнем, которому дон Блас был многим обязан, но с другой — существом низшего порядка, обыкновенным авантюристом, искателем приключений.
Дон Блас также и представить не мог, что Хуана испытывала к своему спасителю совсем иные чувства, нежели просто благодарность и признательность.
Столь очевидная недальновидность в высшей степени гордого и властного хозяина дома рано или поздно должна была привести к катастрофе.
Между тем Андресу удалось скрыться. Несмотря на активные поиски, его так и не смогли найти. Бывшего бригадира не оказалось среди убитых. Тот факт, что самый заклятый враг семейства Герреро остался жив, причинял всем определенное беспокойство.
Зато радовало, что Железный Жан и индейцы — Быстрый Лось и Солнечный Цветок — были практически здоровы.
Однажды утром бледная и заплаканная Хуана прибежала к своему спасителю. Предчувствуя недоброе, тот спросил:
— Сеньорита! Что случилось? У вас такой несчастный вид!
— Жан! — прошептала молодая женщина. — Мистер Джонс попросил у отца моей руки.
Ковбой вздрогнул, словно получил пулю в самое сердце. Сделав отчаянное усилие, он преодолел секундную слабость и погасшим голосом произнес:
— Вы, сеньорита… Жена этого иностранца! Но что сказал ваш отец?
— Ах! Разумеется, он безмерно рад! А я просто убита! Я и не думала о мистере Джонсе!
— Ох! Сеньорита, вы возвращаете меня к жизни! — воскликнул молодой человек, только сейчас осознав глубину своей любви к Хуане.
До сих пор эти два больших ребенка испытывали радость от взаимного общения, близости, одинаковости вкусов, интересов. Но они еще никогда не говорили о любви.
При мысли о расставании, о том, что они больше не увидятся, их сердца распахнулись.
Молодые люди долго, печально и молча смотрели друг на друга, лишь сейчас осознав, насколько жестокой бывает жизнь, только-только приоткрывшая им свои двери.
Однако, решительный по натуре, Жан недолго предавался мучительным размышлениям.
— Сеньорита! Я страстно хочу постоянно видеть вас, на коленях готов стоять… каждую минуту выказывая переполняющие меня преданность и любовь. О! Навсегда стать вашим верным и скромным другом… угадывать ваши желания… дать все самое лучшее… окружить нежной лаской… я уже мечтал обо всем этом.
— И я, Жан! Вы вошли в мою жизнь, причем в самые ее ужасные мгновения! Воспоминания о них до сих пор холодят сердце.
— Благодарю вас за эти слова. Они дают мне силу и надежду! Сеньорита! Время не терпит… я это чувствую. Позвольте мне сейчас же пойти к дону Бласу и, в свою очередь, попросить у него вашей руки.
— Да, Жан! И знайте, что бы ни случилось, я буду принадлежать только вам.
Стремительно, не дав молодому человеку возможности ответить, она вышла из комнаты, охваченная сладостным волнением.
Дон Блас находился один в бывшем салоне. Он ходил взад-вперед, дымя сигаретой и бросая время от времени взгляд на разбитые стекла, оборванные портьеры, поломанную мебель, размышлял: «Наконец-то, скоро прекратится этот кошмар. Как все удачно складывается… моя дочь выйдет замуж за миллиардера… я стану могущественней самого Президента и смогу претендовать на все».
Услышав звон шпор, плантатор поднял голову и остановился. В помещение вошел и вежливо поклонился Жан.
— Смотри! — дон Блас. — Железный Жан! К вашим услугам, мой мальчик.
Молодой человек серьезно и торжественно ответил:
— Прошу, дон Блас, уделить мне несколько минут. Я хочу сказать вам нечто очень важное.
— Охотно… мы одни, я никого не жду. Говорите. Собравшись с духом, Жан медленно, слегка дрожащим от волнения голосом произнес:
— Сеньор дон Блас, я беден. У меня только оружие и мой конь. Но я чувствую в себе достаточно сил, чтобы покорить весь мир.
Еще не осознав, о чем пойдет речь, дон Блас прервал молодого человека:
— Я буду очень рад помочь вам.
— Сеньор дон Блас, я не прошу милостыню! Кроме того, позвольте заметить следующее: я не какой-нибудь бродяга, каковым могу показаться. Я прекрасно помню своих родителей… свое происхождение. Я — выходец из благороднейшей французской семьи, и мое имя заслуживает всяческого уважения.
— Верю, мой мальчик! Но какое это все имеет ко мне отношение?
— Сейчас узнаете, — твердо ответил Жан. — Я испытываю к донне Хуане самые искренние, исполненные почтения чувства… и пришел просить у вас ее руки!
Эти слова оглушили плантатора подобно выстрелу. Он вздрогнул, напрягся, прикусил губы и наконец насмешливо ответил:
— Я не ожидал такой чести с вашей стороны. Простите мне минутное замешательство… Надеюсь, вы не сочтете за нескромность, если я спрошу, как же на самом деле звучит ваше имя?
— Мой отец — французский офицер — служил в штабе императора Максимилиана. Его звали Антуан Вальдес.
При упоминании этого имени доном Бласом овладело странное возбуждение. Лицо как-то передернулось, глаза налились кровью, он задрожал от ярости. Взмахнув рукой, плантатор сдавленно воскликнул:
— Вальдес! Вы говорите, Антуан Вальдес?
— Да!
— Я бы охотнее отдал свою дочь несчастному без имени и без копейки за душой. Но она никогда не будет принадлежать сыну предателя! Иуды, продавшего своего хозяина! О нет, никогда!
— Дон Блас! Берегитесь!
— Я сказал правду! Соучастник Лопеса… продавший Хуаресу императора Максимилиана! Да, его звали Антуан Вальдес!
При этих страшных словах львиный рык вырвался из горла Жана, яростно блеснули глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65