Роза подкреплялась молоком и хлебом с маслом, а Холли пила чай из расписанной цветами тончайшей фарфоровой чашки. Яркий огонь камина из зеленого мрамора освещал комнату вместе с льющимися из окон лучами вечернего солнца.
Не решаясь сесть за огромный письменный стол Бронсона, Холли присела сбоку и сделала несколько записей относительно того, как следует правильно обращаться к разным слоям аристократии. Предмет этот был сложный даже для выходцев из высшей аристократии, но необходимый для того, чтобы Бронсон мог свободно ориентироваться в иерархии высшего света. Она так сосредоточилась над поставленной задачей, что даже не заметила бы появления своего ученика, если бы не радостное восклицание дочери:
– Вот он, мама!
Подняв глаза, Холли напряглась, а ее нервы отозвались какой-то странной вибрацией. Когда этот крупный, полный жизни человек остановился рядом с ней и поклонился, она почувствовала принесенный им с собой аромат свежести, смешавшийся с волнующим, чисто мужским запахом – лошадей, накрахмаленного белья и табака. Смуглое лицо, сверкающие черные глаза, выбритые до синевы щеки… Он казался более мужественным, чем кто-либо из ее знакомых мужчин. Бронсон улыбнулся, блеснули белые зубы на загорелом лице, и Холли с вновь вспыхнувшим удивлением поняла, что он красив. Не в классическом смысле слова, не в поэтическом или художественном… но он был определенно хорош собой.
Холли тревожила собственная реакция. Он вовсе не принадлежал к тому типу людей, которых она назвала бы привлекательными. В особенности если учесть, что ее мужем был Джордж, безупречный как в своих манерах, так и внешне. Холли всегда казалось забавным, что женщины, глядя на него, чуть ли не падали в обморок. При этом не ослепительная красота Джорджа делала его таким неотразимым, но рафинированность его натуры. Он был утончен, учтив, словом, джентльмен с головы до пят.
Сравнивать Джорджа с Закери Бронсоном – примерно то же, что сравнивать принца с пиратом. Если провести десять лет, занимаясь исключительно вбиванием в голову Бронсона всевозможных правил и тонкостей поведения, все равно – достаточно будет взглянуть на него, и правда тут же откроется. Ничто и никогда не изгонит из его черных глаз мошеннического блеска, не лишит языческого очарования его улыбки. Слишком просто представить Бронсона кулачным бойцом, по пояс голым и дубасящим противника на ринге. Сложность состоит в том, что Холли испытывает позорный для леди интерес к этой фигуре.
– Добрый день, мистер Бронсон, – произнесла она, жестом приглашая его сесть рядом с собой. – Надеюсь, вы не будете возражать, если Роза поиграет в уголке, пока мы с вами занимаемся? Она обещала вести себя очень тихо.
– Конечно, я не стану возражать против такого очаровательного общества. – Бронсон улыбнулся малышке, сидевшей на ковре со своими игрушками. – Вы пьете чай, мисс Роза?
– Да, мистер Бронсон. Мисс Крампет просила меня хозяйничать за столом. Не выпьете ли чашечку? – И прежде чем Холли успела остановить ее, девочка поспешила к Бронсону с кукольной чашкой и сахарницей размером с ноготь на его большом пальце. – Пожалуйста, сэр. – Она озабоченно нахмурилась. – Это чай понарошку, но он очень вкусный, если вы умеете притворяться.
Бронсон принял чашку, как великую милость. Потом осторожно отхлебнул невидимый напиток.
– Пожалуй, еще сахару, – задумчиво сказал он.
Холли смотрела, как они готовят чай по вкусу Бронсона. Она никак не думала, что он может так ладить с детьми. Честно говоря, даже братья Джорджа, Розины дяди, не умели так просто держаться с ней. Дети редко бывают частью жизни мужчины. Самые любящие отцы ограничиваются тем, что видят своего ребенка один-два раза в день и интересуются его или ее успехами.
Искоса глянув на Холли, Бронсон поймал ее смущенный взгляд.
– Когда Элизабет была в ее возрасте, меня часто заставляли принимать участие в чаепитиях, – пояснил он. – Хотя Лиззи приходилось иметь дело с галькой вместо тарелок и старыми жестянками вместо фарфоровых чашек. Я тогда поклялся, что в один прекрасный день у нее будет настоящий кукольный сервиз. Когда я смог это сделать, она выросла, и сервиз уже был ей не нужен.
В комнату вошла горничная, и Бронсон потер руки в предвкушении. Горничная, несшая огромный серебряный поднос, уставленный кофейным сервизом и тарелками со сладостями, начала неловко расставлять на маленьком столике блюдца и чашки.
Тихо спросив у девушки, как ее зовут, Холли шепотом дала ей кое-какие наставления.
– Поставьте поднос на буфет, Глэдис, – посоветовала она. – И приносите сюда блюда по одному или по два. И еще, пожалуйста, подавайте слева.
Потрясенная неожиданным вмешательством, девушка вопросительно посмотрела на Бронсона. Тот сказал серьезно, пряча усмешку:
– Делайте, как говорит леди Холланд, Глэдис. Боюсь, ее указаниям должны подчиняться все – и я в том числе.
Горничная кивнула и стала следовать указаниям Холли. К удивлению последней, вскоре на столе оказалось блюдо, полное маленьких круглых пирожных, покрытых нежной блестящей бледно-розовой глазурью.
Холли бросила на Бронсона укоризненный взгляд.
– Мистер Бронсон, – начала она, вспомнив их разговор, состоявшийся утром, – и зачем, интересно, вы решили потчевать меня пирожными?
Закери откинулся на спинку стула с совершенно невинным видом.
– Мне хотелось посмотреть, как вы будете бороться с искушением.
Холли не сумела удержаться от смеха. Каков жулик!
– Какой же вы злой человек, – заметила она.
– Злой, – согласился он без всяких колебаний.
По-прежнему улыбаясь, Холли взяла две вилки и осторожно подхватила ими хрупкое пирожное. Она положила его на фарфоровую тарелочку и протянула дочери, которая радостно вскрикнула и принялась поглощать лакомство. Положив пирожное себе и Бронсону, Холли протянула ему листок со своими заметками.
– После удачных занятий, которые были сегодня у меня с вашей сестрой, я несколько воспрянула духом, – сообщила она. – И решила, что мы с вами должны начать с одного из самых трудных предметов.
– Титулы и правила титулования, – пробормотал Бронсон, глядя на длинный список, написанный аккуратным почерком. – Помоги мне Бог!
– Если вы сможете это выучить, – заверила его Холли, – и со временем прилично танцевать кадриль, ваше сражение будет выиграно почти целиком.
Бронсон взял пальцами пирожное с розовой глазурью и почти целиком запихнул его в рот.
– Делайте что хотите, – сказал он не совсем внятно, так как рот его был полон.
Отметив, что нужно будет что-то сделать с его манерой есть, Холли приступила к объяснениям:
– Я уверена, вы уже знаете о пяти титулах высшей знати: герцог, маркиз, граф, виконт и барон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Не решаясь сесть за огромный письменный стол Бронсона, Холли присела сбоку и сделала несколько записей относительно того, как следует правильно обращаться к разным слоям аристократии. Предмет этот был сложный даже для выходцев из высшей аристократии, но необходимый для того, чтобы Бронсон мог свободно ориентироваться в иерархии высшего света. Она так сосредоточилась над поставленной задачей, что даже не заметила бы появления своего ученика, если бы не радостное восклицание дочери:
– Вот он, мама!
Подняв глаза, Холли напряглась, а ее нервы отозвались какой-то странной вибрацией. Когда этот крупный, полный жизни человек остановился рядом с ней и поклонился, она почувствовала принесенный им с собой аромат свежести, смешавшийся с волнующим, чисто мужским запахом – лошадей, накрахмаленного белья и табака. Смуглое лицо, сверкающие черные глаза, выбритые до синевы щеки… Он казался более мужественным, чем кто-либо из ее знакомых мужчин. Бронсон улыбнулся, блеснули белые зубы на загорелом лице, и Холли с вновь вспыхнувшим удивлением поняла, что он красив. Не в классическом смысле слова, не в поэтическом или художественном… но он был определенно хорош собой.
Холли тревожила собственная реакция. Он вовсе не принадлежал к тому типу людей, которых она назвала бы привлекательными. В особенности если учесть, что ее мужем был Джордж, безупречный как в своих манерах, так и внешне. Холли всегда казалось забавным, что женщины, глядя на него, чуть ли не падали в обморок. При этом не ослепительная красота Джорджа делала его таким неотразимым, но рафинированность его натуры. Он был утончен, учтив, словом, джентльмен с головы до пят.
Сравнивать Джорджа с Закери Бронсоном – примерно то же, что сравнивать принца с пиратом. Если провести десять лет, занимаясь исключительно вбиванием в голову Бронсона всевозможных правил и тонкостей поведения, все равно – достаточно будет взглянуть на него, и правда тут же откроется. Ничто и никогда не изгонит из его черных глаз мошеннического блеска, не лишит языческого очарования его улыбки. Слишком просто представить Бронсона кулачным бойцом, по пояс голым и дубасящим противника на ринге. Сложность состоит в том, что Холли испытывает позорный для леди интерес к этой фигуре.
– Добрый день, мистер Бронсон, – произнесла она, жестом приглашая его сесть рядом с собой. – Надеюсь, вы не будете возражать, если Роза поиграет в уголке, пока мы с вами занимаемся? Она обещала вести себя очень тихо.
– Конечно, я не стану возражать против такого очаровательного общества. – Бронсон улыбнулся малышке, сидевшей на ковре со своими игрушками. – Вы пьете чай, мисс Роза?
– Да, мистер Бронсон. Мисс Крампет просила меня хозяйничать за столом. Не выпьете ли чашечку? – И прежде чем Холли успела остановить ее, девочка поспешила к Бронсону с кукольной чашкой и сахарницей размером с ноготь на его большом пальце. – Пожалуйста, сэр. – Она озабоченно нахмурилась. – Это чай понарошку, но он очень вкусный, если вы умеете притворяться.
Бронсон принял чашку, как великую милость. Потом осторожно отхлебнул невидимый напиток.
– Пожалуй, еще сахару, – задумчиво сказал он.
Холли смотрела, как они готовят чай по вкусу Бронсона. Она никак не думала, что он может так ладить с детьми. Честно говоря, даже братья Джорджа, Розины дяди, не умели так просто держаться с ней. Дети редко бывают частью жизни мужчины. Самые любящие отцы ограничиваются тем, что видят своего ребенка один-два раза в день и интересуются его или ее успехами.
Искоса глянув на Холли, Бронсон поймал ее смущенный взгляд.
– Когда Элизабет была в ее возрасте, меня часто заставляли принимать участие в чаепитиях, – пояснил он. – Хотя Лиззи приходилось иметь дело с галькой вместо тарелок и старыми жестянками вместо фарфоровых чашек. Я тогда поклялся, что в один прекрасный день у нее будет настоящий кукольный сервиз. Когда я смог это сделать, она выросла, и сервиз уже был ей не нужен.
В комнату вошла горничная, и Бронсон потер руки в предвкушении. Горничная, несшая огромный серебряный поднос, уставленный кофейным сервизом и тарелками со сладостями, начала неловко расставлять на маленьком столике блюдца и чашки.
Тихо спросив у девушки, как ее зовут, Холли шепотом дала ей кое-какие наставления.
– Поставьте поднос на буфет, Глэдис, – посоветовала она. – И приносите сюда блюда по одному или по два. И еще, пожалуйста, подавайте слева.
Потрясенная неожиданным вмешательством, девушка вопросительно посмотрела на Бронсона. Тот сказал серьезно, пряча усмешку:
– Делайте, как говорит леди Холланд, Глэдис. Боюсь, ее указаниям должны подчиняться все – и я в том числе.
Горничная кивнула и стала следовать указаниям Холли. К удивлению последней, вскоре на столе оказалось блюдо, полное маленьких круглых пирожных, покрытых нежной блестящей бледно-розовой глазурью.
Холли бросила на Бронсона укоризненный взгляд.
– Мистер Бронсон, – начала она, вспомнив их разговор, состоявшийся утром, – и зачем, интересно, вы решили потчевать меня пирожными?
Закери откинулся на спинку стула с совершенно невинным видом.
– Мне хотелось посмотреть, как вы будете бороться с искушением.
Холли не сумела удержаться от смеха. Каков жулик!
– Какой же вы злой человек, – заметила она.
– Злой, – согласился он без всяких колебаний.
По-прежнему улыбаясь, Холли взяла две вилки и осторожно подхватила ими хрупкое пирожное. Она положила его на фарфоровую тарелочку и протянула дочери, которая радостно вскрикнула и принялась поглощать лакомство. Положив пирожное себе и Бронсону, Холли протянула ему листок со своими заметками.
– После удачных занятий, которые были сегодня у меня с вашей сестрой, я несколько воспрянула духом, – сообщила она. – И решила, что мы с вами должны начать с одного из самых трудных предметов.
– Титулы и правила титулования, – пробормотал Бронсон, глядя на длинный список, написанный аккуратным почерком. – Помоги мне Бог!
– Если вы сможете это выучить, – заверила его Холли, – и со временем прилично танцевать кадриль, ваше сражение будет выиграно почти целиком.
Бронсон взял пальцами пирожное с розовой глазурью и почти целиком запихнул его в рот.
– Делайте что хотите, – сказал он не совсем внятно, так как рот его был полон.
Отметив, что нужно будет что-то сделать с его манерой есть, Холли приступила к объяснениям:
– Я уверена, вы уже знаете о пяти титулах высшей знати: герцог, маркиз, граф, виконт и барон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85