— Эдлин устало вздохнула. — Все дело во мне. У меня столько обязанностей здесь, в этом мире, что я вряд когда-либо смогу уединиться в монастыре.
— Если Бог призывает, земные заботы отступают всегда.
— Бог еще не призывал меня.
Она слышала, как он что-то бормочет, но она не поняла, что именно. Потом он прикрыл глаза рукой. От усталости? Он, конечно, еще слаб. Или чтобы скрыть от нее свои чувства? Она с подозрением посмотрела на него.
— Сколько прошло времени с тех пор, как умер твой герцог? — спросил он после недолгого молчания.
— Мне было пятнадцать, когда я с ним обручилась. И семнадцать, когда он умер. Все это было так давно — одиннадцать лет тому назад, — с неожиданной для самой себя печалью ответила Эдлин.
— Какой же скрытной и подозрительной женщиной ты стала! — Он отнял от лица руку, и теперь она ясно увидела, что он скрывал свое раздражение. — Ты ничего мне не рассказала!
— А почему я вообще должна была тебе рассказывать что бы то ни было?
— Потому что я хотел знать!
— Если бы это имело какое-то значение! — Она просто не могла больше этого выносить.
Он никак не отреагировал, но тут же резко, словно палашом, наотмашь ударил ее вопросом:
— И сколько мужей у тебя перебывало за эти одиннадцать лет?
Окончательно разозлившись на то, что он решил, будто имеет какое-то право совать свой нос в чужие дела, она так же резко ответила ему:
— Один!
Он попытался приподняться.
Она настороженно наблюдала за ним, вздернув подбородок.
— Где он теперь? — требовательно спросил он.
— Умер.
Должно быть, он ожидал подобного ответа, так как тотчас же задал следующий вопрос:
— Как его звали?
— Ты знаешь его имя, я уверена. Он, несомненно, был твоим приятелем. — Она вернулась к прерванной работе и небрежно бросала слова из-за плеча: — Его звали Робин, граф Джэггер.
— Робин… граф Джэггер?! — Во внезапно охрипшем голосе слышались и страдание, и ярость. — Ты издеваешься надо мной!
Она оторвалась от работы и нахмурилась. Боль, прозвучавшая в его голосе, эхом отозвалась в ее ушах, и она достала бутылочку с укрепляющим напитком. Насколько он еще все-таки нездоров! Ей показалось, что надо бы смягчить хрипы в его горле, но когда она, опустившись на колени рядом с ним, вгляделась в его лицо, то поняла, что лгала самой себе. Он повел себя совсем не так, как она ожидала, и ей захотелось узнать, в чем дело.
— Ты слишком много говоришь. — Налив вонючее густое коричневое зелье в чашку, она с силой вложила ее ему в руки. — Тебе что, надо, чтобы я еще и держала ее, пока ты не выпьешь?
Наверное, чтобы обидеть ее как можно сильнее, он очень четко и раздельно произнес:
— Я бы предпочел, чтобы ты дала обет. Кроме того, я хочу, чтобы, пока я не уехал отсюда, ты хранила молчание.
Ошеломленная такой несправедливостью, она в ярости закричала:
— Я и так храню его слишком долго! Не думаешь ли ты, что я рассказываю монахиням, что именно я здесь делаю? Что я прячу в монастырском хранилище мужчину без их ведома?! — Она окинула его взглядом с головы до ног. — И не просто мужчину — воина!
— А что особенного в том, что я воин?
— Мой муж был воином. Великим воином. А я даже не предполагала, что рискую всем: кровом, едой, безопасностью… — Она вздохнула и слишком близко наклонилась к нему, настолько близко, что ее дыхание коснулось его лица. — Я уже рисковала однажды своей безопасностью… ради другого воина. Я знаю, как это бывает…
Он незаметно наблюдал за ней, одновременно размышляя, что ей известно и как она воспримет то, что он собирался сказать. Осторожно подбирая слова, он произнес:
— Робин, граф Джэггер, умер в прошлом году, неся службу у Симона де Монфора.
— Умер?! Нет, он не умер своей смертью! — неожиданно взорвалась она криком. Щеки ее запылали, глаза наполнились слезами. — Его схватил граф Роксфорд, затем его протащили по улицам, словно обычного преступника из простонародья, и казнили.
— Как изменника королевской власти! — добавил Хью, словно утверждая приговор.
Она смело встретила его взгляд, не уловив интонации сказанного.
— Ты можешь избежать подобной участи.
— Избежать? — Он нахмурился. — Так ты думаешь, что я предал корону?
— А разве это не так?
— Нет!
Эдлин слышала такой ответ и раньше, и звучал он столь же твердо. Она произнесла как можно убедительнее:
— Да, как раз то же самое мне говорил и Робин. Он заявлял, что он не предатель, но защитник прав баронов против тирании короля. — Ее рот скривился в презрительной усмешке. — Но принцу Эдуарду почему-то так не казалось. В прошлом году Симону де Монфору удалось захватить короля, и он, недолго думая, воспользовался этим в полной мере. Генрих III стал в его руках пешкой в этой страшной игре. Король издавал декреты, и принц Эдуард ничего не мог сделать, чтобы освободить своего отца. Поэтому, когда один из командиров войск принца отправил Робина, как своего пленника, в Лондон, Робина вздернули во искупление грехов Симона де Монфора и для утоления гнева наследника престола. Принц конфисковал все земли Робина и все его состояние в пользу королевской казны. А в назидание всем остальным, чтобы никому не было повадно поднимать мятеж против королевской власти, Эдуард выгнал жену Робина вместе с малолетними детьми на улицу без средств к существованию, предоставив им самим заботиться о себе. Умереть или выжить — на то Божья воля.
5.
Выслушав ее отчаянный монолог, Хью помолчал немного и, очень четко произнося слова, как будто Эдлин могла их не расслышать, сказал:
— Я не восставал против короля.
— Ну, конечно, нет. — Она усмехнулась, чтобы лишний раз позлить его. — Только поэтому Уортон и боится, что вас обоих обнаружат. Только поэтому ты предпочитаешь прятаться здесь, в то время как королевские воины лечатся в монастырской больнице. — В ее голосе послышались саркастические нотки, и наконец она перешла к главному: — Ты боишься, что солдаты принца Эдуарда обнаружат тебя и казнят…— тут голос ее предательски задрожал, — как Робина.
— Это не так! — Хью только возражал ей и явно не собирался ничего объяснять.
— Тогда почему ты не призовешь своих товарищей? Почему ты не соглашаешься отправиться в больницу, где монахини смогут предоставить тебе куда лучший уход? Почему?! — Теперь уже она настойчиво допрашивала его.
— Я не могу позволить себе, чтобы меня видели в таком беспомощном состоянии. К тому же существуют наемные убийцы…
Что он возомнил о себе? Что он стоит во главе войск короля?! Она прикрыла рукой рот, чтобы скрыть улыбку. Уж не сошел ли он, часом, с ума? Да, и такая мысль мелькнула у нее.
Но Хью с серьезным видом вглядывался в ее лицо, а потом спросил:
— Ты ведь уже приняла какое-то решение, правда? Никто не указывал тебе, как поступить?
Она покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Если Бог призывает, земные заботы отступают всегда.
— Бог еще не призывал меня.
Она слышала, как он что-то бормочет, но она не поняла, что именно. Потом он прикрыл глаза рукой. От усталости? Он, конечно, еще слаб. Или чтобы скрыть от нее свои чувства? Она с подозрением посмотрела на него.
— Сколько прошло времени с тех пор, как умер твой герцог? — спросил он после недолгого молчания.
— Мне было пятнадцать, когда я с ним обручилась. И семнадцать, когда он умер. Все это было так давно — одиннадцать лет тому назад, — с неожиданной для самой себя печалью ответила Эдлин.
— Какой же скрытной и подозрительной женщиной ты стала! — Он отнял от лица руку, и теперь она ясно увидела, что он скрывал свое раздражение. — Ты ничего мне не рассказала!
— А почему я вообще должна была тебе рассказывать что бы то ни было?
— Потому что я хотел знать!
— Если бы это имело какое-то значение! — Она просто не могла больше этого выносить.
Он никак не отреагировал, но тут же резко, словно палашом, наотмашь ударил ее вопросом:
— И сколько мужей у тебя перебывало за эти одиннадцать лет?
Окончательно разозлившись на то, что он решил, будто имеет какое-то право совать свой нос в чужие дела, она так же резко ответила ему:
— Один!
Он попытался приподняться.
Она настороженно наблюдала за ним, вздернув подбородок.
— Где он теперь? — требовательно спросил он.
— Умер.
Должно быть, он ожидал подобного ответа, так как тотчас же задал следующий вопрос:
— Как его звали?
— Ты знаешь его имя, я уверена. Он, несомненно, был твоим приятелем. — Она вернулась к прерванной работе и небрежно бросала слова из-за плеча: — Его звали Робин, граф Джэггер.
— Робин… граф Джэггер?! — Во внезапно охрипшем голосе слышались и страдание, и ярость. — Ты издеваешься надо мной!
Она оторвалась от работы и нахмурилась. Боль, прозвучавшая в его голосе, эхом отозвалась в ее ушах, и она достала бутылочку с укрепляющим напитком. Насколько он еще все-таки нездоров! Ей показалось, что надо бы смягчить хрипы в его горле, но когда она, опустившись на колени рядом с ним, вгляделась в его лицо, то поняла, что лгала самой себе. Он повел себя совсем не так, как она ожидала, и ей захотелось узнать, в чем дело.
— Ты слишком много говоришь. — Налив вонючее густое коричневое зелье в чашку, она с силой вложила ее ему в руки. — Тебе что, надо, чтобы я еще и держала ее, пока ты не выпьешь?
Наверное, чтобы обидеть ее как можно сильнее, он очень четко и раздельно произнес:
— Я бы предпочел, чтобы ты дала обет. Кроме того, я хочу, чтобы, пока я не уехал отсюда, ты хранила молчание.
Ошеломленная такой несправедливостью, она в ярости закричала:
— Я и так храню его слишком долго! Не думаешь ли ты, что я рассказываю монахиням, что именно я здесь делаю? Что я прячу в монастырском хранилище мужчину без их ведома?! — Она окинула его взглядом с головы до ног. — И не просто мужчину — воина!
— А что особенного в том, что я воин?
— Мой муж был воином. Великим воином. А я даже не предполагала, что рискую всем: кровом, едой, безопасностью… — Она вздохнула и слишком близко наклонилась к нему, настолько близко, что ее дыхание коснулось его лица. — Я уже рисковала однажды своей безопасностью… ради другого воина. Я знаю, как это бывает…
Он незаметно наблюдал за ней, одновременно размышляя, что ей известно и как она воспримет то, что он собирался сказать. Осторожно подбирая слова, он произнес:
— Робин, граф Джэггер, умер в прошлом году, неся службу у Симона де Монфора.
— Умер?! Нет, он не умер своей смертью! — неожиданно взорвалась она криком. Щеки ее запылали, глаза наполнились слезами. — Его схватил граф Роксфорд, затем его протащили по улицам, словно обычного преступника из простонародья, и казнили.
— Как изменника королевской власти! — добавил Хью, словно утверждая приговор.
Она смело встретила его взгляд, не уловив интонации сказанного.
— Ты можешь избежать подобной участи.
— Избежать? — Он нахмурился. — Так ты думаешь, что я предал корону?
— А разве это не так?
— Нет!
Эдлин слышала такой ответ и раньше, и звучал он столь же твердо. Она произнесла как можно убедительнее:
— Да, как раз то же самое мне говорил и Робин. Он заявлял, что он не предатель, но защитник прав баронов против тирании короля. — Ее рот скривился в презрительной усмешке. — Но принцу Эдуарду почему-то так не казалось. В прошлом году Симону де Монфору удалось захватить короля, и он, недолго думая, воспользовался этим в полной мере. Генрих III стал в его руках пешкой в этой страшной игре. Король издавал декреты, и принц Эдуард ничего не мог сделать, чтобы освободить своего отца. Поэтому, когда один из командиров войск принца отправил Робина, как своего пленника, в Лондон, Робина вздернули во искупление грехов Симона де Монфора и для утоления гнева наследника престола. Принц конфисковал все земли Робина и все его состояние в пользу королевской казны. А в назидание всем остальным, чтобы никому не было повадно поднимать мятеж против королевской власти, Эдуард выгнал жену Робина вместе с малолетними детьми на улицу без средств к существованию, предоставив им самим заботиться о себе. Умереть или выжить — на то Божья воля.
5.
Выслушав ее отчаянный монолог, Хью помолчал немного и, очень четко произнося слова, как будто Эдлин могла их не расслышать, сказал:
— Я не восставал против короля.
— Ну, конечно, нет. — Она усмехнулась, чтобы лишний раз позлить его. — Только поэтому Уортон и боится, что вас обоих обнаружат. Только поэтому ты предпочитаешь прятаться здесь, в то время как королевские воины лечатся в монастырской больнице. — В ее голосе послышались саркастические нотки, и наконец она перешла к главному: — Ты боишься, что солдаты принца Эдуарда обнаружат тебя и казнят…— тут голос ее предательски задрожал, — как Робина.
— Это не так! — Хью только возражал ей и явно не собирался ничего объяснять.
— Тогда почему ты не призовешь своих товарищей? Почему ты не соглашаешься отправиться в больницу, где монахини смогут предоставить тебе куда лучший уход? Почему?! — Теперь уже она настойчиво допрашивала его.
— Я не могу позволить себе, чтобы меня видели в таком беспомощном состоянии. К тому же существуют наемные убийцы…
Что он возомнил о себе? Что он стоит во главе войск короля?! Она прикрыла рукой рот, чтобы скрыть улыбку. Уж не сошел ли он, часом, с ума? Да, и такая мысль мелькнула у нее.
Но Хью с серьезным видом вглядывался в ее лицо, а потом спросил:
— Ты ведь уже приняла какое-то решение, правда? Никто не указывал тебе, как поступить?
Она покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99