— Пусти же!
— Поцелуй меня еще раз.
— Они нас увидят.
— Они уже нас увидели, Кэролайн. Поцелуй меня…
— Нет!
— Если ты меня не поцелуешь, я дам им хороший повод для всяких обсуждений.
Она закатила глаза, потом нагнула голову и чмокнула его в щеку. Но Брент опять притянул ее губы к своим. У нее занялся дух от этого нового поцелуя.
Наконец он ее отпустил.
— Знаешь, о чем я думаю, Кэролайн?
— Мне все равно, — отозвалась она чуть отступая в сторону.
Он улыбнулся:
— Твои сестры подумают, что ты счастлива.
— Я действительно счастлива.
Быстро отвернувшись, она пригладила волосы и дрожащими руками забросила их за голову, потом отряхнула платье от налипших травинок.
«Мои сестры подумают, что я в тебя влюблена, мой милый муж. И что я действительно счастлива».
Глава 12
Он предпочитал пить по утрам густой крепкий кофе, но, увы, агенту, выполняющему секретное задание, необходимо придерживаться обычаев страны. Он терпеть не мог чай — так же, как и саму Англию.
Филипп Рене Руссель помешивал сахар в чашке, вежливо улыбаясь сидевшему перед ним тучному рябому мужчине.
— Спасибо, сэр Стэнли. И постель, и завтрак, и чай — все просто превосходно. — С трудом изобразив блаженство, он отхлебнул горячую жидкость. — Только побывав на войне, начинаешь ценить уют.
Страдающий простудой сэр Стэнли Гроттон сидел за полированным дубовым столом перед нетронутой тарелкой с сосисками, яичницей и тостами и время от времени прикладывал платок к красному носу.
— Честно говоря, я не понимаю, как вы, ребята, пережили всю эту катавасию с Бонапартом. Хорошо, что многие из вас вернулись из такой жуткой передряги.
Филипп стиснул ручку чашки и сделал еще глоток, чтобы унять нарастающий гнев. Он приехал в эту гнусную страну вовсе не затем, чтобы выслушивать рассуждения старого борова о таких вещах, в которых он ровным счетом ничего не смыслил. «Передряга»! Как мог этот жирный ублюдок назвать передрягой великую битву? Ему, Филиппу, приходится жить в доме с плохой мебелью, есть пресную пищу и терпеть глупые разглагольствования. Впрочем, эта жертва в конце концов должна окупиться.
Рейвен наверняка решил, что он, Филипп, умер — погиб под Ватерлоо, иначе он не стал бы так беспечно возвращаться домой. Пробравшись на этот холодный, грязный, зараженный крысами остров, Филипп знал, что скоро его усилия увенчаются успехом. Глупый англичанин! Он устроит ему неприятный сюрприз и с удовольствием завершит начатое. Их долгая борьба скоро закончится.
Он улыбнулся и расслабился в кресле.
— Я слышал, что ваш сосед, граф… э… — Уэймерт, — подсказал Гроттон.
— Ах да, лорд Уэймерт. Я слышал, что он тоже недавно вернулся с войны. Это правда?
Гроттон громко чихнул.
— Смелый парень. Он приехал худой как жердь и голодный как волк. За двадцать лет, что мы с ним знакомы, я впервые увидел его таким слабым. Но, говорят, сейчас у него все в порядке. Он женился…
Филипп поперхнулся чаем. Он работал на французское правительство девять лет и за это время ни разу не терял хладнокровия. Но тут выдержка ему изменила. Чтобы отвлечь внимание собеседника, он покашлял, вытер уголки губ белым кружевным платочком и начал сосредоточенно поглощать яичницу.
Женился? Как странно! С чего бы вдруг такой ловкий прохвост, с головой погруженный в дела, захотел обзавестись женой? Рейвену стоило только щелкнуть пальцами, и глупая Кристин послушно раздвигала ножки, бежала за ним, как преданная собачонка. Наверняка были и другие женщины.
— Значит, теперь у графа есть жена? — ровным тоном спросил Филипп.
Гроттон кивнул и шумно высморкался в платок.
— Она дочь барона Сизефорда. Я с ней не знаком, но слышал, что все дочки барона — красивые белокурые дамы.
— Какая удача для графа! — усмехнулся Филипп, медленно закипая в душе.
Рейвен издевался над ним даже издалека. Сначала он увел его любовницу, а потом бросил ее ради безмозглой англичанки. Что творится!
— И не говорите, — согласился Гроттон. Наконец-то заинтересовавшись завтраком, он поддел вилкой сосиску. — Хотите с ними познакомиться, мистер Уитсворт? Я могу пригласить их на обед, пока вы у меня гостите, Филиппа охватила паника, но он не подал виду.
— Это было бы чудесно. — Глубоко вздохнув, он небрежно поднес к губам чашку и принялся хлебать бледную безвкусную жидкость, которая могла нравиться только тупым англичанам. — Однако, — продолжил он, аккуратно промокнув губы салфеткой, — будет лучше, если вы позовете их в гости после того, как я позабочусь о вашей конюшне. Граф ездит верхом?
Гроттон глотнул чаю и кивнул:
— Этот парень — отличный наездник.
— Ну вот, видите! — Филипп провел рукой по столу. — Граф по достоинству оценит ваших лошадок, только прежде надо как следует обучить жеребца и кобылку, которых подарила вам ваша кузина.
Гроттон запихнул себе в рот яичницу.
— Не понимаю, — сказал он, — почему Марджори решила подарить мне лошадей? Зачем они мне? Вот уже много лет я не езжу верхом.
Филипп с показной терпеливостью покачал головой и ответил на вопрос снисходительным тоном:
— Кто поймет женщин? Они так легкомысленны! Гроттон согласно кивнул.
— Наверное, она думала, что они вам пригодятся или вы сможете получить от них какую-то выгоду, — продолжал Филипп. — И то сказать: что старой деве делать с двумя лошадьми? Они достались ей по завещанию от старого нелюдимого соседа-брюзги, моего, кстати, бывшего начальника. Он умер и оставил ей лошадей и мои рабочие руки, а у нее даже нет конюшни.
— Зачем он это сделал? Непонятно. Филипп небрежно пожал плечами.
— Когда он был прикован к постели, она выхаживала его по-соседски. Мне кажется, таким образом он решил отблагодарить ее за труды. — Он подался вперед и понизил голос: — Признаюсь, после смерти мистера Перкинса я подумывал вернуться в город, но мистер Перкинс успел мне хорошо заплатить, и я решил обучать подаренных вам лошадок. По правде сказать, сэр Стэнли, они очень породистые. Если вы воспользуетесь моими советами, то сможете заняться разведением лошадей. И возможно, продать пару жеребят самому принцу-регенту. — Он откинулся на спинку кресла. — Подумайте над этим.
Гроттон взглянул на него с сомнением и продолжал с поразительной скоростью поглощать завтрак. Филипп боялся, как бы он не подавился плохо прожеванным мясом.
Тупорылое животное! Он знал этого человека вдоль и поперек. У него было две слабости — деньга и гордыня. Впрочем, судя по его застольным манерам, к третьей слабости вполне можно было отнести чревоугодие.
Филипп приехал сюда только вчера. Ему пришлось использовать свое умение, чтобы втереться в доверие к мерзкому толстяку. Прикинувшись опытным конюхом, он уговорил этого типа оставить его в доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55