— Вы хотели, чтобы она выполнила задание к завтрашнему дню, к уходу каравана.
Николас сдвинул брови.
— Это правда.
Кадар готов был поспорить, что девочка будет продолжать сверлить его взглядом, пока он не уйдет, даже если хлыст опустится на ее спину. Для нее это вопрос чести.
Он повернулся и быстро направился к двери.
— Я устал от этих споров. Решение не простое. Быть может, продолжим завтра?
Николас последовал за ним.
— Конечно. Мы можем выпить по бокалу вина и пойти в бани. Это самое божественное из всех наслаждений.
Если не считать издевательств над бедными детьми.
— Вы самый любезный из хозяев. — Кадар поклонился. — Я горю нетерпением посидеть с вами.
В этот вечер незнакомец вышел в сад.
Селин застыла, когда увидела его в арке дверного проема. Он внимательно разглядывал женщин, собравшихся группами вокруг фонтана.
Возможно, он выбирал кого-нибудь из них себе на ночь, с горечью подумала Селин. Завтра, удовлетворив свою вожделенную плоть, он завершит переговоры о покупке рабыни.
Он моложе, чем другие торговцы, что обычно наведывались сюда. Молодой, богато одетый, красивый, подобный факелу, что горел сейчас за его спиной на стене. Но прекрасный или нет, он такой же, как все остальные, — жадный до золота и удовольствий.
Он не спеша направлялся к скамейке, где она сидела, чуть в стороне от других женщин.
Она было напряглась, но тут же успокоилась. Торговец вряд ли выберет ее на эту ночь, даже если и из тех, кто предпочитает детей. Она слишком маленькая и худая.
Он остановился перед скамейкой.
— Вам одиноко? Почему вы не с другими рабынями?
Она не ответила.
Он сел возле нее, и она уловила слабый запах мыла и благоухание бальзама. Именно так пахло от Николаса, когда он возвращался из городских бань.
— Меня зовут Кадар бен Арнауд. Ты знаешь, зачем я здесь, Селин?
— Чтобы купить женщину и открыть свой шелковый дом. Мы все это знаем. — И добавила со свободной прямотой, почти грубостью: — Но вы слишком скупы, чтобы взять кого-нибудь подороже начинающей вышивальщицы.
Он не принял вызова.
— Это правда. Твоя туника очень хороша. Тебе нравится это занятие?
— Нет, — дерзко заявила она. — Совсем не обязательно любить что-то, чтобы делать это хорошо. — Она отодвинулась от него на край скамейки. Почему он не оставит ее в покое и не уйдет?
— Даже если я куплю тебя, то обещаю не причинить тебе вреда, — сказал он мягко. — Не надо бояться меня.
Ее охватила внезапная паника. Она уже уверилась, что он отказался от мысли выбрать ее.
— Я не боюсь вас, — сказала она и добавила с отчаянной смелостью: — Но я не стану на вас работать. Я буду просто сидеть за пяльцами и ничего не делать. Поищите кого-нибудь другого.
— Ты предпочитаешь жить здесь? Николас не кажется мне добрым хозяином.
— Я должна здесь оставаться.
Он заговорил о другом.
— Почему ты так яростно смотрела на меня сегодня днем?
— Ты касался меня. Я не люблю, когда меня трогают.
— Почему?
Она не ответила. Она хотела только одного, чтобы он ушел.
— К нам подходит эта неуклюжая женщина. Я нахожу, что она очень неприятная.
Он имел в виду Майю, которая придвинулась ближе, чтобы подслушать их разговор.
— Тогда вам лучше выбрать себе женщину на ночь и уйти с миром.
— И кого же?
Вопрос поставил ее в тупик. Она обернулась и посмотрела на него.
— Что?
— Это слишком деликатный вопрос, чтобы задавать его тебе, однако мне бы не хотелось оскорбить Николаса отказом от его предложения, но я предпочитаю женщин, которые готовы сами получать удовольствие, а не только давать его. Есть ли здесь хоть одна такая?
«Что он за человек? — растерянно подумала Селин. Ведь все знают, что самочувствие женщины ничего не значит».
Так есть?
Она оглянулась вокруг, а затем кивнула на маленькую темноволосую женщину, гуляющую по саду.
— Дейдра. Она не такая хорошенькая, как другие, но она очень своеобразная. Кажется, ей понравилось это, когда Николас брал ее к себе на ночь.
Он улыбнулся.
— Я так и думал, что ты должна знать. Ведь ты из тех, кто все видит, за всем любит наблюдать, не так ли?
— Что вы имеете в виду? — обеспокоенно спросила она.
— Только то, что ты вроде бы и в сторонке, но всегда наблюдаешь за всеми и учишься всему. Бедняжка Селин. Думаю, ты жаждешь настоящей жизни. Ты сидишь здесь, в этом коконе, делая стежок за стежком, и это наверняка сводит тебя с ума, поэтому ты стараешься узнать как можно больше обо всех.
Откуда он все это знает?
Он ответил на ее невысказанный вопрос:
— В твои годы я тоже был таким наблюдателем. Да я и до сих пор им остаюсь, если представляется возможность. — Он улыбнулся. — А ты даешь мне ее, Селин.
Нет, он совсем не похож на других. Он гораздо опаснее, потому что все замечает. Она вскочила на ноги.
— Я не хочу, чтобы вы следили за мной. Уходите.
— Я и не думал оскорбить тебя. На самом деле, я хочу тебя успокоить. — Он взглянул на Майю. — Но теперь не время. Мы поговорим позже. — И он направился к женщинам у фонтана.
Сказав несколько слов Дейдре, он взял ее за руку и повел к выходу из сада.
— Он говорил тебе ласковые слова, но он надеется приручить тебя, пока не заберет с собой, в свою страну, — сказала Майя, подходя сзади к девочке. — И тогда он испробует на тебе свой кнут.
— Он не выберет меня для работы в своем новом доме. Ты слышала, что он говорил Николасу? Он думает, что я принесу слишком много неприятностей и беспокойства.
— Но он нашел твою работу подходящей. Завтра он и Николас заключат сделку и тебя заберут. — Майя злобно улыбнулась. — Тебе лучше покориться и ехать с ним. Я знаю, ты ждешь, что она придет за тобой, но она никогда больше не вернется. Tea сейчас, наверное, превратилась в шлюху и скитается по улицам города.
— Замолчи.
— Как же она сможет тебя освободить?
Селин попыталась отгородиться от ее слов, закрыться от той боли, которую они вызвали.
— Она вообразила себя такой умной. Она считала себя лучше других.
— Она никогда не была недоброй к тебе. — Селин встретила взгляд ее глаз. — И она лучше тебя. Любая бездомная собака добрее тебя.
Пятна гнева выступили на толстых щеках Майи.
Селин знала, что ей лучше бы помолчать. Она заплатит за это завтра в рабочей комнате. Но ей стало все равно. Только так она могла избавиться от Майи.
Прозвучал гонг, возвещающий, что пришло время ложиться спать.
По гонгу они вставали, по гонгу — ели, по гонгу — шли на свои рабочие места. Временами она слышала этот гонг в ночных снах, он оглушал ее, душил…
Она прошла мимо Майи, что-то угрожающе пробормотавшей ей вслед, и спокойно двинулась к дому для женщин.
«Она никогда не придет за тобой».
Слова Майи сверлили мозг, когда она улеглась на свой соломенный тюфяк. Она ворочалась и не могла уснуть.
Tea придет, думала она в отчаянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Николас сдвинул брови.
— Это правда.
Кадар готов был поспорить, что девочка будет продолжать сверлить его взглядом, пока он не уйдет, даже если хлыст опустится на ее спину. Для нее это вопрос чести.
Он повернулся и быстро направился к двери.
— Я устал от этих споров. Решение не простое. Быть может, продолжим завтра?
Николас последовал за ним.
— Конечно. Мы можем выпить по бокалу вина и пойти в бани. Это самое божественное из всех наслаждений.
Если не считать издевательств над бедными детьми.
— Вы самый любезный из хозяев. — Кадар поклонился. — Я горю нетерпением посидеть с вами.
В этот вечер незнакомец вышел в сад.
Селин застыла, когда увидела его в арке дверного проема. Он внимательно разглядывал женщин, собравшихся группами вокруг фонтана.
Возможно, он выбирал кого-нибудь из них себе на ночь, с горечью подумала Селин. Завтра, удовлетворив свою вожделенную плоть, он завершит переговоры о покупке рабыни.
Он моложе, чем другие торговцы, что обычно наведывались сюда. Молодой, богато одетый, красивый, подобный факелу, что горел сейчас за его спиной на стене. Но прекрасный или нет, он такой же, как все остальные, — жадный до золота и удовольствий.
Он не спеша направлялся к скамейке, где она сидела, чуть в стороне от других женщин.
Она было напряглась, но тут же успокоилась. Торговец вряд ли выберет ее на эту ночь, даже если и из тех, кто предпочитает детей. Она слишком маленькая и худая.
Он остановился перед скамейкой.
— Вам одиноко? Почему вы не с другими рабынями?
Она не ответила.
Он сел возле нее, и она уловила слабый запах мыла и благоухание бальзама. Именно так пахло от Николаса, когда он возвращался из городских бань.
— Меня зовут Кадар бен Арнауд. Ты знаешь, зачем я здесь, Селин?
— Чтобы купить женщину и открыть свой шелковый дом. Мы все это знаем. — И добавила со свободной прямотой, почти грубостью: — Но вы слишком скупы, чтобы взять кого-нибудь подороже начинающей вышивальщицы.
Он не принял вызова.
— Это правда. Твоя туника очень хороша. Тебе нравится это занятие?
— Нет, — дерзко заявила она. — Совсем не обязательно любить что-то, чтобы делать это хорошо. — Она отодвинулась от него на край скамейки. Почему он не оставит ее в покое и не уйдет?
— Даже если я куплю тебя, то обещаю не причинить тебе вреда, — сказал он мягко. — Не надо бояться меня.
Ее охватила внезапная паника. Она уже уверилась, что он отказался от мысли выбрать ее.
— Я не боюсь вас, — сказала она и добавила с отчаянной смелостью: — Но я не стану на вас работать. Я буду просто сидеть за пяльцами и ничего не делать. Поищите кого-нибудь другого.
— Ты предпочитаешь жить здесь? Николас не кажется мне добрым хозяином.
— Я должна здесь оставаться.
Он заговорил о другом.
— Почему ты так яростно смотрела на меня сегодня днем?
— Ты касался меня. Я не люблю, когда меня трогают.
— Почему?
Она не ответила. Она хотела только одного, чтобы он ушел.
— К нам подходит эта неуклюжая женщина. Я нахожу, что она очень неприятная.
Он имел в виду Майю, которая придвинулась ближе, чтобы подслушать их разговор.
— Тогда вам лучше выбрать себе женщину на ночь и уйти с миром.
— И кого же?
Вопрос поставил ее в тупик. Она обернулась и посмотрела на него.
— Что?
— Это слишком деликатный вопрос, чтобы задавать его тебе, однако мне бы не хотелось оскорбить Николаса отказом от его предложения, но я предпочитаю женщин, которые готовы сами получать удовольствие, а не только давать его. Есть ли здесь хоть одна такая?
«Что он за человек? — растерянно подумала Селин. Ведь все знают, что самочувствие женщины ничего не значит».
Так есть?
Она оглянулась вокруг, а затем кивнула на маленькую темноволосую женщину, гуляющую по саду.
— Дейдра. Она не такая хорошенькая, как другие, но она очень своеобразная. Кажется, ей понравилось это, когда Николас брал ее к себе на ночь.
Он улыбнулся.
— Я так и думал, что ты должна знать. Ведь ты из тех, кто все видит, за всем любит наблюдать, не так ли?
— Что вы имеете в виду? — обеспокоенно спросила она.
— Только то, что ты вроде бы и в сторонке, но всегда наблюдаешь за всеми и учишься всему. Бедняжка Селин. Думаю, ты жаждешь настоящей жизни. Ты сидишь здесь, в этом коконе, делая стежок за стежком, и это наверняка сводит тебя с ума, поэтому ты стараешься узнать как можно больше обо всех.
Откуда он все это знает?
Он ответил на ее невысказанный вопрос:
— В твои годы я тоже был таким наблюдателем. Да я и до сих пор им остаюсь, если представляется возможность. — Он улыбнулся. — А ты даешь мне ее, Селин.
Нет, он совсем не похож на других. Он гораздо опаснее, потому что все замечает. Она вскочила на ноги.
— Я не хочу, чтобы вы следили за мной. Уходите.
— Я и не думал оскорбить тебя. На самом деле, я хочу тебя успокоить. — Он взглянул на Майю. — Но теперь не время. Мы поговорим позже. — И он направился к женщинам у фонтана.
Сказав несколько слов Дейдре, он взял ее за руку и повел к выходу из сада.
— Он говорил тебе ласковые слова, но он надеется приручить тебя, пока не заберет с собой, в свою страну, — сказала Майя, подходя сзади к девочке. — И тогда он испробует на тебе свой кнут.
— Он не выберет меня для работы в своем новом доме. Ты слышала, что он говорил Николасу? Он думает, что я принесу слишком много неприятностей и беспокойства.
— Но он нашел твою работу подходящей. Завтра он и Николас заключат сделку и тебя заберут. — Майя злобно улыбнулась. — Тебе лучше покориться и ехать с ним. Я знаю, ты ждешь, что она придет за тобой, но она никогда больше не вернется. Tea сейчас, наверное, превратилась в шлюху и скитается по улицам города.
— Замолчи.
— Как же она сможет тебя освободить?
Селин попыталась отгородиться от ее слов, закрыться от той боли, которую они вызвали.
— Она вообразила себя такой умной. Она считала себя лучше других.
— Она никогда не была недоброй к тебе. — Селин встретила взгляд ее глаз. — И она лучше тебя. Любая бездомная собака добрее тебя.
Пятна гнева выступили на толстых щеках Майи.
Селин знала, что ей лучше бы помолчать. Она заплатит за это завтра в рабочей комнате. Но ей стало все равно. Только так она могла избавиться от Майи.
Прозвучал гонг, возвещающий, что пришло время ложиться спать.
По гонгу они вставали, по гонгу — ели, по гонгу — шли на свои рабочие места. Временами она слышала этот гонг в ночных снах, он оглушал ее, душил…
Она прошла мимо Майи, что-то угрожающе пробормотавшей ей вслед, и спокойно двинулась к дому для женщин.
«Она никогда не придет за тобой».
Слова Майи сверлили мозг, когда она улеглась на свой соломенный тюфяк. Она ворочалась и не могла уснуть.
Tea придет, думала она в отчаянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101