— Вот, попробуй этот.
Она взялась за мяч так же, как это сделал он. Куинн убрал свою руку, и мяч упал на пол, едва не ударив его по ноге.
— Эй! Ты должна держать мяч.
— Как? Эту тяжелую штуковину? Не смеши меня. Это невозможно,
— Нужен полегче. — Куинн положил на место черный мяч, который уронила Шелби. В конце концов он нашел для нее детский мяч, с нарисованными на нем большими красными и синими треугольниками, но Шелби не поняла этого. Она просто сказала, что этот очень миленький.
Ах богатые! Отправь их в реальный мир, и они не продержатся там и пяти минут. Куинн не успел задуматься над тем, что не добавил свое обычное «и отвратные».
Он наслаждался. Наслаждался по-настоящему. Прямо как на балу. Возможность лицезреть, как Шелби скидывает свои туфли от Прады и обувается во взятые напрокат, стоила поездки в Восточный Вапанекен. Но, когда Гарри вышел на дорожку, низко наклонился над бело-зеленым мячом, разбежался, послал его вперед и сбил все десять кеглей, Куинн громко рассмеялся.
— И я должна это сделать? — спросила Шелби, вцепившись в его руку. — Я не могу этого сделать. А ты?
— Скоро увидим. — Куинн оторвал ее пальцы от своей руки и пошел на исходную позицию, к своему мячу. Через несколько секунд Бренда записывала его результат, а Гарри помахал ему, когда он шел на свое место.
— Эй, он же наш противник, ты не забыл? — пожурила жениха Бренда, на что тот лишь подмигнул и улыбнулся.
— Вот так, хорошо. А теперь смотри на кегли. Смотри на них пристально, Шелли. Сердито. Они — враги. Они — те, кто пролезает на парковку у тебя под носом. Они — твоя учительница из третьего класса, которая стояла перед твоей партой, объясняя задание и брызгая на тебя слюной. — Шелби обернулась и взглянула на Куинна.
— Моя учительница в третьем классе была душкой. Она никогда такого не делала.
Куинн развернул ее в сторону кеглей, взяв за локти и обдав теплым дыханием ее ухо.
— Работай со мной, Шелли, работай со мной. А теперь, расслабь плечи. То, что ты собираешься сделать, — просто. Вправо, влево, вправо, бросок. Запомнила?
— Вправо, влево, вправо, бросок. Хорошо. Ну а что с мячом?
Куинн вздохнул. Задача не из легких. Особенно когда на тебя веет ее духами, сладким запахом светлых волос, упавших на щеку.
— Подними мяч вперед, прямо перед собой, на слове «вправо». Опусти вниз, сбоку от себя, на слове «влево». Заведи его назад на слове «вправо», брось на слове «бросок». И еще, Шелли, не отпускай его, пока не добежишь вон до той отметки, поняла? Ни когда заведешь мяч назад, ясно? Я уже не так скор на ногу, как раньше. Хочешь попрактиковаться без мяча?
Шелби помотала головой. Вправо — поднять. Влево — опустить. Вправо, назад — не выпускать. Бросок — бросить. Ей есть чем заняться, что запомнить и без нависающего над ней во время тренировки Куинна. Когда он так близко от нее, она чувствует тепло его тела, чувствует его бедро сзади на своей ноге. Закрыть глаза и представить, как оборачиваешься к Куинну, оказываешься в его объятиях и пускаешься в безумное приключение, о котором и не мечтала до сегодняшнего вечера.
— Ну хорошо. Пусть бросает, — сказал Куинн, отпустив Шелби, и подошел к Бренде, которая сидела за столом и вела счет. — Будьте готовы пригнуться, друзья, — посоветовал он приятелям, и Шелби, услышав его, снова напряглась. Поцеловать Куинна Делейни? Ха! Да он ей даже не нравится!
Она ему покажет. В конце концов, это всего лишь мяч. Всего лишь несколько кеглей. Всего несколько кеглей в пяти милях от мяча, который все еще у нее в руках. Зажат у нее в руках.
Шелби чуть расслабила пальцы, сделала глубокий вдох и двинулась вперед.
Вправо — поднять. Влево — опустить. Вправо, назад не выпускать. Бросок — бросить. Бросить!
Она наконец отпустила мяч, и он взмыл в воздух почти вертикально, пролетел футов десять над дорожкой и наконец с глухим стуком упал на доски. А потом покатился.
Куинн подошел и встал позади Шелби, а мяч все катился к кеглям.
Катился. И катился. Ба-бам, ба-бам, ба-бам.
— Может, хочешь перекусить, пока он докатится? — спросил Куинн, щекоча дыханием ее ухо.
— А что, если он остановится, не докатившись до них? — возразила Шелби, ощущая, что все глаза в кегельбане прикованы к ней или к мячу, который с жалобным «ба-бам, ба-бам» двигался по дорожке.
— Точно не знаю, — ответил Куинн, покусывая нижнюю губу. — Придется встретиться с управляющим?
— О Боже! — выдохнула Шелби, прижав ладони ко рту. А затем мяч наконец соприкоснулся с кеглями. Чуть было не сбил их.
— Три! — объявил Куинн, когда кегли медленно повалились, а мяч скатился с дорожки и упал в приемник. — Неплохо. Совсем неплохо.
Шелби убрала руки ото рта и повернулась к нему, широко улыбаясь. Глаза ее горели.
— Неплохо, правда? На самом деле, это очень хорошо для первого броска.
— Рад, что тебе понравилось, Шелли. — Куинн взял мяч из возвратного устройства. — Потому что теперь тебе придется повторить.
— Повторить? Правда? Но вы с Гарри сделали по одному броску. Мне не нужны одолжения, Куинн. Я не хочу, чтобы мне делали скидки.
После того как Куинн вкратце объяснил ей правила,
Шелби залилась краской.
— О! Я получаю второй бросок, потому что не сбила их все. Полагаю, это справедливо.
— Нам предстоит долгий вечер, друзья, — сказал Куинн, оставив Шелби на дорожке и вернувшись на свое место. Он чувствовал себя хорошо, как на свидании. Он приятель Шелби. Ее наставник.
Наставник?
Черт, что за мысль! Впрочем, любопытная. Шелби хотелось настоящей жизни? Он дает ей настоящую жизнь.
— Ты видел? Видел? — возбужденно закричала Шелби, подбегая к нему. — Я сбила еще четыре! Ну разве это не чудесно?
Куинн смотрел на улыбающееся лицо, видел радость в ее глазах. Мисс Мейн-лейн из Филадельфии пришла в экстаз, сбив несколько кеглей.
— Чудесно, Шелли. — Он протянул к ней руки. — Это заслуживает объятия.
— Да, заслуживает, правда? — Она шагнула вперед в его раскинутые руки.
У них за спиной Бренда и Гарри хлопнули друг друга по ладони.
Глава 16
На следующее утро Куинн встал рано, слегка поморщившись от боли в «кегельных» мышцах.
Какой вечер! Они сыграли три партии. У Шелби был самый маленький счет, но ее осчастливили восемьдесят семь очков в последней игре. Немного же нужно, чтобы порадовать эту женщину. Она приходила от всего в восторг, как ребенок в магазинчике Санта-Клауса.
Странно! И это женщина, имевшая возможность при малейшем желании улететь в Рим, а также купить и продать половину жителей Филадельфии. Она привыкла ко всему самому лучшему, да и к тому, чтобы весь мир подносили ей на блюдечке по первому требованию. А вчера вечером Шелби сияла от скромной похвалы Тони, прыгала и хлопала в ладоши, сбив все кегли, и поедала клубничное мороженое после матча с таким наслаждением, будто лакомилась самой лучшей икрой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71