— Он покачал головой. — Но я думаю, она была одна.
— Зачем ей лгать?
— Потому что ей есть что скрывать. Она шла в самом конце каравана, там, где обычно отводится место для бедняков. Сомневаюсь, было ли у нее больше имущества перед нападением Хассана, чем тогда, когда мы ее нашли. Женщина без средств, путешествующая одна… — Кадар помолчал. — Это непомерный риск. Только отчаяние могло заставить решиться на такое.
Он не хочет слушать ни о чьем страдании. Он и сам уже сжился с ним, словно со старым хорошим приятелем. И, конечно, не станет рисковать, сочувствуя этой женщине. Главное, чтобы между ними, не дай Бог, не возникло никаких связей, основанных на общей боли.
— Она должна уйти. Сотворил проблему, так решай ее.
Кадар кивнул.
— Я попытаюсь. Будь терпелив.
Вэр этим ни в малейшей степени не отличался.
— Реши эту задачу, иначе я сам найду выход. — Он направился к двери. — Становится темно. Мне надо проверить посты на крепостных стенах. Пойдешь со мной?
Кадар покачал головой.
— Пожалуй, я навещу своих соколов, посмотрю, как они пережили мое отсутствие.
Как и ожидал Вэр, часовые были все на своих постах и не спускали глаз с окрестностей. Эту бдительность воспитали тяжелые уроки в прошлом. Вэр обратил внимание на мальчика, бегущего через двор, освещенный множеством факелов. Он слишком мал, подумал Вэр с досадой, ему не больше двенадцати. Надо сказать Абдулу, чтобы для Дандрагона никого моложе шестнадцати в деревне не набирали. Завтра он отошлет парнишку домой. Вэр медленно двинулся к краю крепостного вала. Солнце уже село, и дальние горы накрыл пурпурный закат.
Но на одном из склонов третьей горы мерцала маленькая светящаяся точка костра.
Вэр знал, что она там будет. Она всегда находилась там. Он приходил сюда, к крепостному валу, каждый вечер и смотрел на этот огонек, бросающий ему вызов из темноты, напоминающий, что он никогда не будет в безопасности и за этими толстыми стенами.
— Добрый вечер, Ваден, — тихо поприветствовал он кого-то у далекого костра.
Он не сводил с него глаз, пока не спустилась полная тьма. Затем направился к двери, ведущей внутрь.
— Лорд Вэр. — Жасмин вышла из тени внизу лестницы, ведущей в зал. У нее вошло в привычку поджидать его возвращения оттуда. Мудрая Жасмин. Каким-то образом она чувствовала горечь отчаяния, что скребла его сердце, и всегда была готова смягчить это дикое напряжение.
— Женщину? — спросила она. — В ваши покои?
Его покои находились слишком близко к комнате гречанки, а он не расположен быть близко от нее сегодня ночью. Ее язык жалил и раздражал, а тело вызывало слишком сильное вожделение.
— Пришли ее в зал. — Он спустился по лестнице, опередив ее. — И вина, много вина.
— Я пришлю Ташу, — сказала Жасмин вслед ему. — Она всегда доставляла вам удовольствие.
Ему этого не нужно, он хотел лишь освободиться от наваждения, вызванного белокурой Tea из Димаса.
И забыть о крошечном, неумолимом огоньке, горящем на склоне третьей горы.
Tea остановилась на нижних ступенях каменной лестницы, нерешительно глядя на арку, ведущую в зал. Всего минуту назад она слышала голоса под аккомпанемент лиры, но сейчас оттуда не долетало ни звука. Близилась полночь, и он, должно быть, уже поднялся в свои покои. Скорее всего ей придется подождать до утра. Она почувствовала облегчение. Скрип кресла… Он все еще здесь.
Значит, предлога избежать еще одного столкновения нет. Что ж, возможно, это к лучшему, ей не придется ждать. Она и так слишком долго собиралась с духом, чтобы пойти на эту встречу.
Tea сделала глубокий вдох, прошла через прихожую в зал и… замерла на пороге, широко открыв глаза от изумления.
Вэр с бокалом в руке лениво растянулся в большом кресле с высокой спинкой возле огромного очага.
Он был совершенно голый.
Увидев Tea, он поднял бокал в знак приветствия.
— Добрый вечер, Tea из Димаса. — Его слова звучали несколько невнятной — Как мило с вашей стороны присоединиться к нам.
Голый и совершенно пьяный.
— Прогоните ее прочь.
Взгляд девушки скользнул к очагу. Кресло стояло на коврике из овечьих шкур, расстеленном на полу перед очагом, но она разглядела пару женских обнаженных ног.
— Нет, Таша, ты не можешь быть так негостеприимна. Ведь это частично и ее заслуга, что ты оказалась здесь сегодня ночью. — Он махнул рукой. — Иди сюда и возьми бокал с вином. Таша поиграет для тебя на лире. — Он улыбнулся лежащей на полу женщине. — Но это не единственное ее достоинство.
— Я не стану для нее играть. Пусть уходит.
Он нахмурился.
— Ты грубишь. Мне это неприятно.
— Я не собираюсь ее слушать, — поспешно сказала Tea. Она все еще мялась у двери. Было совершенно ясно, что происходило в этой комнате. В воздухе висел тяжелый запах воскурений, вина и мускуса. И все же она не может уйти, не объяснив причину своего появления.
— Я пришла поговорить с вами.
— Не уверен, что сейчас это получится, довольно затруднительно. А ты уверена, что не предпочитаешь другой способ общения.
— Нет! — Таша вскочила на ноги. Она, конечно, тоже была нагая и очень красивая. На вид лет двадцать пять, кожа золотистая, длинные темные волосы, рассыпавшииеся по соблазнительной груди. — Отправьте ее прочь, мой господин.
— Ты начинаешь раздражать меня, Таша. — Вэр помахал слегка нетвердой рукой. — Если не можешь быть вежливой, убирайся отсюда к себе.
— Но, мой господин… — Не договорив, она яростно взглянула на Tea и стремительно вышла из комнаты.
— Вам не следовало отсылать ее. — Tea облизала пересохшие губы. — Я пришла сюда не ради вашего удовольствия.
— Нет? Жаль. — Он поднес бокал к губам. — Не важно. Я все равно не уверен, что в состоянии двигаться. Сегодня ночью я достаточно потакал своим желаниям, к тому же немного пьян.
— Больше, чем немного.
— Иногда это успокаивает меня. — Он сделал большой глоток. — Иногда нет. А иногда я нуждаюсь, — он взглянул вслед ушедшей Таши, — в других способах.
Внезапно она почувствовала приступ гнева.
— Женщины не должны использоваться для таких целей. Это грубо и…
— Разве она выглядела недовольной?
— Если она не знает иной жизни, кроме как лежать и расставлять для вас ноги, это еще не значит, что вы должны употреблять ее.
Он откинул голову и расхохотался.
— У тебя язык, как осиное жало. Твое счастье, что я пьян. Вино смягчает меня.
Услышав его последние слова, она поняла, что сделала правильно, придя сюда. Если вино смягчает и сглаживает его жесткий характер, тогда, возможно, она добьется от него обещания, которое он вряд ли дал бы ей, будучи трезв.
— Вы не слишком пьяны, чтобы выслушать меня и понять?
Он перевел взгляд на окно.
— Я никогда не бываю слишком пьян.
— Тогда я останусь и поговорю с вами.
Она подошла к стулу возле очага и села.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
— Зачем ей лгать?
— Потому что ей есть что скрывать. Она шла в самом конце каравана, там, где обычно отводится место для бедняков. Сомневаюсь, было ли у нее больше имущества перед нападением Хассана, чем тогда, когда мы ее нашли. Женщина без средств, путешествующая одна… — Кадар помолчал. — Это непомерный риск. Только отчаяние могло заставить решиться на такое.
Он не хочет слушать ни о чьем страдании. Он и сам уже сжился с ним, словно со старым хорошим приятелем. И, конечно, не станет рисковать, сочувствуя этой женщине. Главное, чтобы между ними, не дай Бог, не возникло никаких связей, основанных на общей боли.
— Она должна уйти. Сотворил проблему, так решай ее.
Кадар кивнул.
— Я попытаюсь. Будь терпелив.
Вэр этим ни в малейшей степени не отличался.
— Реши эту задачу, иначе я сам найду выход. — Он направился к двери. — Становится темно. Мне надо проверить посты на крепостных стенах. Пойдешь со мной?
Кадар покачал головой.
— Пожалуй, я навещу своих соколов, посмотрю, как они пережили мое отсутствие.
Как и ожидал Вэр, часовые были все на своих постах и не спускали глаз с окрестностей. Эту бдительность воспитали тяжелые уроки в прошлом. Вэр обратил внимание на мальчика, бегущего через двор, освещенный множеством факелов. Он слишком мал, подумал Вэр с досадой, ему не больше двенадцати. Надо сказать Абдулу, чтобы для Дандрагона никого моложе шестнадцати в деревне не набирали. Завтра он отошлет парнишку домой. Вэр медленно двинулся к краю крепостного вала. Солнце уже село, и дальние горы накрыл пурпурный закат.
Но на одном из склонов третьей горы мерцала маленькая светящаяся точка костра.
Вэр знал, что она там будет. Она всегда находилась там. Он приходил сюда, к крепостному валу, каждый вечер и смотрел на этот огонек, бросающий ему вызов из темноты, напоминающий, что он никогда не будет в безопасности и за этими толстыми стенами.
— Добрый вечер, Ваден, — тихо поприветствовал он кого-то у далекого костра.
Он не сводил с него глаз, пока не спустилась полная тьма. Затем направился к двери, ведущей внутрь.
— Лорд Вэр. — Жасмин вышла из тени внизу лестницы, ведущей в зал. У нее вошло в привычку поджидать его возвращения оттуда. Мудрая Жасмин. Каким-то образом она чувствовала горечь отчаяния, что скребла его сердце, и всегда была готова смягчить это дикое напряжение.
— Женщину? — спросила она. — В ваши покои?
Его покои находились слишком близко к комнате гречанки, а он не расположен быть близко от нее сегодня ночью. Ее язык жалил и раздражал, а тело вызывало слишком сильное вожделение.
— Пришли ее в зал. — Он спустился по лестнице, опередив ее. — И вина, много вина.
— Я пришлю Ташу, — сказала Жасмин вслед ему. — Она всегда доставляла вам удовольствие.
Ему этого не нужно, он хотел лишь освободиться от наваждения, вызванного белокурой Tea из Димаса.
И забыть о крошечном, неумолимом огоньке, горящем на склоне третьей горы.
Tea остановилась на нижних ступенях каменной лестницы, нерешительно глядя на арку, ведущую в зал. Всего минуту назад она слышала голоса под аккомпанемент лиры, но сейчас оттуда не долетало ни звука. Близилась полночь, и он, должно быть, уже поднялся в свои покои. Скорее всего ей придется подождать до утра. Она почувствовала облегчение. Скрип кресла… Он все еще здесь.
Значит, предлога избежать еще одного столкновения нет. Что ж, возможно, это к лучшему, ей не придется ждать. Она и так слишком долго собиралась с духом, чтобы пойти на эту встречу.
Tea сделала глубокий вдох, прошла через прихожую в зал и… замерла на пороге, широко открыв глаза от изумления.
Вэр с бокалом в руке лениво растянулся в большом кресле с высокой спинкой возле огромного очага.
Он был совершенно голый.
Увидев Tea, он поднял бокал в знак приветствия.
— Добрый вечер, Tea из Димаса. — Его слова звучали несколько невнятной — Как мило с вашей стороны присоединиться к нам.
Голый и совершенно пьяный.
— Прогоните ее прочь.
Взгляд девушки скользнул к очагу. Кресло стояло на коврике из овечьих шкур, расстеленном на полу перед очагом, но она разглядела пару женских обнаженных ног.
— Нет, Таша, ты не можешь быть так негостеприимна. Ведь это частично и ее заслуга, что ты оказалась здесь сегодня ночью. — Он махнул рукой. — Иди сюда и возьми бокал с вином. Таша поиграет для тебя на лире. — Он улыбнулся лежащей на полу женщине. — Но это не единственное ее достоинство.
— Я не стану для нее играть. Пусть уходит.
Он нахмурился.
— Ты грубишь. Мне это неприятно.
— Я не собираюсь ее слушать, — поспешно сказала Tea. Она все еще мялась у двери. Было совершенно ясно, что происходило в этой комнате. В воздухе висел тяжелый запах воскурений, вина и мускуса. И все же она не может уйти, не объяснив причину своего появления.
— Я пришла поговорить с вами.
— Не уверен, что сейчас это получится, довольно затруднительно. А ты уверена, что не предпочитаешь другой способ общения.
— Нет! — Таша вскочила на ноги. Она, конечно, тоже была нагая и очень красивая. На вид лет двадцать пять, кожа золотистая, длинные темные волосы, рассыпавшииеся по соблазнительной груди. — Отправьте ее прочь, мой господин.
— Ты начинаешь раздражать меня, Таша. — Вэр помахал слегка нетвердой рукой. — Если не можешь быть вежливой, убирайся отсюда к себе.
— Но, мой господин… — Не договорив, она яростно взглянула на Tea и стремительно вышла из комнаты.
— Вам не следовало отсылать ее. — Tea облизала пересохшие губы. — Я пришла сюда не ради вашего удовольствия.
— Нет? Жаль. — Он поднес бокал к губам. — Не важно. Я все равно не уверен, что в состоянии двигаться. Сегодня ночью я достаточно потакал своим желаниям, к тому же немного пьян.
— Больше, чем немного.
— Иногда это успокаивает меня. — Он сделал большой глоток. — Иногда нет. А иногда я нуждаюсь, — он взглянул вслед ушедшей Таши, — в других способах.
Внезапно она почувствовала приступ гнева.
— Женщины не должны использоваться для таких целей. Это грубо и…
— Разве она выглядела недовольной?
— Если она не знает иной жизни, кроме как лежать и расставлять для вас ноги, это еще не значит, что вы должны употреблять ее.
Он откинул голову и расхохотался.
— У тебя язык, как осиное жало. Твое счастье, что я пьян. Вино смягчает меня.
Услышав его последние слова, она поняла, что сделала правильно, придя сюда. Если вино смягчает и сглаживает его жесткий характер, тогда, возможно, она добьется от него обещания, которое он вряд ли дал бы ей, будучи трезв.
— Вы не слишком пьяны, чтобы выслушать меня и понять?
Он перевел взгляд на окно.
— Я никогда не бываю слишком пьян.
— Тогда я останусь и поговорю с вами.
Она подошла к стулу возле очага и села.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101