Пегги Сью обернулась.
– Прекрати, Шеп, – сердито сказала она. – И иди наполни бассейн.
– Сейчас, сейчас! – протянул он и, швырнув в мусорное ведро опустевшую банку, схватил жену за талию и прижал к себе. Полная, все еще крепкая грудь послушно легла ему в руку, аппетитная попка прижалась к разгоряченным чреслам.
– Да прекрати же! Времени нет на твои глупости!
Жена вывернулась из медвежьих объятий Шепа и обернунась к нему лицом – губы плотно сжаты, карие глаза мечут молнии.
– Ладно, ладно! – проворчал он. – Уж и пошутить нельзя.
Пегги Сью пробормотала себе под нос что-то нелестное. «Неандерталец» – так, кажется, она его назвала. Насупившись, Шеп сунул ноги в старые кроссовки и, не трудясь завязывать шнурки, вышел во двор.
Старина Скип, завидев хозяина, снова принялся с громким лаем рваться с поводка.
– Да заткнись ты! – рявкнул Шеп. Затем, ощутив укол совести, со вздохом подошел к псу и нагнулся, чтобы потрепать его по голове. – Что, приятель, по охоте стосковался? Скоро пойдем на охоту. Непременно пойдем. Совсем скоро.
Выпрямившись, он зашагал к поливному шлангу, толстой змеей свернувшемуся возле умывальника с текущим краном. Он давно собирался починить его, да все руки не доходили. Отмахиваясь от надоедливых мух, Шеп подсоединил шланг к крану, взял за другой конец и потащил к бассейну. Воду не меняли уже неделю; она застоялась, в ней плавала дохлая мошкара и жухлые стебли травы. Шеп спустил старую воду и наполнил бассейн заново, полагая, что теперь-то заработал право на тихий вечер в кресле с баночкой пивка.
Детишки сбросили с себя одежонку и с громким радостным визгом плюхнулись в воду. Кендис уже в шесть лет была красавицей – в мать пошла, думал Шеп, а вот Донни, хилый мальчуган с большими жалобными глазами и вечно хлюпающим носом, его разочаровывал. Сказать по совести – нехорошо это, конечно, но что ж делать, коли так и есть? – Шеп не питал к младшему сыну особой любви. Донни его раздражал: вечно он ныл и канючил, а Пегги Сью, на взгляд Шепа, его баловала – не давала отцу даже выпороть мальчишку, когда надо.
Завернув кран на шланге, Шеп выпрямился и глянул за забор на улицу. Мимо дома неторопливо скользил ветхий «Эль Камино»; за рулем – сигарета во влажных алых губах, черные волосы развеваются на жарком ветру – сидела Вианка Эстеван, дочь того самого человека, которого, по общему убеждению, отправил к праотцам Росс Маккаллум. Роскошные груди ее едва не выпадают из низкого выреза футболки, а глаза за темными очками – он это знал – сияют, словно два черных опала.
В штанах вдруг стало тесно и жарко. Стиснув зубы, Шеп развернулся и зашагал к дому. На плите, подрумяниваясь, шипело жаркое; Пегги Сью сноровисто резала лук.
– Вкусно пахнет!
Пегги Сью не ответила. Что-то в последнее время она постоянно не в духе, думал Шеп, вытаскивая из холодильника следующую банку пива. Глядя на жену, он снова ощутил прилив возбуждения. Сколько же они этим делом не занимались – неделю, две? Да порядочно будет. Каждую ночь он пытался ее приласкать, но она отвечала что-нибудь вроде: «Извини, нет настроения» – и поворачивалась к нему спиной, свернувшись клубкой на самом краешке просторной двуспальной кровати.
– Ты, значит, в шерифы метишь? – спросила она вдруг, высыпая порцию нарезанного лука на сковороду.
– Точно.
Уже подал заявку?
Не-а.
А по-моему, пора.
Угу...
– Чего ж ты тянешь?
По-прежнему не глядя на него, она принялась соскребать ножом с доски ошметки луковицы.
– Времени нет, – проворчал он.
– Это из-за того, что Росса Маккаллума оправдали? – спросила она.
Шеп удивленно раскрыл глаза; он не ожидал от Пегги Сью такой проницатель-ности. За двадцать лет, что они прожили вместе, жена не переставала удивлять Шепа: чаще всего она казалась обыкновенной глупой бабенкой, которую ничего, кроме дома и детей, не интересует, но порой каким-нибудь случайным замечанием обнаруживала, что она не глупее мужа.
– Должно быть, теперь будет пересмотр дела. Латиносы – или как там их теперь называть положено – не успокоятся, пока власти не назовут настоящего убийцу.
Ну, в общем, да... Знаешь, заезжал я сегодня к Смиту.
К Нейву?
Плечи ее чуть напряглись. Шеп это заметил и не удивился. Он догадывался, что Пегги Сью в тайне неравнодушна к этому полукровке – как и добрая половина женщин в округе.
Вот чего Шеп не понимал и понять не мог: что приличную женщину в здравом уме может интересовать в этом безнадежном неудачнике, нищем ковбое с дурной славой, который – если только Шеп не совсем потерял нюх – знает о грехах Росса Маккаллума гораздо больше, чем рассказал на суде.
– Ну да. Ведь это Смит упрятал Маккаллума за решетку – как раз перед тем, как его самого вышибли из департамента.
– Подставили, ты хочешь сказать?
– Мы дали ему возможность обелить свое имя. Не захотел – его дело. Знаешь, люди поговаривают, что о смерти Эстевана он знает куда больше, чем говорит.
– Вот как?
– Быть может, он расколется, если надавить посильнее.
– Не расколется, – проговорила Пегги Сью, снова берясь за нож.
Откуда это, черт возьми, у нее такая уверенность?
– Да, знаешь, Шелби Коул вернулась.
На этот раз она повернулась к нему лицом – белым, словно старый «Мерседес» Этты Парсоне.
– Что ты говоришь?!
Жаркое на сковороде шипело, покрываясь румяной корочкой.
– Я сам видел ее в городе. И, как думаешь, с кем она первым делом встретилась? – В ее глазах он прочел ответ. – Точно, с Невадой Смитом собственной персоной. Они вдвоем заходили в «Белую лошадь».
– Кто тебе сказал?
– Люси, барменша. И еще человек с полдюжины видели, как они вошли туда вместе, а потом, не выпив ни глотка, сорвались с места и куда-то умчались, словно за ними гнались черти. Люси говорит, она и моргнуть не успела, как Бэджер Коллинз присуседился к их нетронутому пиву и выхлестал обе порции!
Он расхохотался, но Пегги Сью даже не улыбнулась.
– Как будто мало тебе забот! – тяжело выдохнула она, подняв на него измученные запавшие глаза – глаза старухи.
– Пегги Сью, что стряслось? Вот уже который день ты сама не своя!
– Еще бы! – с тяжелым вздохом проговорила она.
– Да что случилось?
Она часто заморгала и шмыгнула носом.
– Шеп, я... я опять беременна.
– Вот черт!
Шеп обалдело потряс головой. Вот так история! Как же он прокормит пятерых ребятишек? Его заработка и на четверых-то еле хватает...
Прикончив пиво и швырнув в мусорное ведро пустую банку, он двинулся к жене, намереваясь ее обнять, но Пегги Сью отскочила и выставила перед собой нож. Лезвие тускло блеснуло в продымленном воздухе.
И больше не подходи ко мне, слышишь?!
Да я...
– Я серьезно. Ты ляжешь в больницу и сделаешь операцию. А до этого – не смей ко мне близко подходить, или узнаешь у меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Прекрати, Шеп, – сердито сказала она. – И иди наполни бассейн.
– Сейчас, сейчас! – протянул он и, швырнув в мусорное ведро опустевшую банку, схватил жену за талию и прижал к себе. Полная, все еще крепкая грудь послушно легла ему в руку, аппетитная попка прижалась к разгоряченным чреслам.
– Да прекрати же! Времени нет на твои глупости!
Жена вывернулась из медвежьих объятий Шепа и обернунась к нему лицом – губы плотно сжаты, карие глаза мечут молнии.
– Ладно, ладно! – проворчал он. – Уж и пошутить нельзя.
Пегги Сью пробормотала себе под нос что-то нелестное. «Неандерталец» – так, кажется, она его назвала. Насупившись, Шеп сунул ноги в старые кроссовки и, не трудясь завязывать шнурки, вышел во двор.
Старина Скип, завидев хозяина, снова принялся с громким лаем рваться с поводка.
– Да заткнись ты! – рявкнул Шеп. Затем, ощутив укол совести, со вздохом подошел к псу и нагнулся, чтобы потрепать его по голове. – Что, приятель, по охоте стосковался? Скоро пойдем на охоту. Непременно пойдем. Совсем скоро.
Выпрямившись, он зашагал к поливному шлангу, толстой змеей свернувшемуся возле умывальника с текущим краном. Он давно собирался починить его, да все руки не доходили. Отмахиваясь от надоедливых мух, Шеп подсоединил шланг к крану, взял за другой конец и потащил к бассейну. Воду не меняли уже неделю; она застоялась, в ней плавала дохлая мошкара и жухлые стебли травы. Шеп спустил старую воду и наполнил бассейн заново, полагая, что теперь-то заработал право на тихий вечер в кресле с баночкой пивка.
Детишки сбросили с себя одежонку и с громким радостным визгом плюхнулись в воду. Кендис уже в шесть лет была красавицей – в мать пошла, думал Шеп, а вот Донни, хилый мальчуган с большими жалобными глазами и вечно хлюпающим носом, его разочаровывал. Сказать по совести – нехорошо это, конечно, но что ж делать, коли так и есть? – Шеп не питал к младшему сыну особой любви. Донни его раздражал: вечно он ныл и канючил, а Пегги Сью, на взгляд Шепа, его баловала – не давала отцу даже выпороть мальчишку, когда надо.
Завернув кран на шланге, Шеп выпрямился и глянул за забор на улицу. Мимо дома неторопливо скользил ветхий «Эль Камино»; за рулем – сигарета во влажных алых губах, черные волосы развеваются на жарком ветру – сидела Вианка Эстеван, дочь того самого человека, которого, по общему убеждению, отправил к праотцам Росс Маккаллум. Роскошные груди ее едва не выпадают из низкого выреза футболки, а глаза за темными очками – он это знал – сияют, словно два черных опала.
В штанах вдруг стало тесно и жарко. Стиснув зубы, Шеп развернулся и зашагал к дому. На плите, подрумяниваясь, шипело жаркое; Пегги Сью сноровисто резала лук.
– Вкусно пахнет!
Пегги Сью не ответила. Что-то в последнее время она постоянно не в духе, думал Шеп, вытаскивая из холодильника следующую банку пива. Глядя на жену, он снова ощутил прилив возбуждения. Сколько же они этим делом не занимались – неделю, две? Да порядочно будет. Каждую ночь он пытался ее приласкать, но она отвечала что-нибудь вроде: «Извини, нет настроения» – и поворачивалась к нему спиной, свернувшись клубкой на самом краешке просторной двуспальной кровати.
– Ты, значит, в шерифы метишь? – спросила она вдруг, высыпая порцию нарезанного лука на сковороду.
– Точно.
Уже подал заявку?
Не-а.
А по-моему, пора.
Угу...
– Чего ж ты тянешь?
По-прежнему не глядя на него, она принялась соскребать ножом с доски ошметки луковицы.
– Времени нет, – проворчал он.
– Это из-за того, что Росса Маккаллума оправдали? – спросила она.
Шеп удивленно раскрыл глаза; он не ожидал от Пегги Сью такой проницатель-ности. За двадцать лет, что они прожили вместе, жена не переставала удивлять Шепа: чаще всего она казалась обыкновенной глупой бабенкой, которую ничего, кроме дома и детей, не интересует, но порой каким-нибудь случайным замечанием обнаруживала, что она не глупее мужа.
– Должно быть, теперь будет пересмотр дела. Латиносы – или как там их теперь называть положено – не успокоятся, пока власти не назовут настоящего убийцу.
Ну, в общем, да... Знаешь, заезжал я сегодня к Смиту.
К Нейву?
Плечи ее чуть напряглись. Шеп это заметил и не удивился. Он догадывался, что Пегги Сью в тайне неравнодушна к этому полукровке – как и добрая половина женщин в округе.
Вот чего Шеп не понимал и понять не мог: что приличную женщину в здравом уме может интересовать в этом безнадежном неудачнике, нищем ковбое с дурной славой, который – если только Шеп не совсем потерял нюх – знает о грехах Росса Маккаллума гораздо больше, чем рассказал на суде.
– Ну да. Ведь это Смит упрятал Маккаллума за решетку – как раз перед тем, как его самого вышибли из департамента.
– Подставили, ты хочешь сказать?
– Мы дали ему возможность обелить свое имя. Не захотел – его дело. Знаешь, люди поговаривают, что о смерти Эстевана он знает куда больше, чем говорит.
– Вот как?
– Быть может, он расколется, если надавить посильнее.
– Не расколется, – проговорила Пегги Сью, снова берясь за нож.
Откуда это, черт возьми, у нее такая уверенность?
– Да, знаешь, Шелби Коул вернулась.
На этот раз она повернулась к нему лицом – белым, словно старый «Мерседес» Этты Парсоне.
– Что ты говоришь?!
Жаркое на сковороде шипело, покрываясь румяной корочкой.
– Я сам видел ее в городе. И, как думаешь, с кем она первым делом встретилась? – В ее глазах он прочел ответ. – Точно, с Невадой Смитом собственной персоной. Они вдвоем заходили в «Белую лошадь».
– Кто тебе сказал?
– Люси, барменша. И еще человек с полдюжины видели, как они вошли туда вместе, а потом, не выпив ни глотка, сорвались с места и куда-то умчались, словно за ними гнались черти. Люси говорит, она и моргнуть не успела, как Бэджер Коллинз присуседился к их нетронутому пиву и выхлестал обе порции!
Он расхохотался, но Пегги Сью даже не улыбнулась.
– Как будто мало тебе забот! – тяжело выдохнула она, подняв на него измученные запавшие глаза – глаза старухи.
– Пегги Сью, что стряслось? Вот уже который день ты сама не своя!
– Еще бы! – с тяжелым вздохом проговорила она.
– Да что случилось?
Она часто заморгала и шмыгнула носом.
– Шеп, я... я опять беременна.
– Вот черт!
Шеп обалдело потряс головой. Вот так история! Как же он прокормит пятерых ребятишек? Его заработка и на четверых-то еле хватает...
Прикончив пиво и швырнув в мусорное ведро пустую банку, он двинулся к жене, намереваясь ее обнять, но Пегги Сью отскочила и выставила перед собой нож. Лезвие тускло блеснуло в продымленном воздухе.
И больше не подходи ко мне, слышишь?!
Да я...
– Я серьезно. Ты ляжешь в больницу и сделаешь операцию. А до этого – не смей ко мне близко подходить, или узнаешь у меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90