Дом, правда, был не в лучшем состоянии – после смерти жены Оскар там не жил – и настоятельно требовал ремонта; но Нейв тяжелой работы не боялся. Он не мог дождаться дня, когда же наконец приведет дом Адамса в порядок и покинет свою осточертевшую лачугу!
«Спокойно, приятель, – посоветовал себе Нейв, чувствуя, как вновь охватывает его знакомое нетерпение. – Не гони коней. Всему свой срок».
Свистнув Крокетту, он направился к заднему крыльцу. Надо бы еще раз позвонить Левинсону.
Три дня назад Нейв столкнулся на улице с Шелби и узнал, что у него, возможно, где-то есть дочь. Все эти дни Шелби рылась в Интернете, а он сам поддерживал постоянную связь с Левинсоном – однако за семьдесят два часа расследование не продвинулось ни на шаг: И это в наш электронно-информационный век – ну не смешно ли?
У них нет ответа даже на главный вопрос – есть ли на свете девятилетняя девочка по имени Элизабет Жасмин Коул? Шелби уверена, что ребенок на фотографии – их дочь и все, что от них требуется, – ее найти. Но Нейв, прирожденный скептик, понимал, что анонимное послание может оказаться плодом чьей-то больной фантазии. Жестоким розыгрышем. Или приманкой, призванной заманить Шелби в родные края.
Но зачем? И кто за этим стоит?
Отряхнув руки, Нейв перешагнул порог. В комнате было темно, но стояла та же удушливая жара. Он распахнул окно – без толку: на улице не было ни ветерка.
Кто бы ни прислал Шелби фотографию – ясно, что теперь этот человек затаился и не желает напоминать о себе. Вот еще вопрос: почему именно сейчас? Какого дьявола он выжидал девять лет? Что изменилось? Что случилось такого, что кому-то в Бэд-Лаке срочно понадобилась Шелби Коул?
За последние несколько недель в городе произошло лишь одно заметное событие – вышел на свободу Росс Маккаллум. Никаких иных связей Нейв не видел.
Хорошо, что знает об этом деле Росс? Пожалуй, настала пора выяснить. Нейв потянулся к телефонной трубке – как вдруг старенький аппарат оглушил его дребезжащим звонком. Не раздумывая ни секунды, Нейв схватил трубку:
– Смит слушает.
На том конце провода – молчание.
– Алло!
Тишина. Только откуда-то издалека доносится музыка.
– Вы меня слышите?
Молчание. Несмотря на адскую жару, Нейв почувствовал, как по спине пробегает неприятный холодок.
– Кто это? – резко спросил он. Раздались короткие гудки.
Нейв не сразу повесил трубку. Должно быть, кто-то ошибся номером, сказал он себе. Такое случается сплошь и рядом, и нет нужды раздувать историю из пустяка.
И все же он не мог отделаться от странного чувства, почти забытого чувства – и потому еще более неприятного.
Того, что зовется страхом.
Бросив трубку на рычаг, Нейв взял со стола связку ключей и вышел на крыльцо. Слепящие лучи солнца ударили в лицо, и поврежденный глаз откликнулся ноющей болью, напоминая, что у Невады Смита есть смертельный враг – враг, жаждущий мести.
Как будто Нейв мог об этом забыть.
Из коричневых папок Шелби ничего интересного не почерпнула – если не считать нового представления о характере и привычках ее отца. Точнее, любопытных сведений было хоть отбавляй, да все не о том. Она узнала, как звали родителей Нейва, какими болезнями он болел в детстве, за какие грехи попадал в полицейский участок в ранней юности; выяснила, что учителя не знали с ним сладу, а вот армейское начальство осталось им довольно. Но, хоть убей, не понимала, чем это все может помочь в ее изысканиях.
Документы последнего периода – когда Нейв служил под началом у шерифа – остановили на себе ее внимание. В сухих отчетах и рапортах Шелби нашла и драку с Маккаллумом, и историю с угнанным грузовиком, и расследование убийства Эстевана. А вот и заявление об увольнении – «по собственному желанию». Как же! Никаких официальных обвинений против Нейва выдвинуто не было, но по недоговоренностям и случайным обмолвкам в документах Шелби чувствовала – он ушел не по своей воле. Не зря отец говорил, что его «вышвырнули».
Шелби открыла собственное досье. И здесь не было ничего особенного – свидетельство о рождении, медицинская карточка, школьные табели, несколько грамот за хорошую учебу, заявления о приеме в колледж. О беременности или ребенке – ни слова. В медицинской карте значилось, что в три года Шелби переболела ветрянкой, а в семь– сломала ключицу; но ни словечка о том, что в семнадцать она забеременела и родила.
Как будто отец старался об этом забыть.
– Ох, папа... – покачав головой, прошептала Шелби.
Как бы там ни было, она нашла что искала. На нескольких документах стояла подпись отцовского адвоката – Оррина Финдли. Шелби переписала его адрес и телефон на листок бумаги. Пожалуй, стоит съездить в Сан-Антонио и нанести ему визит.
Звонить и заранее договариваться о встрече Шелби не стала. Не стоит давать ему возможность предупредить отца. Она просто переоделась в легкое хлопчатобумажное платье, сунула ноги в босоножки, уложила смену белья в старую спортивную сумку, которую разыскала в шкафу, и сбежала по лестнице вниз. Отца дома не было. Шелби спокойно прошла к нему в кабинет, отперла бюро и положила досье на место. Она уже собиралась закрыть ящик, как вдруг внимание ее привлекла папка с надписью: «Больница Заступницы Скорбящих».
Та самая, где появилась на свет ее дочь!
Не раздумывая, Шелби вытащила папку. Досье оказалось тоненьким – всего два письма, одно от больничного администратора, другое от совета директоров. Оба благодарили Джерома Коула за щедрый благотворительный взнос, сделанный в память о его покойной жене. Сумма взноса в письмах не упоминалась, зато упоминалась дата – два месяца спустя после рождения Элизабет.
– Так-так... – протянула Шелби.
Все интереснее и интереснее. За что заплатил им отец? За молчание? За подделку медицинских документов? Почему он так боялся, что правда о ребенке выйдет наружу? А может, это просто совпадение? Чего на свете не бывает? Может быть, судье понадобилось отмыть деньги или он просто решил сделать доброе дело.
Ну нет! Кому, как не ей, знать, что Джером Коул добрых дел не делает!
Нахмурившись, Шелби записала фамилию администратора на тот же клочок бумаги, что и адрес и телефон адвокатской конторы, убрала листок в сумочку, затем, потирая лоб (кажется, начиналась головная боль), заперла бюро и выскользнула из кабинета.
Из кухни доносилось мягкое воркование музыки; его перекрывала взволнованная испанская скороговорка. Заглянув на кухню, Шелби обнаружила, что Лидия, стоя у окна, говорит по телефону. Не спуская глаз с садовника, подстригающего кусты, мексиканка сердито тараторила что-то на родном языке. На такой скорости Шелби не понимала ни слова, но нетрудно было сообразить, что у Лидии какие-то неприятности, и, не желая подслушивать, Шелби громко откашлялась с порога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
«Спокойно, приятель, – посоветовал себе Нейв, чувствуя, как вновь охватывает его знакомое нетерпение. – Не гони коней. Всему свой срок».
Свистнув Крокетту, он направился к заднему крыльцу. Надо бы еще раз позвонить Левинсону.
Три дня назад Нейв столкнулся на улице с Шелби и узнал, что у него, возможно, где-то есть дочь. Все эти дни Шелби рылась в Интернете, а он сам поддерживал постоянную связь с Левинсоном – однако за семьдесят два часа расследование не продвинулось ни на шаг: И это в наш электронно-информационный век – ну не смешно ли?
У них нет ответа даже на главный вопрос – есть ли на свете девятилетняя девочка по имени Элизабет Жасмин Коул? Шелби уверена, что ребенок на фотографии – их дочь и все, что от них требуется, – ее найти. Но Нейв, прирожденный скептик, понимал, что анонимное послание может оказаться плодом чьей-то больной фантазии. Жестоким розыгрышем. Или приманкой, призванной заманить Шелби в родные края.
Но зачем? И кто за этим стоит?
Отряхнув руки, Нейв перешагнул порог. В комнате было темно, но стояла та же удушливая жара. Он распахнул окно – без толку: на улице не было ни ветерка.
Кто бы ни прислал Шелби фотографию – ясно, что теперь этот человек затаился и не желает напоминать о себе. Вот еще вопрос: почему именно сейчас? Какого дьявола он выжидал девять лет? Что изменилось? Что случилось такого, что кому-то в Бэд-Лаке срочно понадобилась Шелби Коул?
За последние несколько недель в городе произошло лишь одно заметное событие – вышел на свободу Росс Маккаллум. Никаких иных связей Нейв не видел.
Хорошо, что знает об этом деле Росс? Пожалуй, настала пора выяснить. Нейв потянулся к телефонной трубке – как вдруг старенький аппарат оглушил его дребезжащим звонком. Не раздумывая ни секунды, Нейв схватил трубку:
– Смит слушает.
На том конце провода – молчание.
– Алло!
Тишина. Только откуда-то издалека доносится музыка.
– Вы меня слышите?
Молчание. Несмотря на адскую жару, Нейв почувствовал, как по спине пробегает неприятный холодок.
– Кто это? – резко спросил он. Раздались короткие гудки.
Нейв не сразу повесил трубку. Должно быть, кто-то ошибся номером, сказал он себе. Такое случается сплошь и рядом, и нет нужды раздувать историю из пустяка.
И все же он не мог отделаться от странного чувства, почти забытого чувства – и потому еще более неприятного.
Того, что зовется страхом.
Бросив трубку на рычаг, Нейв взял со стола связку ключей и вышел на крыльцо. Слепящие лучи солнца ударили в лицо, и поврежденный глаз откликнулся ноющей болью, напоминая, что у Невады Смита есть смертельный враг – враг, жаждущий мести.
Как будто Нейв мог об этом забыть.
Из коричневых папок Шелби ничего интересного не почерпнула – если не считать нового представления о характере и привычках ее отца. Точнее, любопытных сведений было хоть отбавляй, да все не о том. Она узнала, как звали родителей Нейва, какими болезнями он болел в детстве, за какие грехи попадал в полицейский участок в ранней юности; выяснила, что учителя не знали с ним сладу, а вот армейское начальство осталось им довольно. Но, хоть убей, не понимала, чем это все может помочь в ее изысканиях.
Документы последнего периода – когда Нейв служил под началом у шерифа – остановили на себе ее внимание. В сухих отчетах и рапортах Шелби нашла и драку с Маккаллумом, и историю с угнанным грузовиком, и расследование убийства Эстевана. А вот и заявление об увольнении – «по собственному желанию». Как же! Никаких официальных обвинений против Нейва выдвинуто не было, но по недоговоренностям и случайным обмолвкам в документах Шелби чувствовала – он ушел не по своей воле. Не зря отец говорил, что его «вышвырнули».
Шелби открыла собственное досье. И здесь не было ничего особенного – свидетельство о рождении, медицинская карточка, школьные табели, несколько грамот за хорошую учебу, заявления о приеме в колледж. О беременности или ребенке – ни слова. В медицинской карте значилось, что в три года Шелби переболела ветрянкой, а в семь– сломала ключицу; но ни словечка о том, что в семнадцать она забеременела и родила.
Как будто отец старался об этом забыть.
– Ох, папа... – покачав головой, прошептала Шелби.
Как бы там ни было, она нашла что искала. На нескольких документах стояла подпись отцовского адвоката – Оррина Финдли. Шелби переписала его адрес и телефон на листок бумаги. Пожалуй, стоит съездить в Сан-Антонио и нанести ему визит.
Звонить и заранее договариваться о встрече Шелби не стала. Не стоит давать ему возможность предупредить отца. Она просто переоделась в легкое хлопчатобумажное платье, сунула ноги в босоножки, уложила смену белья в старую спортивную сумку, которую разыскала в шкафу, и сбежала по лестнице вниз. Отца дома не было. Шелби спокойно прошла к нему в кабинет, отперла бюро и положила досье на место. Она уже собиралась закрыть ящик, как вдруг внимание ее привлекла папка с надписью: «Больница Заступницы Скорбящих».
Та самая, где появилась на свет ее дочь!
Не раздумывая, Шелби вытащила папку. Досье оказалось тоненьким – всего два письма, одно от больничного администратора, другое от совета директоров. Оба благодарили Джерома Коула за щедрый благотворительный взнос, сделанный в память о его покойной жене. Сумма взноса в письмах не упоминалась, зато упоминалась дата – два месяца спустя после рождения Элизабет.
– Так-так... – протянула Шелби.
Все интереснее и интереснее. За что заплатил им отец? За молчание? За подделку медицинских документов? Почему он так боялся, что правда о ребенке выйдет наружу? А может, это просто совпадение? Чего на свете не бывает? Может быть, судье понадобилось отмыть деньги или он просто решил сделать доброе дело.
Ну нет! Кому, как не ей, знать, что Джером Коул добрых дел не делает!
Нахмурившись, Шелби записала фамилию администратора на тот же клочок бумаги, что и адрес и телефон адвокатской конторы, убрала листок в сумочку, затем, потирая лоб (кажется, начиналась головная боль), заперла бюро и выскользнула из кабинета.
Из кухни доносилось мягкое воркование музыки; его перекрывала взволнованная испанская скороговорка. Заглянув на кухню, Шелби обнаружила, что Лидия, стоя у окна, говорит по телефону. Не спуская глаз с садовника, подстригающего кусты, мексиканка сердито тараторила что-то на родном языке. На такой скорости Шелби не понимала ни слова, но нетрудно было сообразить, что у Лидии какие-то неприятности, и, не желая подслушивать, Шелби громко откашлялась с порога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90