Я не мог отпустить Кэролайн, но не знал, как ее удержать.
Он вдруг засмеялся.
— У Стефани есть одна удивительная способность: она точно знает, что и когда надо сказать. Она дала мне полминуты на то, чтобы переварить эту новость, а потом лукаво сказала: «Кажется, у меня есть идея, папа». Она уже все обдумала! Как я понял, она посвятила меня в планы Кэролайн только потому, что у нее уже созрел хитроумный замысел.
Он глотнул портвейна.
— Стефани стала думать, как удержать Кэролайн в Англии, и придумала выдать ее замуж. На различных светских вечеринках она задавала вопросы — невинные, как казалось окружающим, ведь ей было совсем мало лет — о подходящих женихах. В конце концов она узнала, что мисс Полин… — Он с любопытством взглянул на Брента. — Как ее фамилия?
Брент попытался скрыть свое удивление.
— Синклер.
— Точно. Итак, она узнала, что мисс Синклер недавно щелкнули по носу. — Сизефорд быстро взглянул на зятя. — «Щелкнули по носу» — это ее выражение, Уэймерт.
— Я в этом не сомневаюсь, — протянул Брент. Сизефорд глубоко вздохнул.
— Стефани осторожно выяснила, что бывший ухажер мисс Синклер — сын светской дамы, а ее брат — известный ботаник. В продолжение следующего месяца она посетила кое-какие мероприятия и узнала не только то, что ты холост, финансово стабилен и титулован, но и то, что ты племянник Альберта Маркема.
— Просто невероятно! — пробормотал Брент, покачивая головой.
Сизефорд допил свой портвейн и, довольный, откинулся на спинку кресла.
— Вот тогда-то Стефани и пришла ко мне со своей идеей. Сначала я не хотел выдавать дочь за человека, который никогда не оценит ее, но у меня не было выхода. Я размышлял несколько дней, и любовь к дочери перевесила угрызения совести. Я решил по крайней мере взвесить такую возможность.
С проворством, не свойственным его возрасту, барон Сизефорд вскочил и начал ходить по комнате.
— Меня беспокоило то, что ты был на войне. Я не знал, вернешься ли ты живым, но в конце концов предположил, что с тобой ничего не случится. Я решил за тобой проследить…
— Что? — удивился Брент.
Старик скрестил руки на груди и смущенно опустил голову.
— Прости, Уэймерт, но я должен был узнать твой характер… и оценить твою личность. — Он быстро обернулся. — Или ты хотел, чтобы я начал расспрашивать незамужних женщин, которые целыми днями перемывают косточки всем английским холостякам? Если бы я сидел сложа руки, Стефани сама раздобыла бы сведения о тебе, а ее возможности ограничены разными вечеринками. Согласись, я не мог отдать свою дочь какому-нибудь повесе.
Брент провел ладонью по лицу и, не в силах больше сидеть в кресле, тоже встал, подошел к окну и уперся руками в подоконник, разглядывая холодный сад.
— Узнав, что ты благородный и образованный человек из хорошей, уважаемой семьи, я понял, что ты подходишь Кэролайн, — продолжал Сизефорд. — Идея Стефани начала обретать очертания.
— И вас не смутила моя незаконнорожденная дочь? — спросил Брент, обернувшись к барону. — Ведь вы наверняка узнали о ее существовании.
Сизефорд фыркнул.
— Это-то беспокоило меня меньше всего. Ты не первый джентльмен, который поступил подобным образом. И я знал, что это не расстроит Кэролайн. Другие дамы на ее месте упали бы в обморок от такого известия, но только не она. — Он покачал головой. — Когда ты вернулся с войны, больше всего меня волновало, как свести вместе мужчину, занятого работой и лошадьми, и женщину, увлеченную своими растениями.
Он остановился посреди комнаты.
— В конце концов в мае, за два месяца до твоего возвращения, мне подвернулся такой случай. Я узнал от человека, которому я поручил за тобой следить, что кузен пытается распродать твое имущество. Естественно, я тут же договорился с ним о встрече.
Сизефорд поднял сияющие глаза.
— Я купил все, Брент, — мебель, картины, фарфор, хрусталь и лошадей. Потом я продал все, кроме лошадей, и анонимно положил все деньги на твои банковские счета, вот почему у тебя было столько денег, когда ты вернулся. Если бы я купил одних лошадей, у тебя возникли бы подозрения. Все получилось очень удачно. Я осуществил свой план, а ты не лишился денег. Я хорошо заплатил твоему кузену, и он затерялся в толпе эмигрантов, а твои любимые жеребцы стали условием нашей сделки. Брент был потрясен. Конечно, тесть поступил эгоистично, вмешавшись в естественный ход его жизни, но в его действиях была немалая доля мудрости. Интересно, как бы поступил он сам, если бы одна из его дочерей задумала такую же авантюру?
Ответ был ясен. Барон продумал положение вещей и нашел для Кэролайн хорошего мужа. То, что этот муж оказался родственником учителя его дочери, послужило всего лишь приятным дополнением. Он не мог рассказать ей обо всем, но он знал, что она в конце концов узнает правду и ее мечта сбудется.
Чтобы осуществить свой план, барон Сизефорд потратил огромную сумму денег и пошел на риск ради любви к дочери. Это было благородно.
— А если бы я не вернулся с войны? — наконец спросил Брент.
— Не знаю, — честно признался Сизефорд. — Наверное, мне пришлось бы поспорить с Кэролайн.
— А если бы Кэролайн отказалась выходить за меня замуж?
Старик подошел к дубовому шкафу.
— Я был совершенно уверен, что она согласится на мои условия, в дальнейшем решившись на развод.
Брент поморгал.
— Это в самом деле приходило вам в голову? Сизефорд обернулся, улыбаясь. В руках у него была бутылка.
— Налить еще?
Брент кивнул.
— Я знал, что Кэролайн согласится, Уэймерт, — проговорил Сизефорд, наполняя рюмки. — Моя дочь умна. Мы с ней всегда думали одинаково.
Сизефорд подал зятю рюмку и встал рядом с ним у окна.
— Я очень надеялся на то, что вы полюбите друг друга. Но в любом случае я знал, что ты будешь ее уважать.
В этот момент из сада вышла жена Брента. Она шагала рядом со Стефани, держа в руках новорожденную дочку, другая малышка покоилась на руках у ее сестры. Впереди бежала Розалин. Младенцы были укутаны в теплые одеяльца, потому что на улице, несмотря на яркое солнце, стоял декабрьский мороз. Брент залюбовался розовыми лицами сестер.
Барон опустил глаза.
— Знаешь, что я тебе скажу, Уэймерт? — Он хлебнул портвейна. — Я никогда не расстраивался из-за того, что у меня нет сына. Я совершенно счастлив со своими дочерьми.
Брент взглянул на тестя, удивленный столь странным заявлением.
Сизефорд понизил голос:
— Если бы у меня родился мальчик, я занимался бы только им и забросил своих дочерей. Это обычное дело для людей моего класса. Многие годы я служил предметом насмешек.
Он опять взглянул на Кэролайн и Стефани.
— Я не могу передать дочерям свой титул, но они получают от меня поддержку и любовь. Я горжусь ими ничуть не меньше, чем человек, у которого одни мальчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Он вдруг засмеялся.
— У Стефани есть одна удивительная способность: она точно знает, что и когда надо сказать. Она дала мне полминуты на то, чтобы переварить эту новость, а потом лукаво сказала: «Кажется, у меня есть идея, папа». Она уже все обдумала! Как я понял, она посвятила меня в планы Кэролайн только потому, что у нее уже созрел хитроумный замысел.
Он глотнул портвейна.
— Стефани стала думать, как удержать Кэролайн в Англии, и придумала выдать ее замуж. На различных светских вечеринках она задавала вопросы — невинные, как казалось окружающим, ведь ей было совсем мало лет — о подходящих женихах. В конце концов она узнала, что мисс Полин… — Он с любопытством взглянул на Брента. — Как ее фамилия?
Брент попытался скрыть свое удивление.
— Синклер.
— Точно. Итак, она узнала, что мисс Синклер недавно щелкнули по носу. — Сизефорд быстро взглянул на зятя. — «Щелкнули по носу» — это ее выражение, Уэймерт.
— Я в этом не сомневаюсь, — протянул Брент. Сизефорд глубоко вздохнул.
— Стефани осторожно выяснила, что бывший ухажер мисс Синклер — сын светской дамы, а ее брат — известный ботаник. В продолжение следующего месяца она посетила кое-какие мероприятия и узнала не только то, что ты холост, финансово стабилен и титулован, но и то, что ты племянник Альберта Маркема.
— Просто невероятно! — пробормотал Брент, покачивая головой.
Сизефорд допил свой портвейн и, довольный, откинулся на спинку кресла.
— Вот тогда-то Стефани и пришла ко мне со своей идеей. Сначала я не хотел выдавать дочь за человека, который никогда не оценит ее, но у меня не было выхода. Я размышлял несколько дней, и любовь к дочери перевесила угрызения совести. Я решил по крайней мере взвесить такую возможность.
С проворством, не свойственным его возрасту, барон Сизефорд вскочил и начал ходить по комнате.
— Меня беспокоило то, что ты был на войне. Я не знал, вернешься ли ты живым, но в конце концов предположил, что с тобой ничего не случится. Я решил за тобой проследить…
— Что? — удивился Брент.
Старик скрестил руки на груди и смущенно опустил голову.
— Прости, Уэймерт, но я должен был узнать твой характер… и оценить твою личность. — Он быстро обернулся. — Или ты хотел, чтобы я начал расспрашивать незамужних женщин, которые целыми днями перемывают косточки всем английским холостякам? Если бы я сидел сложа руки, Стефани сама раздобыла бы сведения о тебе, а ее возможности ограничены разными вечеринками. Согласись, я не мог отдать свою дочь какому-нибудь повесе.
Брент провел ладонью по лицу и, не в силах больше сидеть в кресле, тоже встал, подошел к окну и уперся руками в подоконник, разглядывая холодный сад.
— Узнав, что ты благородный и образованный человек из хорошей, уважаемой семьи, я понял, что ты подходишь Кэролайн, — продолжал Сизефорд. — Идея Стефани начала обретать очертания.
— И вас не смутила моя незаконнорожденная дочь? — спросил Брент, обернувшись к барону. — Ведь вы наверняка узнали о ее существовании.
Сизефорд фыркнул.
— Это-то беспокоило меня меньше всего. Ты не первый джентльмен, который поступил подобным образом. И я знал, что это не расстроит Кэролайн. Другие дамы на ее месте упали бы в обморок от такого известия, но только не она. — Он покачал головой. — Когда ты вернулся с войны, больше всего меня волновало, как свести вместе мужчину, занятого работой и лошадьми, и женщину, увлеченную своими растениями.
Он остановился посреди комнаты.
— В конце концов в мае, за два месяца до твоего возвращения, мне подвернулся такой случай. Я узнал от человека, которому я поручил за тобой следить, что кузен пытается распродать твое имущество. Естественно, я тут же договорился с ним о встрече.
Сизефорд поднял сияющие глаза.
— Я купил все, Брент, — мебель, картины, фарфор, хрусталь и лошадей. Потом я продал все, кроме лошадей, и анонимно положил все деньги на твои банковские счета, вот почему у тебя было столько денег, когда ты вернулся. Если бы я купил одних лошадей, у тебя возникли бы подозрения. Все получилось очень удачно. Я осуществил свой план, а ты не лишился денег. Я хорошо заплатил твоему кузену, и он затерялся в толпе эмигрантов, а твои любимые жеребцы стали условием нашей сделки. Брент был потрясен. Конечно, тесть поступил эгоистично, вмешавшись в естественный ход его жизни, но в его действиях была немалая доля мудрости. Интересно, как бы поступил он сам, если бы одна из его дочерей задумала такую же авантюру?
Ответ был ясен. Барон продумал положение вещей и нашел для Кэролайн хорошего мужа. То, что этот муж оказался родственником учителя его дочери, послужило всего лишь приятным дополнением. Он не мог рассказать ей обо всем, но он знал, что она в конце концов узнает правду и ее мечта сбудется.
Чтобы осуществить свой план, барон Сизефорд потратил огромную сумму денег и пошел на риск ради любви к дочери. Это было благородно.
— А если бы я не вернулся с войны? — наконец спросил Брент.
— Не знаю, — честно признался Сизефорд. — Наверное, мне пришлось бы поспорить с Кэролайн.
— А если бы Кэролайн отказалась выходить за меня замуж?
Старик подошел к дубовому шкафу.
— Я был совершенно уверен, что она согласится на мои условия, в дальнейшем решившись на развод.
Брент поморгал.
— Это в самом деле приходило вам в голову? Сизефорд обернулся, улыбаясь. В руках у него была бутылка.
— Налить еще?
Брент кивнул.
— Я знал, что Кэролайн согласится, Уэймерт, — проговорил Сизефорд, наполняя рюмки. — Моя дочь умна. Мы с ней всегда думали одинаково.
Сизефорд подал зятю рюмку и встал рядом с ним у окна.
— Я очень надеялся на то, что вы полюбите друг друга. Но в любом случае я знал, что ты будешь ее уважать.
В этот момент из сада вышла жена Брента. Она шагала рядом со Стефани, держа в руках новорожденную дочку, другая малышка покоилась на руках у ее сестры. Впереди бежала Розалин. Младенцы были укутаны в теплые одеяльца, потому что на улице, несмотря на яркое солнце, стоял декабрьский мороз. Брент залюбовался розовыми лицами сестер.
Барон опустил глаза.
— Знаешь, что я тебе скажу, Уэймерт? — Он хлебнул портвейна. — Я никогда не расстраивался из-за того, что у меня нет сына. Я совершенно счастлив со своими дочерьми.
Брент взглянул на тестя, удивленный столь странным заявлением.
Сизефорд понизил голос:
— Если бы у меня родился мальчик, я занимался бы только им и забросил своих дочерей. Это обычное дело для людей моего класса. Многие годы я служил предметом насмешек.
Он опять взглянул на Кэролайн и Стефани.
— Я не могу передать дочерям свой титул, но они получают от меня поддержку и любовь. Я горжусь ими ничуть не меньше, чем человек, у которого одни мальчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55