Какой бы проступок он ни совершил, но такой жертвы уж точно нельзя требовать от него.
Кадар ощутил эту мощную силу сразу же как только въехал в ворота. Ее удар по его сознанию был силен и прицелен, как бой призрачных барабанов.
Время ничуть не ослабило Старца.
Синан ожидал его на ступенях лестницы своего дворца, и довольная, свирепая улыбка кривила его губы.
— Ты вернулся ко мне. Я всегда знал об этом.
— Я пришел просить убежища. Я не задержусь здесь.
— Убежища для этих слабых глупцов, что остались там? Их бы разрубили на куски, не пошли я свои барабаны.
— Но ведь вы сделали это.
— Ради тебя, не ради них.
— Тогда, ради меня, пошлите им помощь, чтобы отразить новую атаку Кемала.
— Но ты уже здесь. Мне не нужно сохранять им жизнь. — Он холодно улыбнулся. — И ты можешь быть уверен, что вскоре забудешь о них. Ты уже сейчас чувствуешь, как все дальше, все больше отдаляешься от них, ведь правда, Кадар?
Кадар ощутил, как его все глубже затягивает в водоворот чудовищной силы, из которой так трудно выплыть, а Синан продолжал наращивать воздействие своей воли.
Он уже забыл, как тяжело противостоять ей. В какой-то момент он мог потерять свою свободу.
— Я ни за что не забуду их. — Он помолчал. — И если они умрут, я буду помнить о них всегда. Воспоминания могут быть гораздо сильнее, чем присутствие живых людей, они разрастаются, пока не овладеют каждым уголком мозга и сердца. — Он увидел, что Синану не понравилась эта мысль, и поспешил продолжить: — Так почему бы вам не послать кого-нибудь присмотреть за этими слабыми людьми, чтобы быть уверенным, что Кемал не превратит их в воспоминания?
Синан смотрел на него без всякого выражения.
— Ты всегда доставлял массу беспокойства, Кадар.
— Но вы никогда не позволяли никому тревожить вас.
— И впредь не собираюсь. Раньше ты принадлежал почти полностью мне. Я очень хотел, чтобы ты остался. Тебе не было равных. Сильнейшие всегда чувствуют эту притягивающую силу яснее всего и сражаются с ней жестче всех. — Он развернулся и стал подниматься по каменным ступеням. — Но ты вновь вернулся ко мне. Посмотрим, как сильно ты хочешь спасти этих франков.
Прошло три дня, а Вэр так и не приходил в себя.
Tea могла лишь поить его водой. Но она приходила в отчание от того, что ей не удавалось заставить его поесть! Он худел и слабел прямо на глазах.
— Я не стараюсь уговорить тебя поспать, но ты должна хотя бы есть, — уговаривала Селина, ставя еду перед Tea.
Деревянную чашу с мясным рагу.
— Ты съешь это, или я собью тебя с ног, свяжу и насильно запихаю тебе это в рот, — с мрачной решимостью заявила Селин. — У меня уже не хватает терпения. Ты упорно хочешь убить себя из-за умирающего мужчины, а этот идиот Кадар, возможно, лежит мертвый где-нибудь среди этих дурацких гор. Я этого просто не вынесу. — Она сунула чашу в руки Tea. — Ешь, и я больше не стану тебя беспокоить.
Легче было послушаться. Tea быстро покончила с едой и вернула чашу Селин.
— Хорошо, — сказала Селин и добавила: — Если это и есть любовь женщины к мужчине, то я никогда не позволю себе чувствовать ничего подобного. Ты сейчас стала большей рабыней, чем в доме Николаса.
Это правда, подумала Tea уныло. Она прикована к Вэру крепкими цепями, о существовании которых никогда не подозревала. Она поняла, как он дорог и близок ей, и каждый его вдох она чувствовала как свой собственный. Думая, что это дыхание в любой момент может остановиться, она чувствовала, что тоже умрет.
Ужас сковал ее душу. Он не должен умереть. Она сделает все возможное.
Но все, что она могла сделать, оказалось явно недостаточно. Бог, очевидно, намерился взять его к себе.
— Нет, — шептала она с закрытыми глазами. — Верни его мне. — Зачем она просила? Бог не слышал ее, когда она молилась за умирающую мать. Она не уверена, слушает ли вообще Бог женские молитвы. Он скорее всего рассматривал женские проблемы, как что-то совсем не важное, впрочем, как и все мужчины. И все-таки, если Ашера — одна из частей Бога, тогда еще есть шанс, что Бог может откликнуться на женские слезы и отчаяние. Она попытается.
— Послушай меня, Господи, у этого человека доброе, великодушное сердце. Он очень хочет жить. Он достоин жизни. Я бы не стала просить какой-либо иной помощи для нас, чтобы спастись. Только позволь ему жить. А я сделаю сама все остальное.
Молчание.
А что, собственно, она ожидала? Удар грома или чудесный знак?
Ее рука сжала его руку.
— Только живи!
Никакого движения, ни намека на то, что он просыпается.
Она сморгнула слезы, застилавшие ей глаза. Так глупо. Она ведь не верила ни в какие чудеса. И она была права. Бог никогда не слышит женщин.
Час спустя она уже в который раз сделала попытку покормить его. Зачерпнув ложкой немного тушеного мяса из чаши, что стояла возле нее, она разжала ему зубы, положила в рот.
И он проглотил его.
Она замерла, боясь поверить в это чудо.
Она положила еще немного мяса ему в рот и затаила дыхание.
Он проглотил и этот кусочек.
Слезы, так долго сдерживаемые, хлынули из ее глаз и потекли по щекам.
Не с ударом грома, а с крошечным движением, едва заметным в общем рисунке жизни, к ней пришло самое настоящее чудо.
15
Вэр открыл глаза перед самым рассветом.
— В безопасности? — прошептал он. — Вы… в безопасности?
— В относительной. — Она попыталась унять дрожь в голосе. Еще чуть-чуть, и она заплачет, он не должен видеть ее слез. Она не допустит такого унижения своего достоинства. — Только не с вашей помощью. Сначала вы бросились на солдат Кемала и попытались сделать все возможное, чтобы вас убили, а затем задержали нас здесь, пролежав без сознания несколько дней.
— Вам следовало уехать без меня.
— Да, надо было. — Она отерла его лицо влажной тканью. — Но Кадар слишком привязан к вам, чтобы бросить вас здесь на произвол судьбы.
— Кадар. — Он попытался повернуть голову и вздрогнул от боли. — Где…
— Не двигайтесь. Вы хотите еще больше себе навредить? Закройте глаза и постарайтесь уснуть. Все хорошо.
Он опустил веки.
— Кажется, я не в состоянии… делать что-либо еще. Боже мой, моя голова… какая боль.
— Может быть, это научит вас не бросаться без нужды туда, где опаснее всего.
— Неблагодарная… Я не лез…
Он спал. Но она знала, что теперь он обязательно проснется.
Она стояла перед ним на коленях, не отводя любящего взгляда от его лица, словно за все эти дни не смогла наглядеться на него. Слабый румянец чуть подкрасил его щеки, и дыхание теперь стало легким и ровным.
Она легла возле, не дотрагиваясь, но достаточно близко, чтобы услышать, если он шевельнется.
Через мгновение она уже крепко спала.
— Где Кадар? — спросил Вэр.
Она с трудом вырвалась из паутины сна и, приподнявшись на локте, посмотрела на него.
Его голос на этот раз звучал сильнее, а глаза были ясными и живыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Кадар ощутил эту мощную силу сразу же как только въехал в ворота. Ее удар по его сознанию был силен и прицелен, как бой призрачных барабанов.
Время ничуть не ослабило Старца.
Синан ожидал его на ступенях лестницы своего дворца, и довольная, свирепая улыбка кривила его губы.
— Ты вернулся ко мне. Я всегда знал об этом.
— Я пришел просить убежища. Я не задержусь здесь.
— Убежища для этих слабых глупцов, что остались там? Их бы разрубили на куски, не пошли я свои барабаны.
— Но ведь вы сделали это.
— Ради тебя, не ради них.
— Тогда, ради меня, пошлите им помощь, чтобы отразить новую атаку Кемала.
— Но ты уже здесь. Мне не нужно сохранять им жизнь. — Он холодно улыбнулся. — И ты можешь быть уверен, что вскоре забудешь о них. Ты уже сейчас чувствуешь, как все дальше, все больше отдаляешься от них, ведь правда, Кадар?
Кадар ощутил, как его все глубже затягивает в водоворот чудовищной силы, из которой так трудно выплыть, а Синан продолжал наращивать воздействие своей воли.
Он уже забыл, как тяжело противостоять ей. В какой-то момент он мог потерять свою свободу.
— Я ни за что не забуду их. — Он помолчал. — И если они умрут, я буду помнить о них всегда. Воспоминания могут быть гораздо сильнее, чем присутствие живых людей, они разрастаются, пока не овладеют каждым уголком мозга и сердца. — Он увидел, что Синану не понравилась эта мысль, и поспешил продолжить: — Так почему бы вам не послать кого-нибудь присмотреть за этими слабыми людьми, чтобы быть уверенным, что Кемал не превратит их в воспоминания?
Синан смотрел на него без всякого выражения.
— Ты всегда доставлял массу беспокойства, Кадар.
— Но вы никогда не позволяли никому тревожить вас.
— И впредь не собираюсь. Раньше ты принадлежал почти полностью мне. Я очень хотел, чтобы ты остался. Тебе не было равных. Сильнейшие всегда чувствуют эту притягивающую силу яснее всего и сражаются с ней жестче всех. — Он развернулся и стал подниматься по каменным ступеням. — Но ты вновь вернулся ко мне. Посмотрим, как сильно ты хочешь спасти этих франков.
Прошло три дня, а Вэр так и не приходил в себя.
Tea могла лишь поить его водой. Но она приходила в отчание от того, что ей не удавалось заставить его поесть! Он худел и слабел прямо на глазах.
— Я не стараюсь уговорить тебя поспать, но ты должна хотя бы есть, — уговаривала Селина, ставя еду перед Tea.
Деревянную чашу с мясным рагу.
— Ты съешь это, или я собью тебя с ног, свяжу и насильно запихаю тебе это в рот, — с мрачной решимостью заявила Селин. — У меня уже не хватает терпения. Ты упорно хочешь убить себя из-за умирающего мужчины, а этот идиот Кадар, возможно, лежит мертвый где-нибудь среди этих дурацких гор. Я этого просто не вынесу. — Она сунула чашу в руки Tea. — Ешь, и я больше не стану тебя беспокоить.
Легче было послушаться. Tea быстро покончила с едой и вернула чашу Селин.
— Хорошо, — сказала Селин и добавила: — Если это и есть любовь женщины к мужчине, то я никогда не позволю себе чувствовать ничего подобного. Ты сейчас стала большей рабыней, чем в доме Николаса.
Это правда, подумала Tea уныло. Она прикована к Вэру крепкими цепями, о существовании которых никогда не подозревала. Она поняла, как он дорог и близок ей, и каждый его вдох она чувствовала как свой собственный. Думая, что это дыхание в любой момент может остановиться, она чувствовала, что тоже умрет.
Ужас сковал ее душу. Он не должен умереть. Она сделает все возможное.
Но все, что она могла сделать, оказалось явно недостаточно. Бог, очевидно, намерился взять его к себе.
— Нет, — шептала она с закрытыми глазами. — Верни его мне. — Зачем она просила? Бог не слышал ее, когда она молилась за умирающую мать. Она не уверена, слушает ли вообще Бог женские молитвы. Он скорее всего рассматривал женские проблемы, как что-то совсем не важное, впрочем, как и все мужчины. И все-таки, если Ашера — одна из частей Бога, тогда еще есть шанс, что Бог может откликнуться на женские слезы и отчаяние. Она попытается.
— Послушай меня, Господи, у этого человека доброе, великодушное сердце. Он очень хочет жить. Он достоин жизни. Я бы не стала просить какой-либо иной помощи для нас, чтобы спастись. Только позволь ему жить. А я сделаю сама все остальное.
Молчание.
А что, собственно, она ожидала? Удар грома или чудесный знак?
Ее рука сжала его руку.
— Только живи!
Никакого движения, ни намека на то, что он просыпается.
Она сморгнула слезы, застилавшие ей глаза. Так глупо. Она ведь не верила ни в какие чудеса. И она была права. Бог никогда не слышит женщин.
Час спустя она уже в который раз сделала попытку покормить его. Зачерпнув ложкой немного тушеного мяса из чаши, что стояла возле нее, она разжала ему зубы, положила в рот.
И он проглотил его.
Она замерла, боясь поверить в это чудо.
Она положила еще немного мяса ему в рот и затаила дыхание.
Он проглотил и этот кусочек.
Слезы, так долго сдерживаемые, хлынули из ее глаз и потекли по щекам.
Не с ударом грома, а с крошечным движением, едва заметным в общем рисунке жизни, к ней пришло самое настоящее чудо.
15
Вэр открыл глаза перед самым рассветом.
— В безопасности? — прошептал он. — Вы… в безопасности?
— В относительной. — Она попыталась унять дрожь в голосе. Еще чуть-чуть, и она заплачет, он не должен видеть ее слез. Она не допустит такого унижения своего достоинства. — Только не с вашей помощью. Сначала вы бросились на солдат Кемала и попытались сделать все возможное, чтобы вас убили, а затем задержали нас здесь, пролежав без сознания несколько дней.
— Вам следовало уехать без меня.
— Да, надо было. — Она отерла его лицо влажной тканью. — Но Кадар слишком привязан к вам, чтобы бросить вас здесь на произвол судьбы.
— Кадар. — Он попытался повернуть голову и вздрогнул от боли. — Где…
— Не двигайтесь. Вы хотите еще больше себе навредить? Закройте глаза и постарайтесь уснуть. Все хорошо.
Он опустил веки.
— Кажется, я не в состоянии… делать что-либо еще. Боже мой, моя голова… какая боль.
— Может быть, это научит вас не бросаться без нужды туда, где опаснее всего.
— Неблагодарная… Я не лез…
Он спал. Но она знала, что теперь он обязательно проснется.
Она стояла перед ним на коленях, не отводя любящего взгляда от его лица, словно за все эти дни не смогла наглядеться на него. Слабый румянец чуть подкрасил его щеки, и дыхание теперь стало легким и ровным.
Она легла возле, не дотрагиваясь, но достаточно близко, чтобы услышать, если он шевельнется.
Через мгновение она уже крепко спала.
— Где Кадар? — спросил Вэр.
Она с трудом вырвалась из паутины сна и, приподнявшись на локте, посмотрела на него.
Его голос на этот раз звучал сильнее, а глаза были ясными и живыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101