Все что угодно, только бы забыть, каково это – держать в своих объятиях Холли.
Но, дойдя до лестничной площадки, он замедлил шаги и остановился при виде маленькой горестной фигурки, примостившейся на одной из ступенек. Увидев Розу похожую на куколку, в муслиновом платьице в оборках, с пухлыми ножками, обтянутыми белоснежными чулочками, державшую в руке неизменную нитку с пуговицами, он не мог не улыбнуться. Как не похожа она на Элизабет в детстве! У Розы хорошие манеры, она умеет сосредоточиться и быть серьезной, Элизабет же была постоянно полна энергии и неуправляема. Холли сделала все, что могла, чтобы хорошо воспитать дочь, но, по мнению Закери, Розе требовалось общение с отцом. С человеком, который поможет ей узнать о мире, находящемся за пределами парковых оград и аккуратных садов с каменными стенами, о детях, которые не носят нарядных платьиц и костюмчиков, и о людях, которые трудятся в поте лица своего ради хлеба насущного. Об обыкновенной жизни. Но Роза не его дочь, и у него нет права вмешиваться в ее воспитание.
Остановившись несколькими ступеньками ниже, он посмотрел ей в глаза.
– Принцесса, – сказал он и улыбнулся, – почему вы сидите здесь в одиночестве?
Роза тяжело вздохнула, ее пухлые ручки беспрестанно перебирали блестящие пуговицы. Найдя свою любимую ароматную пуговицу, она поднесла ее к носу и понюхала.
– Я жду Мод, – пояснила она хмуро, – она даст маме лекарство, а потом мы будем ужинать в детской.
– Лекарство, – повторил Закери, мрачнея. Какого черта Холли понадобилось принимать лекарства? Еще и двух часов не прошло, как она была совершенно здорова. Или с ней что-то случилось? – От чего лекарство?
– От мигрени. – Малышка уткнулась подбородком в колени. – И теперь мне не с кем играть. Мод слишком устала, и, даже если она согласится, будет не очень-то весело. Она рано уложит меня спать. Как я не люблю, когда мама болеет!
Закери смотрел на девочку, задумчиво хмурясь и задаваясь вопросом: возможно ли, чтобы всего за два часа мигрень так разошлась, что человек был уже ни на что не пригоден? И отчего вообще бывает мигрень? Все мысли о ночных развлечениях мгновенно вылетели у него из головы.
– Оставайтесь здесь, принцесса, – велел он. – Я пойду навещу вашу маму.
– Правда? – Роза с надеждой посмотрела на него. – И вы сможете сделать так, чтобы она опять хорошо себя чувствовала, мистер Бронсон?
Вера, прозвучавшая в этом вопросе, заставила его сердце сжаться. Он осторожно опустил руку на темную головку.
– Боюсь, что нет, Роза. Но я хотя бы узнаю, все ли у нее есть, что нужно.
Оставив девочку, он бросился вверх, перепрыгивая через ступеньки. Когда он подошел к комнате Холли, оттуда как раз выходила Мод, лицо которой выражало озабоченность и тревогу. Он почувствовал беспокойство.
– Мод, – резко спросил он, – что такое стряслось с леди Холланд?
Горничная быстро поднесла палец к губам, призывая к тишине.
– Это ее мигрень, сэр, – шепотом пояснила она. – Мигрень всегда начинается с ходу, и всякий звук, запах и свет причиняют страшную боль.
– Отчего они начинаются?
– Не знаю, сэр. С миледи это происходит с тех пор, как мистер Тейлор нас покинул. Обычно это продолжается один день, но бывает и затягивается, а потом само проходит.
– Я пошлю за врачом, – решительно заявил Закери.
Мод так же решительно затрясла головой:
– Простите, сэр, но в этом нет надобности. Леди Холланд была у специалиста, и тот сказал, что это не лечится. Нужно просто лежать и принимать лекарство, пока не полегчает.
– Я навещу ее.
Горничная встревожилась:
– Ах, сэр, мне бы не хотелось, чтобы вы ее беспокоили! Леди Холланд сейчас не в состоянии разговаривать ни с кем – ей плохо, а от лекарства она делается малость не в себе. И она не… ну, в общем, не так одета.
– Я не стану ее беспокоить, Мод. Пойдите займитесь Розой. Она сидит одна на лестнице.
И, не обращая более внимания на ее возражения, Бронсон вошел в спальню. Он сощурился, давая глазам привыкнуть к темноте, и услышал, как тяжело дышит Холли. Слабый тошнотворно-сладкий запах витал в воздухе, и он с любопытством принюхался. Подойдя к кровати, он нашел на ночном столике бутылку и липкую ложку. Он потрогал ложку пальцем, потом поднес ее к губам и распознал вкус сиропа с опием.
Холли, лежавшая под легкой простыней, пошевелилась, ощутив чье-то присутствие. Ее глаза и лоб закрывала мокрая салфетка.
– М-мод? – прошептала она.
Закери ответил не сразу.
– Я думал, после урока танцев у вас разболится нога, а не голова, – произнес он.
От низких раскатов его голоса она поморщилась:
– Ах… мистер Бронсон… вы должны немедленно уйти. – Она говорила несколько невнятно, очевидно, под воздействием опия. – Я… я не одета… а это лекарство иногда… заставляет меня говорить такие вещи, какие я обычно не говорю…
– В таком случае я настаиваю на своем присутствии.
Раздался слабый смех.
– Пожалуйста, не смешите меня… страшно больно.
Закери опустился на стул, стоявший подле кровати. Под его тяжестью стул заскрипел, и Холли вздрогнула. Когда его взгляд привык к темноте, он увидел светящуюся белизну ее плеч и сладостный изгиб шеи там, где она плавно переходит в холмики грудей.
– Лекарство, которое вы принимаете, милая леди, содержит много опия. Мне было бы неприятно, если бы вы привыкли к нему. Я видел, как здоровые мужчины превращались от него в ходячие скелеты.
– Это единственное, что мне помогает, – пробормотала она. Было ясно, что голова ее одурманена болью и наркотиком. – Я буду спать день или около того… потом мигрень пройдет. Завтра придется пропустить уроки… прошу прощения…
– К черту уроки.
– Ваш язык, – упрекнула она его, вздохнув.
– Как начинается мигрень? Или я сделал что-то такое…
– Нет-нет… без всяких причин. Перед глазами возникают искры. Боль начинается с одной стороны головы или шеи… Затем распространяется, мне становится дурно.
Закери осторожно опустился рядом с ней на кровать. Почувствовав, как кровать просела под его тяжестью, Холли слабо запротестовала:
– Мистер Бронсон… пожалуйста… оставьте меня в покое.
Закери просунул пальцы ей под шею. Между затылком и основанием черепа он ощутил жесткие, напряженные мышцы. От его прикосновения Холли стало больно, и она застонала. Очень осторожно он помассировал ей шею кончиками пальцев. Слеза скатилась из-под салфетки, лежащей у Холли на глазах, и она прерывисто вздохнула.
– Помогает? – прошептал Закери спустя минуту, чувствуя, что напряжение слегка ослабло.
– Да, немного…
– Перестать?
Ее рука мгновенно протянулась к его запястью, чтобы удержать.
– Нет, продолжайте, пожалуйста.
Он стал молча массировать ей шею, и дыхание ее становилось более глубоким, в конце концов ему показалось, что она уснула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Но, дойдя до лестничной площадки, он замедлил шаги и остановился при виде маленькой горестной фигурки, примостившейся на одной из ступенек. Увидев Розу похожую на куколку, в муслиновом платьице в оборках, с пухлыми ножками, обтянутыми белоснежными чулочками, державшую в руке неизменную нитку с пуговицами, он не мог не улыбнуться. Как не похожа она на Элизабет в детстве! У Розы хорошие манеры, она умеет сосредоточиться и быть серьезной, Элизабет же была постоянно полна энергии и неуправляема. Холли сделала все, что могла, чтобы хорошо воспитать дочь, но, по мнению Закери, Розе требовалось общение с отцом. С человеком, который поможет ей узнать о мире, находящемся за пределами парковых оград и аккуратных садов с каменными стенами, о детях, которые не носят нарядных платьиц и костюмчиков, и о людях, которые трудятся в поте лица своего ради хлеба насущного. Об обыкновенной жизни. Но Роза не его дочь, и у него нет права вмешиваться в ее воспитание.
Остановившись несколькими ступеньками ниже, он посмотрел ей в глаза.
– Принцесса, – сказал он и улыбнулся, – почему вы сидите здесь в одиночестве?
Роза тяжело вздохнула, ее пухлые ручки беспрестанно перебирали блестящие пуговицы. Найдя свою любимую ароматную пуговицу, она поднесла ее к носу и понюхала.
– Я жду Мод, – пояснила она хмуро, – она даст маме лекарство, а потом мы будем ужинать в детской.
– Лекарство, – повторил Закери, мрачнея. Какого черта Холли понадобилось принимать лекарства? Еще и двух часов не прошло, как она была совершенно здорова. Или с ней что-то случилось? – От чего лекарство?
– От мигрени. – Малышка уткнулась подбородком в колени. – И теперь мне не с кем играть. Мод слишком устала, и, даже если она согласится, будет не очень-то весело. Она рано уложит меня спать. Как я не люблю, когда мама болеет!
Закери смотрел на девочку, задумчиво хмурясь и задаваясь вопросом: возможно ли, чтобы всего за два часа мигрень так разошлась, что человек был уже ни на что не пригоден? И отчего вообще бывает мигрень? Все мысли о ночных развлечениях мгновенно вылетели у него из головы.
– Оставайтесь здесь, принцесса, – велел он. – Я пойду навещу вашу маму.
– Правда? – Роза с надеждой посмотрела на него. – И вы сможете сделать так, чтобы она опять хорошо себя чувствовала, мистер Бронсон?
Вера, прозвучавшая в этом вопросе, заставила его сердце сжаться. Он осторожно опустил руку на темную головку.
– Боюсь, что нет, Роза. Но я хотя бы узнаю, все ли у нее есть, что нужно.
Оставив девочку, он бросился вверх, перепрыгивая через ступеньки. Когда он подошел к комнате Холли, оттуда как раз выходила Мод, лицо которой выражало озабоченность и тревогу. Он почувствовал беспокойство.
– Мод, – резко спросил он, – что такое стряслось с леди Холланд?
Горничная быстро поднесла палец к губам, призывая к тишине.
– Это ее мигрень, сэр, – шепотом пояснила она. – Мигрень всегда начинается с ходу, и всякий звук, запах и свет причиняют страшную боль.
– Отчего они начинаются?
– Не знаю, сэр. С миледи это происходит с тех пор, как мистер Тейлор нас покинул. Обычно это продолжается один день, но бывает и затягивается, а потом само проходит.
– Я пошлю за врачом, – решительно заявил Закери.
Мод так же решительно затрясла головой:
– Простите, сэр, но в этом нет надобности. Леди Холланд была у специалиста, и тот сказал, что это не лечится. Нужно просто лежать и принимать лекарство, пока не полегчает.
– Я навещу ее.
Горничная встревожилась:
– Ах, сэр, мне бы не хотелось, чтобы вы ее беспокоили! Леди Холланд сейчас не в состоянии разговаривать ни с кем – ей плохо, а от лекарства она делается малость не в себе. И она не… ну, в общем, не так одета.
– Я не стану ее беспокоить, Мод. Пойдите займитесь Розой. Она сидит одна на лестнице.
И, не обращая более внимания на ее возражения, Бронсон вошел в спальню. Он сощурился, давая глазам привыкнуть к темноте, и услышал, как тяжело дышит Холли. Слабый тошнотворно-сладкий запах витал в воздухе, и он с любопытством принюхался. Подойдя к кровати, он нашел на ночном столике бутылку и липкую ложку. Он потрогал ложку пальцем, потом поднес ее к губам и распознал вкус сиропа с опием.
Холли, лежавшая под легкой простыней, пошевелилась, ощутив чье-то присутствие. Ее глаза и лоб закрывала мокрая салфетка.
– М-мод? – прошептала она.
Закери ответил не сразу.
– Я думал, после урока танцев у вас разболится нога, а не голова, – произнес он.
От низких раскатов его голоса она поморщилась:
– Ах… мистер Бронсон… вы должны немедленно уйти. – Она говорила несколько невнятно, очевидно, под воздействием опия. – Я… я не одета… а это лекарство иногда… заставляет меня говорить такие вещи, какие я обычно не говорю…
– В таком случае я настаиваю на своем присутствии.
Раздался слабый смех.
– Пожалуйста, не смешите меня… страшно больно.
Закери опустился на стул, стоявший подле кровати. Под его тяжестью стул заскрипел, и Холли вздрогнула. Когда его взгляд привык к темноте, он увидел светящуюся белизну ее плеч и сладостный изгиб шеи там, где она плавно переходит в холмики грудей.
– Лекарство, которое вы принимаете, милая леди, содержит много опия. Мне было бы неприятно, если бы вы привыкли к нему. Я видел, как здоровые мужчины превращались от него в ходячие скелеты.
– Это единственное, что мне помогает, – пробормотала она. Было ясно, что голова ее одурманена болью и наркотиком. – Я буду спать день или около того… потом мигрень пройдет. Завтра придется пропустить уроки… прошу прощения…
– К черту уроки.
– Ваш язык, – упрекнула она его, вздохнув.
– Как начинается мигрень? Или я сделал что-то такое…
– Нет-нет… без всяких причин. Перед глазами возникают искры. Боль начинается с одной стороны головы или шеи… Затем распространяется, мне становится дурно.
Закери осторожно опустился рядом с ней на кровать. Почувствовав, как кровать просела под его тяжестью, Холли слабо запротестовала:
– Мистер Бронсон… пожалуйста… оставьте меня в покое.
Закери просунул пальцы ей под шею. Между затылком и основанием черепа он ощутил жесткие, напряженные мышцы. От его прикосновения Холли стало больно, и она застонала. Очень осторожно он помассировал ей шею кончиками пальцев. Слеза скатилась из-под салфетки, лежащей у Холли на глазах, и она прерывисто вздохнула.
– Помогает? – прошептал Закери спустя минуту, чувствуя, что напряжение слегка ослабло.
– Да, немного…
– Перестать?
Ее рука мгновенно протянулась к его запястью, чтобы удержать.
– Нет, продолжайте, пожалуйста.
Он стал молча массировать ей шею, и дыхание ее становилось более глубоким, в конце концов ему показалось, что она уснула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85