Губы обоих, видные под полумасками, улыбались.
Музыка обволакивала нас, заполняя все пространство, знатные люди, прекрасные маски и костюмы крутились водоворотом, а мы, сверкая пышными одеждами, находились в центре всего этого великолепия. Доктор двигалась и вращалась рядом со мной, время от времени я улавливал запах ее духов, происхождение которых никак не мог определить. Я никогда не видел, чтобы доктор душилась этими духами с удивительным ароматом. Он напоминал запах жженых листьев, и моря, и перевернутого лопатой кома земли, и распустившихся бутонов в разгар весны. Было в этом запахе и что-то темное, напряженное, чувственное, что-то сладкое и пряное одновременно, что-то по-женски податливое, плотское и бесконечно загадочное.
Позднее, когда доктора давно уже не было с нами и даже самые яркие ее черты начали теряться в тумане прошлого, а если и вспоминались, то очень неотчетливо, я время от времени в моменты уединения вдруг начинал чуять тот запах, но эти ощущения всегда были мимолетны.
Я признаю, что в подобных случаях воспоминания о том, давно прошедшем вечере, великолепном зале, блестящем собрании танцоров, о докторе, от чьей красоты захватывало дух, казались мне чем-то вроде ворота, который из глубин моего сердца начинает вытаскивать за цепь якорь боли и страданий – цепь натягивается струной, якорь шевелится, приподнимается и наконец устремляется на поверхность.
Мои глаза, уши, нос были захвачены безудержным водоворотом чувств, и я, испуганный и опьяненный, испытывал эти странные эмоции, которые возносили меня на неизведанные вершины и одновременно таили в себе роковые предчувствия, – отдавшись им, ты проникаешься убеждением, что если умрешь сейчас, внезапно и без боли (точнее, не умрешь в агонии, а просто перестанешь существовать) , то это мгновение стало бы самым благословенным и высоким в твоей жизни.
– Кажется, король очень доволен, хозяйка, – сказал я, когда мы стояли бок о бок.
– Да. Но он начинает прихрамывать, – сказала доктор и, нахмурившись, скользнула взглядом по герцогу Кветтилу. – Танец этот – самый неподходящий выбор для человека с незажившей коленкой. – Я посмотрел на короля, но он, конечно же, в этот момент не танцевал, и я заметил, что он не переступает с ноги на ногу, как остальные, а стоит, опираясь на здоровую ногу, и отбивает ритм, хлопая в ладоши. – А как твоя принцесса? – спросила меня доктор, улыбнувшись.
– Зовут ее, кажется, Скуин, – сказал я, нахмурившись. – Или так называется ее страна. А может, это имя ее отца. Не уверен.
– Ее представили, кажется, как принцессу Ваддерана – сказала мне доктор. – И зовут ее, видимо, не Скуин потому что так называется ее платье – скуин-трел. Я думаю, она решила, что ты этим и интересуешься, когда спрашивал ее имя. Но поскольку она принадлежит к королевскому роду Ваддерани, зовут ее Гул – или что-то в этом роде.
– Так вам известен этот народ? – Я пребывал в полном недоумении, потому что Упраздненные, или Полутайные, королевства лежат в краях далеких и недоступных, где-то на самом краю света.
– Я читала о них, – любезно сказала доктор, и ее тут же увлек в центр фигуры высокий тросилианский принц.
Я оказался в паре с его сестрой. Долговязая, порядком неуклюжая и к тому же простоватая, она тем не менее довольно неплохо танцевала и, казалось, наслаждалась происходящим не меньше, чем король. Она была рада завязать со мной разговор, хотя у нее, видимо, создалось впечатление, что я принадлежу к знатному роду, – заблуждение, которое я не спешил рассеять.
– Восилл, вы сегодня великолепны, – услышал я слова короля, обращенные к доктору.
Я увидел, как она чуть поклонилась ему и пробормотала что-то в ответ – что, я не смог разобрать. Я испытал укол ревности, но уже через мгновение меня пронзил страх, когда я отдал себе отчет в том, к кому ревную ее. О Провидение – к нашему возлюбленному королю!
Танец продолжался. Мы сошлись с герцогом и герцогиней Кейтца, потом снова образовали круг (рука доктора была такой же теплой, сухой и крепкой, как раньше), а потом снова сошлись в восьмерку из более ранней фигуры. К тому времени я уже тяжело дышал и ничуть не удивлялся тому, что люди в возрасте герцога Валена обычно предпочитали отсиживаться во время танцев такого рода. В особенности, если танцевать в маске, – тогда это занятие становится совсем уж долгим, потным и изматывающим.
Герцог Кветтил танцевал с доктором, храня ледяное молчание. Молодой Улресил резво вбежал в центр нашей группы, устремился к доктору и продолжил свои попытки навязать ей долю его семейных реликвий, она же отвергала все авансы с вежливостью, которая ничуть не уступала нескладности герцогских предложений.
Наконец (я возблагодарил за это Провидение, потому что мои ноги в новых бальных туфлях уже начинали побаливать, к тому же я все сильнее испытывал потребность облегчиться) мы оказались в одной фигуре с госпожой Юльер и начальником стражи Адлейном.
– Скажите мне, доктор, – сказал Адлейн, танцуя с доктором, – что такое… гахан?
– Я не очень уверена. Может быть, гаан!
– Ну конечно же, вы произносите это гораздо лучше меня. Да – гаан.
– Это название чиновничьей должности в дрезенской гражданской иерархии. По-гаспидусски или по имперской терминологии это соответствует приблизительно градоначальнику, хотя и не имеющему военной власти, но наделенному, будь то мужчина или женщина, полномочиями представлять Дрезен за границей на уровне младшего консульского советника.
– Очень любопытно.
– А почему вы спрашиваете, сударь?
– Просто я недавно прочел доклад одного из наших послов… кажется, в Кускерии, в котором увидел это слово. Было ясно, что оно обозначает какую-то должность, вот только объяснений никаких не было. Я хотел спросить кого-нибудь из наших дипломатов, но все время забывал. А вот увидел вас, подумал о Дрезене и вспомнил.
– Понимаю, – сказала доктор. Они говорили о чем-то еще, но тут ко мне обратилась госпожа Юльер, сестра герцога Улресила.
– Мой брат, кажется, положил глаз на эту вашу дамочку-доктора, – сказала она.
Госпожа Юльер была на несколько лет старше как меня, так и своего брата, на которого была похожа болезненными и заостренными чертами лица, правда, глаза ее смотрели живо, а каштановые волосы отливали здоровым блеском. Но голос ее звучал резковато и колюче, даже когда она говорила на пониженных тонах.
– Да? – сказал я, ничего другого мне не пришло в голову.
– Да. Я полагаю, он ищет врача для нашего семейства, и такой врач, безусловно, должен быть из самых лучших. Наша повивальная бабка стареет, а эта женщина-доктор, вероятно, смогла бы ее заменить, когда надоест королю. Если, конечно, мы сочтем, что она нам подходит и заслуживает доверия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Музыка обволакивала нас, заполняя все пространство, знатные люди, прекрасные маски и костюмы крутились водоворотом, а мы, сверкая пышными одеждами, находились в центре всего этого великолепия. Доктор двигалась и вращалась рядом со мной, время от времени я улавливал запах ее духов, происхождение которых никак не мог определить. Я никогда не видел, чтобы доктор душилась этими духами с удивительным ароматом. Он напоминал запах жженых листьев, и моря, и перевернутого лопатой кома земли, и распустившихся бутонов в разгар весны. Было в этом запахе и что-то темное, напряженное, чувственное, что-то сладкое и пряное одновременно, что-то по-женски податливое, плотское и бесконечно загадочное.
Позднее, когда доктора давно уже не было с нами и даже самые яркие ее черты начали теряться в тумане прошлого, а если и вспоминались, то очень неотчетливо, я время от времени в моменты уединения вдруг начинал чуять тот запах, но эти ощущения всегда были мимолетны.
Я признаю, что в подобных случаях воспоминания о том, давно прошедшем вечере, великолепном зале, блестящем собрании танцоров, о докторе, от чьей красоты захватывало дух, казались мне чем-то вроде ворота, который из глубин моего сердца начинает вытаскивать за цепь якорь боли и страданий – цепь натягивается струной, якорь шевелится, приподнимается и наконец устремляется на поверхность.
Мои глаза, уши, нос были захвачены безудержным водоворотом чувств, и я, испуганный и опьяненный, испытывал эти странные эмоции, которые возносили меня на неизведанные вершины и одновременно таили в себе роковые предчувствия, – отдавшись им, ты проникаешься убеждением, что если умрешь сейчас, внезапно и без боли (точнее, не умрешь в агонии, а просто перестанешь существовать) , то это мгновение стало бы самым благословенным и высоким в твоей жизни.
– Кажется, король очень доволен, хозяйка, – сказал я, когда мы стояли бок о бок.
– Да. Но он начинает прихрамывать, – сказала доктор и, нахмурившись, скользнула взглядом по герцогу Кветтилу. – Танец этот – самый неподходящий выбор для человека с незажившей коленкой. – Я посмотрел на короля, но он, конечно же, в этот момент не танцевал, и я заметил, что он не переступает с ноги на ногу, как остальные, а стоит, опираясь на здоровую ногу, и отбивает ритм, хлопая в ладоши. – А как твоя принцесса? – спросила меня доктор, улыбнувшись.
– Зовут ее, кажется, Скуин, – сказал я, нахмурившись. – Или так называется ее страна. А может, это имя ее отца. Не уверен.
– Ее представили, кажется, как принцессу Ваддерана – сказала мне доктор. – И зовут ее, видимо, не Скуин потому что так называется ее платье – скуин-трел. Я думаю, она решила, что ты этим и интересуешься, когда спрашивал ее имя. Но поскольку она принадлежит к королевскому роду Ваддерани, зовут ее Гул – или что-то в этом роде.
– Так вам известен этот народ? – Я пребывал в полном недоумении, потому что Упраздненные, или Полутайные, королевства лежат в краях далеких и недоступных, где-то на самом краю света.
– Я читала о них, – любезно сказала доктор, и ее тут же увлек в центр фигуры высокий тросилианский принц.
Я оказался в паре с его сестрой. Долговязая, порядком неуклюжая и к тому же простоватая, она тем не менее довольно неплохо танцевала и, казалось, наслаждалась происходящим не меньше, чем король. Она была рада завязать со мной разговор, хотя у нее, видимо, создалось впечатление, что я принадлежу к знатному роду, – заблуждение, которое я не спешил рассеять.
– Восилл, вы сегодня великолепны, – услышал я слова короля, обращенные к доктору.
Я увидел, как она чуть поклонилась ему и пробормотала что-то в ответ – что, я не смог разобрать. Я испытал укол ревности, но уже через мгновение меня пронзил страх, когда я отдал себе отчет в том, к кому ревную ее. О Провидение – к нашему возлюбленному королю!
Танец продолжался. Мы сошлись с герцогом и герцогиней Кейтца, потом снова образовали круг (рука доктора была такой же теплой, сухой и крепкой, как раньше), а потом снова сошлись в восьмерку из более ранней фигуры. К тому времени я уже тяжело дышал и ничуть не удивлялся тому, что люди в возрасте герцога Валена обычно предпочитали отсиживаться во время танцев такого рода. В особенности, если танцевать в маске, – тогда это занятие становится совсем уж долгим, потным и изматывающим.
Герцог Кветтил танцевал с доктором, храня ледяное молчание. Молодой Улресил резво вбежал в центр нашей группы, устремился к доктору и продолжил свои попытки навязать ей долю его семейных реликвий, она же отвергала все авансы с вежливостью, которая ничуть не уступала нескладности герцогских предложений.
Наконец (я возблагодарил за это Провидение, потому что мои ноги в новых бальных туфлях уже начинали побаливать, к тому же я все сильнее испытывал потребность облегчиться) мы оказались в одной фигуре с госпожой Юльер и начальником стражи Адлейном.
– Скажите мне, доктор, – сказал Адлейн, танцуя с доктором, – что такое… гахан?
– Я не очень уверена. Может быть, гаан!
– Ну конечно же, вы произносите это гораздо лучше меня. Да – гаан.
– Это название чиновничьей должности в дрезенской гражданской иерархии. По-гаспидусски или по имперской терминологии это соответствует приблизительно градоначальнику, хотя и не имеющему военной власти, но наделенному, будь то мужчина или женщина, полномочиями представлять Дрезен за границей на уровне младшего консульского советника.
– Очень любопытно.
– А почему вы спрашиваете, сударь?
– Просто я недавно прочел доклад одного из наших послов… кажется, в Кускерии, в котором увидел это слово. Было ясно, что оно обозначает какую-то должность, вот только объяснений никаких не было. Я хотел спросить кого-нибудь из наших дипломатов, но все время забывал. А вот увидел вас, подумал о Дрезене и вспомнил.
– Понимаю, – сказала доктор. Они говорили о чем-то еще, но тут ко мне обратилась госпожа Юльер, сестра герцога Улресила.
– Мой брат, кажется, положил глаз на эту вашу дамочку-доктора, – сказала она.
Госпожа Юльер была на несколько лет старше как меня, так и своего брата, на которого была похожа болезненными и заостренными чертами лица, правда, глаза ее смотрели живо, а каштановые волосы отливали здоровым блеском. Но голос ее звучал резковато и колюче, даже когда она говорила на пониженных тонах.
– Да? – сказал я, ничего другого мне не пришло в голову.
– Да. Я полагаю, он ищет врача для нашего семейства, и такой врач, безусловно, должен быть из самых лучших. Наша повивальная бабка стареет, а эта женщина-доктор, вероятно, смогла бы ее заменить, когда надоест королю. Если, конечно, мы сочтем, что она нам подходит и заслуживает доверия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98