.. нет, не одну только муку – страх.
– Лидия, прошу тебя! – взмолилась она. – Если ты что-нибудь знаешь об Элизабет – скажи! Ты сама мать. Можешь ты понять, каково это – не знать, где твой ребенок и что с ним?
– Прости меня, nina . Я ничего не скажу.
– Ради бога, Лидия, она моя дочь! Единственная дочь! Прошу тебя.
В этот миг послышался звонок в дверь – приятный мелодичный звон, но для Шелби он прозвучал словно выстрел из ружья.
– Прости, – с явным облегчением проговорила Лидия, положила губку и, вытирая руки о передник, поспешила к дверям.
– И не смей уходить от разговора! – воскликнула Шелби, устремляясь за ней, словно охотничий пес, почуявший добычу.
Экономка открыла дверь – и у Шелби упало сердце. На пороге, как и обещала, стояла Катрина Неделески – с аккуратно приклеенной улыбкой и солнечными очками в руках. Увидев ее, Лидия ахнула и схватилась за сердце; от смуглого лица ее отхлынула кровь.
– Espiritu Santo ! – выдохнула она и перекрестилась.
– Что такое? – непонимающе спросила Шелби, смутно чувствуя, что ей вовсе не хочется это знать. Слишком ясно чувствовался страх в голосе Лидии, слишком давило на сердце дурное предчувствие. – Вы знакомы?
– Нет. – Лидия глубоко, прерывисто вздохнула, дрожащей рукой провела по волосам и повторила: – Нет.
Катрина прищурилась. Улыбка ее сделалась еще фальшивее – хоть и казалось, что фальшивее просто не бывает.
– Меня зовут Катрина Неделески, – представилась она, протягивая руку. – В самом деле, мы никогда не встречались.
– Это Лидия Васкес. Мы, кажется, договорились, что вы позвоните перед тем, как прийти.
– Ах да, действительно. – Катрина скорчила гримаску. – Извините. Совсем из головы вылетело.
Шелби ни на секунду ей не поверила. Ей не верилось, что Катрина способна вообще что-то забыть.
– Рада познакомиться, – пробормотала Лидия, неохотно коснулась руки Катрины и тут же, словно обжегшись, отпустила. Не снимая с лица улыбки, Катрина обернулась к Шелби:
– Знаете, здесь, в Восточном Техасе, все мне твердят, что я им кого-то напоминаю.
– Вот как? – Сердце Шелби вдруг тяжело и гулко забилось. – И кого же?
– Не слушай ее, все это глупости, – беспомощно пробормотала Лидия.
– А вы не догадываетесь? – Катрина уперлась в Шелби жестким взглядом голубых глаз. Шелби вздрогнула. Она ничего еще не понимала, но чувствовала, что разгадка совсем близко. Еще мгновение – и она поймет.
– Ну что, ничего в голову не приходит? – Катрина закатила глаза и театрально вздохнула. – Ладно, терпеть не могу мелодрамы, так что давайте сразу перейдем к развязке. Я ваша сестра, Шелби. Сводная. Судья Коул – мой отец.
Глава 14
– Думаю, вам лучше войти в дом и все объяснить, – проговорила наконец Шелби, не в силах скрыть недоверия.
Она всматривалась в стоящую перед ней женщину, ища сходства между ней и судьей. Сходство и вправду было: у обоих ярко-голубые глаза, но ведь этого явно недостаточно! Да, Катрина рыжая, но кто знает, природе или краске для волос она обязана огненным оттенком коротких прядей, уложенных в безупречную прическу? Пока что Шелби знала одно: этой женщине она не доверяет. Ни на йоту.
– Лицом и фигурой я пошла в мать, – объяснила Катрина, словно угадав ее сомнения.
– Удобно.
– Совершенно верно. – И она снова сверкнула холодной, самоуверенной улыбкой, уже начинающей действовать Шелби на нервы.
– Почему я ничего о вас не знаю?
– Потому что я – секрет судьи Коула. Его страшная тайна.
Внезапно вспомнив, что Лидия все еще здесь, Шелби оглянулась. Экономка смотрела на Неделески, словно на привидение; убитое лицо ее лучше всяких слов подтверждало, что женщина в дверях не лжет.
– Почему же вы прежде не давали о себе знать?
– Ждала подходящего времени.
– И теперь настало такое время?
– Вот именно.
«Что ж, почему бы ее и не выслушать», – решила про себя Шелби. Только лучше не тянуть. У нее на сегодня есть еще одно дело – съездить в Куперсвилл, сделать дубликаты ключей и возвратить оригиналы на место, пока судья не обнаружил пропажу.
– Входите, – предложила она, распахнув дверь. Сказать по правде, Шелби отнеслась к заявлению Катрины с большим недоверием. Не потому, что считала отца образцом целомудрия – разумеется, в прошедшие двадцать с чем-то лет судья Коул не жил монахом. И, конечно, немало женщин сочли бы за честь разделить с ним ложе. Но, сколько Шелби знала отца, он никогда бы не допустил рождения незаконного ребенка! Осторожность была для него превыше всего. И потом, сколько, интересно, лет этой Катрине? Жасмин Крул умерла двадцать три года назад, а Катрина явно старше.
Нет, с этой дамочкой надо быть поосторожнее. Может быть, репортер из нее и недурной; но с первого взгляда ясно, что Катрина Неделески способна на любую пакость. И этим, с горечью призналась себе Шелби, она тоже напоминает отца.
– Мы можем поговорить в гостиной.
– Что ж, показывайте дорогу.
Лидия, пепельно-бледная, с дрожащей улыбкой, пробормотала что-то о прохладительных напитках и скрылась за дверью.
– Очень мило, – заметила Катрина, поправляя сумочку.
С самоуверенностью человека, пришедшего в собственный дом, она разглядывала блестящие мраморные полы, широкую лестницу и картины на стенах. Наконец взгляд ее устремился на столик розового дерева, уставленный фотографиями Шелби и ее отца.
– Очень, очень мило!
Она подошла к столику и дотронулась до снимка в серебряной рамке. Взгляды двух женщин встретились в зеркале, и на миг в холодных голубых глазах Катрины отразились чувства, которые она предпочитала скрывать, – жгучая зависть, гнев и отчаяние.
«Она страстно хочет быть на моем месте». Эта мысль поразила Шелби, словно удар под дых. Возможно ли? Неужели Катрина говорит правду? И они в самом деле сестры?
– Сюда, – проговорила Шелби и двинулась к дверям гостиной, стараясь изгнать из памяти тревожную картину – две женщины в зеркале, обе рыжеволосые и голубоглазые, словно у них и в самом деле один отец.
В гостиной, выдержанной в благородных винно-красных тонах, с высокими окнами, выходящими в сад, и огромным, никогда не разжигавшимся мраморным камином – еще одним алтарем в память о Жасмин Коул, – Шелби закрыла за Катриной двери и, остановившись напротив, взглянула ей прямо в глаза.
– Давайте-ка договоримся с самого начала, – произнесла она. – Ничто из того, что будет здесь сказано, за пределы этого дома не выйдет. Если вы посмеете хоть слово напечатать без моего письменного разрешения, я вас затаскаю по судам и вашей журналистской карьере придет конец.
– Послушайте, Шелби, – хладнокровно ответила Катри-на, – моего редактора интересует только убийство Эстевана и свидетельские показания Калеба Сваггерта. Мне поручено выяснить одно – кто же на самом деле его убил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Лидия, прошу тебя! – взмолилась она. – Если ты что-нибудь знаешь об Элизабет – скажи! Ты сама мать. Можешь ты понять, каково это – не знать, где твой ребенок и что с ним?
– Прости меня, nina . Я ничего не скажу.
– Ради бога, Лидия, она моя дочь! Единственная дочь! Прошу тебя.
В этот миг послышался звонок в дверь – приятный мелодичный звон, но для Шелби он прозвучал словно выстрел из ружья.
– Прости, – с явным облегчением проговорила Лидия, положила губку и, вытирая руки о передник, поспешила к дверям.
– И не смей уходить от разговора! – воскликнула Шелби, устремляясь за ней, словно охотничий пес, почуявший добычу.
Экономка открыла дверь – и у Шелби упало сердце. На пороге, как и обещала, стояла Катрина Неделески – с аккуратно приклеенной улыбкой и солнечными очками в руках. Увидев ее, Лидия ахнула и схватилась за сердце; от смуглого лица ее отхлынула кровь.
– Espiritu Santo ! – выдохнула она и перекрестилась.
– Что такое? – непонимающе спросила Шелби, смутно чувствуя, что ей вовсе не хочется это знать. Слишком ясно чувствовался страх в голосе Лидии, слишком давило на сердце дурное предчувствие. – Вы знакомы?
– Нет. – Лидия глубоко, прерывисто вздохнула, дрожащей рукой провела по волосам и повторила: – Нет.
Катрина прищурилась. Улыбка ее сделалась еще фальшивее – хоть и казалось, что фальшивее просто не бывает.
– Меня зовут Катрина Неделески, – представилась она, протягивая руку. – В самом деле, мы никогда не встречались.
– Это Лидия Васкес. Мы, кажется, договорились, что вы позвоните перед тем, как прийти.
– Ах да, действительно. – Катрина скорчила гримаску. – Извините. Совсем из головы вылетело.
Шелби ни на секунду ей не поверила. Ей не верилось, что Катрина способна вообще что-то забыть.
– Рада познакомиться, – пробормотала Лидия, неохотно коснулась руки Катрины и тут же, словно обжегшись, отпустила. Не снимая с лица улыбки, Катрина обернулась к Шелби:
– Знаете, здесь, в Восточном Техасе, все мне твердят, что я им кого-то напоминаю.
– Вот как? – Сердце Шелби вдруг тяжело и гулко забилось. – И кого же?
– Не слушай ее, все это глупости, – беспомощно пробормотала Лидия.
– А вы не догадываетесь? – Катрина уперлась в Шелби жестким взглядом голубых глаз. Шелби вздрогнула. Она ничего еще не понимала, но чувствовала, что разгадка совсем близко. Еще мгновение – и она поймет.
– Ну что, ничего в голову не приходит? – Катрина закатила глаза и театрально вздохнула. – Ладно, терпеть не могу мелодрамы, так что давайте сразу перейдем к развязке. Я ваша сестра, Шелби. Сводная. Судья Коул – мой отец.
Глава 14
– Думаю, вам лучше войти в дом и все объяснить, – проговорила наконец Шелби, не в силах скрыть недоверия.
Она всматривалась в стоящую перед ней женщину, ища сходства между ней и судьей. Сходство и вправду было: у обоих ярко-голубые глаза, но ведь этого явно недостаточно! Да, Катрина рыжая, но кто знает, природе или краске для волос она обязана огненным оттенком коротких прядей, уложенных в безупречную прическу? Пока что Шелби знала одно: этой женщине она не доверяет. Ни на йоту.
– Лицом и фигурой я пошла в мать, – объяснила Катрина, словно угадав ее сомнения.
– Удобно.
– Совершенно верно. – И она снова сверкнула холодной, самоуверенной улыбкой, уже начинающей действовать Шелби на нервы.
– Почему я ничего о вас не знаю?
– Потому что я – секрет судьи Коула. Его страшная тайна.
Внезапно вспомнив, что Лидия все еще здесь, Шелби оглянулась. Экономка смотрела на Неделески, словно на привидение; убитое лицо ее лучше всяких слов подтверждало, что женщина в дверях не лжет.
– Почему же вы прежде не давали о себе знать?
– Ждала подходящего времени.
– И теперь настало такое время?
– Вот именно.
«Что ж, почему бы ее и не выслушать», – решила про себя Шелби. Только лучше не тянуть. У нее на сегодня есть еще одно дело – съездить в Куперсвилл, сделать дубликаты ключей и возвратить оригиналы на место, пока судья не обнаружил пропажу.
– Входите, – предложила она, распахнув дверь. Сказать по правде, Шелби отнеслась к заявлению Катрины с большим недоверием. Не потому, что считала отца образцом целомудрия – разумеется, в прошедшие двадцать с чем-то лет судья Коул не жил монахом. И, конечно, немало женщин сочли бы за честь разделить с ним ложе. Но, сколько Шелби знала отца, он никогда бы не допустил рождения незаконного ребенка! Осторожность была для него превыше всего. И потом, сколько, интересно, лет этой Катрине? Жасмин Крул умерла двадцать три года назад, а Катрина явно старше.
Нет, с этой дамочкой надо быть поосторожнее. Может быть, репортер из нее и недурной; но с первого взгляда ясно, что Катрина Неделески способна на любую пакость. И этим, с горечью призналась себе Шелби, она тоже напоминает отца.
– Мы можем поговорить в гостиной.
– Что ж, показывайте дорогу.
Лидия, пепельно-бледная, с дрожащей улыбкой, пробормотала что-то о прохладительных напитках и скрылась за дверью.
– Очень мило, – заметила Катрина, поправляя сумочку.
С самоуверенностью человека, пришедшего в собственный дом, она разглядывала блестящие мраморные полы, широкую лестницу и картины на стенах. Наконец взгляд ее устремился на столик розового дерева, уставленный фотографиями Шелби и ее отца.
– Очень, очень мило!
Она подошла к столику и дотронулась до снимка в серебряной рамке. Взгляды двух женщин встретились в зеркале, и на миг в холодных голубых глазах Катрины отразились чувства, которые она предпочитала скрывать, – жгучая зависть, гнев и отчаяние.
«Она страстно хочет быть на моем месте». Эта мысль поразила Шелби, словно удар под дых. Возможно ли? Неужели Катрина говорит правду? И они в самом деле сестры?
– Сюда, – проговорила Шелби и двинулась к дверям гостиной, стараясь изгнать из памяти тревожную картину – две женщины в зеркале, обе рыжеволосые и голубоглазые, словно у них и в самом деле один отец.
В гостиной, выдержанной в благородных винно-красных тонах, с высокими окнами, выходящими в сад, и огромным, никогда не разжигавшимся мраморным камином – еще одним алтарем в память о Жасмин Коул, – Шелби закрыла за Катриной двери и, остановившись напротив, взглянула ей прямо в глаза.
– Давайте-ка договоримся с самого начала, – произнесла она. – Ничто из того, что будет здесь сказано, за пределы этого дома не выйдет. Если вы посмеете хоть слово напечатать без моего письменного разрешения, я вас затаскаю по судам и вашей журналистской карьере придет конец.
– Послушайте, Шелби, – хладнокровно ответила Катри-на, – моего редактора интересует только убийство Эстевана и свидетельские показания Калеба Сваггерта. Мне поручено выяснить одно – кто же на самом деле его убил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90