— Знаешь, ты иногда меня пугаешь, Гар.
Куинн закусил губу, стараясь не рассмеяться, и встал рядом с Шелби. Она смотрела на крылья мельницы так же сосредоточенно, как в дуло пистолета.
— Забавно, правда? — Куинн рискнул обнять ее за талию. За голую талию. Мгновение ему казалось, что его рука сейчас воспламенится… но обошлось.
— Угу, да, конечно, — отозвалась Шелби, наблюдая, как Бренда обращается с мячом. — Она неправильно держит клюшку, — тихо, словно про себя, промолвила Шелби и замерла, вспомнив, что не должна этого знать. Как оно, собственно, и было. Какие-то лесенки. Зелень слева. Непонятные ветряные мельницы.
— А, теперь я понял. — Куинн убрал руку и, чтобы заслонить Шелби обзор, стал перед ней в тот момент, когда Бренда ударила по мячу. — Ты думала, что сможешь сыг-120 рать, да? И потому предложила Бренде партнерство. Чтобы не дать мне выиграть, чтобы я наверняка проиграл. Ну давай, Шелли, признавайся. Ты чайник.
— Чайник? — переспросила Шелби, пытаясь разглядеть, как Бренда забивает мяч в лунку. — Проклятие, ты мне мешаешь, Куинн. Что там произошло?
Он посмотрел через плечо.
— Она забила. И теперь исполняет небольшой танец, а Гарри хмурится над карточкой участников. Ты следующая.
Шелби приблизилась к метке для мяча с энтузиазмом французской аристократки, идущей на гильотину. Она встала так, чтобы нога были не шире плеч, затем шевельнула бедрами, чтобы рюкзак повис ровно, оказавшись точно на крестце.
— Могу подержать, — предложил Куинн.
— Ни в жизнь, — отозвалась она, глядя на мяч. — Мне не нужны от тебя никакие одолжения.
— Ну да, конечно. — Куинн отступил.
Шелби по всем правилам, не торопясь, взяла клюшку. Посмотрела на мельницу. На ее крылья. Начала считать. Посчитала еще раз.
Посмотрела на мяч, продолжая считать, и ударила по нему.
Бренда бросилась за мельницу, чтобы взглянуть, где с другой стороны приземлился мяч Шелби, и завопила:
— В лунку с одного удара! Ех-ха! Я уже чувствую массаж. — Шелби улыбнулась Куинну, отступила и кивнула, давая понять, что теперь его очередь.
— Чайник, — прошептал он ей на ухо, проходя мимо, чтобы положить мяч на метку.
— Но чайник с форой, — добавила Шелби, поднимая рюкзак и чувствуя в себе силы одним прыжком перемахнуть через небоскреб. — Твоя очередь, Куинн. Первым делом обратись к мячу. Это старая шутка, но можешь начать со слов: «Здравствуй, мяч».
— Ха-ха, — отозвался Куинн, уже прищурившись на мельницу.
Через пять секунд Бренда воскликнула:
— Черт, он тоже попал в лунку с одного удара, Шелли! Вижу, сражение у нас будет нешуточное.
— Нет тюрьмы, нет арестантов, — отрезал Куинн. Шелби весь вечер чувствовала на себе его взгляд. Она убеждала себя, что это из-за ее наряда, может, даже из-за красных кроссовок, но понимала, что это не так. Куинн наверняка испытывал такое же сильное притяжение, как и она. Неужели это не так? Неужели он уже не обмозговывает, как бы потерять где-нибудь Бренду и Гарри, чтобы остаться с ней наедине? Шелби очень надеялась, что это так.
А пока она делала вид, будто не замечает его, и, наклонившись, рассматривала три отверстия в нижней части старушки в кресле-качалке. Попадаешь прямо — и мяч летит точно в лунку. Попадаешь влево или вправо, и мяч уйдет в сторону — тогда невозможно добить его с одного удара.
Она должна попасть в лунку одним ударом. Бренда уже объяснила, что последний мяч все должны забить с одного удара, поскольку так действует механизм. Ударяешь точно, и мяч катится под уклон, исчезая в накопителе. Или мажешь в первый раз, мяч в сток не попадает, и это означает, что играл впустую. Шелби сильно сомневалась, что Куинн ке попадет куда надо.
Это должно случиться сейчас. Сейчас или никогда. А ей очень, очень хотелось выиграть. Она не знала почему, просто хотелось, и все.
— Хорошо, я поняла. — Шелби поднялась, быстро повернулась и уткнулась в грудь Куинна, который стоял, наклонившись, позади нее. Сбив его с ног, она увидела, что он взмахнул руками и упал в середину водной преграды семнадцатой лунки.
Шелби ничего не могла сделать. Вообще-то, наверное, могла, но не захотела. Поэтому, посмотрев, как Куинн сидит в воде глубиной в три дюйма, она лишь сочувственно покачала головой и сказала:
— Извини. Но по-моему, за падение в водную преграду назначают два штрафных удара. Мы выигрываем, Бренда. Гарри, займись массажем ступней.
Они все же разыграли две последние лунки, и Шелби закончила с низким счетом, потому что промахнулась.
Куинн с честью вынес свое купание. Сидеть в прохладной воде и смотреть на смеющуюся Шелби с искрящимися карими глазами, которая села рядом с ним на цемент, — это стоило трех купаний, может, и четырех.
И пока они возвращались домой в четырехдверном фургончике-пикапе Гарри, где для Куинна положили на сиденье старые газеты, он все еще был как в тумане.
Вот она, Шелби Тейт, наследница с родословной, восходящей, вероятно, к первым переселенцам. Вот она расположилась на заднем сиденье фургончика, смеясь, как ребенок, впервые побывавший в цирке, и не вспоминая ни о своем имени, ни о положении, ни о своем женихе — раз позволила Куинну взять и сжать в темноте ее руку.
У нее разгорался роман. Приключение. Ему нельзя об этом забывать. Необходимо помнить, что он существует для Шелби только здесь, только помогает ей и к тому же пообещал семье Тейтов оградить ее от всего плохого.
Но Куинн не подумал о том, что Шелби не просто заинтересует его, а он серьезно увлечется ею. И тогда именно с ним случится что-то дурное, если Шелби считает его частью своего великого приключения, видит в нем того, кем она насладится, прежде чем вернуться к семье и своему мерзкому жениху.
Куинн снова сжал ее пальцы, затем отпустил их.
Когда пикап остановился, Шелби отстранилась от него.
— Прекрасный вечер для прогулок.
Четверка, разбившаяся теперь на пары, поднялась по ступенькам. Бренда и Гарри направились к себе, а Куинн открыл дверь квартирки 2 Б и пропустил Шелби вперед. Она застенчиво взглянула на него, да, именно застенчиво, а не лукаво.
Куинн включил свет, полагая, что услышит смех Шелби. Она не разочаровала его.
— Куинн, здесь же повсюду оборочки! — воскликнула Шелби, обходя маленькую гостиную-кухню. — И кружевные салфеточки… и… и все эти цветы на диване. А это что? — спросила она, взяв лежавший на кухонной стойке розовый предмет, тоже весь в рюшах и кружевах, под которым оказался неиспользуемый тостер.
— Чехол для тостера, — пояснил Куинн. — Миссис Бричта сама его смастерила. Поскольку она здесь убирает, я боюсь выбросить его, чтобы не обидеть ее. В ванной комнате есть еще один такой, на рулоне туалетной бумаги. К его верху приклеена пластмассовая уточка. Просто очаровательно.
Шелби села на диван — пурпурные цветы на розовом фоне — и рассмеялась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71