– Любуйтесь. Он? – пихнул доставленного в спину один из конвоиров.
Гайдуку хватило полвзгляда.
– Нет. И близко не лежало.
– Ты посмотри на татуировку! – загорячился конвоир и принялся сдирать с мелкого, покорного, с физией денатуратного бухарика, офонарело вращающего вылупленными глазами мужика затрапезный зеленый пуховик.
– Чего смотреть. – Гайдук перевел взгляд на второго конвоира. – Жратву привезли?
– В машине, – ответил молдаванину второй из команды поисковиков. – Сейчас схожу.
– Нет, ты посмотри! – настаивал первый, выдергивая из рукава грязной рубахи худую бледную руку мужика.
Мужик вел себя, как доброволец на донорском пункте, только тихонечко подрагивал и поскуливал. Показалась долгожданная наколка. Молния, пронзающая тюремную решетку. Грязная молния, пронзающая забуревшую от подвальной копоти тюремную решетку. Чуя пафосность момента, пленник даже перестал скулить.
– Где накололи-то? – спросил Чек.
– Сидел я, ребята, – дрожа, выдавил мужичок. – Там и с-сделал.
Арбуз неосторожно попал под струю выдоха и отступил на два шага, морща шнобель.
– А Шрама такого не знаешь? Во, братва, еще едут! – Чек вытянул руку к окну, за которым промелькнула бело-красная «скорая». – Так, спрашиваю, Шрама знаешь?
– Не приходилось, – сделал очень искренние глаза синяк.
Гайдук тем временем принял из рук второго ловца Шрамов две двухлитровые бомбы «кока-колы» и бумажные «макдоналдсов-ские» пакеты.
– Опять ты, Панцирь, мусора навез, – осклабился Арбуз.
– Ты фильтруй базар, Арбузище! – взвился первый конвоир по кликухе Панцирь. – Рост средний? Средний. Наколка на месте? На месте.
– Какой же средний! Гляделку разуй! Карлик форменный. Вот у Чека средний. А морда? Какой это, на хер, авторитет?
– Сам ты авторитет! Говорили, не попадаться на видуху, что Шрам может закраситься под любого.
– Так не закрасишься. Тут пить надо конкретно и старательно.
Мужик, вокруг которого мотался базар, глупо моргал и беспрерывно облизывал обветренные губы. Нырять голой рукой в рукав без приглашения боялся.
– Слушай, ты! – Панцирь, доведенный выпавшей идиотской работой и подколками Арбуза, распалился не на шутку. – Охренел в корягу от безделья, да?! Иди на своем козле покрутись, газы выпусти!
Панцирь показал на гимнастический снаряд, украшенный, как попоной, кожаным пальто Арбуза.
– А за козла ответишь, – глухо процедил Арбуз. – Это конь, Панцирь…
Набухающую ссору прекратило прибытие новой поисковой группы. В приоткрытую дверь из предбанника залетело:
– Я – Шрам и всех вас на балде вертел! Мои пацаны отпидорасят вас, как свиней! Шакалы гнойные, вы поймете, что такое Шрам!
– Кажись, окончились наши мучения, – не в силах удерживать расплывающуюся по роже счастливую улыбку, пробасил Чек.
Из коридора доносились звуки возни. Что-то рушилось, что-то с грохотом катилось. Доставленный Шрам упирался изо всех сил, хватался за все выступы и предметы. И не прекращал орать:
– Шрама не возьмешь! Шрам вам всем яйца пооткручивает!
Гайдук, составив бутылки и пакеты на пол, вновь принял охотничью стойку у двери. Смуглая харя еще больше заострилась. Рука огладила карман, который, следовало полагать, кроме шарика заполняло и кое-что посерьезней.
Чек и Арбуз знали, что Гайдук не просто хорошо знал в лицо виршевского пахана и не мог ни с кем спутать – поэтому молдаванина назначили на опознание, – но и какие-то суровые личные счеты были у него со Шрамом. Но спрашивать молдаванина напрямую не торопились.
Наконец Шрама доволокли до двери и пропихнули в спортзал, где он тут же попал в клещи Арбуза, Чека и двух давешних конвоиров. Сзади подсобили двое новых гоблинов. На помощь, выслуживая лучшую долю, пришел и невинно задержанный мужик. Шрама, не шибко рослого, широченного в плечах и пьяного в дым, завалили на пол. Пригодилась скакалка, ею Арбуз принялся обматывать запястья виршевского главаря. Шрам (он почему-то был в спортивных трусах, куртке типа кимоно и в пляжных шлепанцах) крыл матом, ерзал, будто кастрируемый баран, лягался и, изловчившись, укусил одного из вязальщиков за палец. Невезучий конвоир из второй партии, вопя, заскакал по залу.
– Вот так, сука, знай Шрама! Вернись назад, я тебе хер откушу!
Никто не следил за тем, чем занят Гайдук. А тот, подобрав набитый песком мяч, подошел к скучившимся на пятачке возле двери людям и, подняв над головой, опустил кожаную сферу на бритую макушку Шрама. Виршевец враз потух.
– Убить можешь! – вскочил с пола Арбуз. – Нас же всех потом!..
– Не Шрам это, – успокоил его Гайдук. – Хотя даже харей смахивает.
– Как не Шрам? – спросил кто-то из доставлял.
– Да так. – Гайдук выглядел разочарованным не менее остальных. – Не Шрам, да и все. Где вы его отрыли?
– В банях на Красных Текстильщиков. Гудел там с барыгами какими-то и прошмандовками. Ну, он сразу, как услыхал, кого мы ищем, так распонтовался, дескать, «Я – Шрам, и чего дальше?!».
– Наколку, конечно, не зырили?
– Да не до нее! Забыли, Гайдук. Думали, раз сам растопыривается, точно он. Да как тут вспомнишь, слушай! Хорошо, шмара какая-то по балде его фуфырем из-под шипучки огрела, а то шмалять бы пришлось. Ну, в потолок сперва и по ногам потом. Иди угомони такого лося. Видать, и шмару он достал до трясучки.
– Ну, с нашим понятно, – вмешался в разговор доставляла из первой поисковой партии. – Да не трясись, мужик. Не тронем. У метро высадим. («Если начнем трогать, – подумалось в этот момент Чеку, – то впору будет открывать спецкладбище под ложных Шрамов».) А куда этого полудурка?
Успокоенный синяк наконец стал пихать руку в рукав.
– Вышвырните по дороге, не снимая скакалки, – порекомендовал Гайдук. – Если не лень – везите до вытрезвиловки или прямо в дурдом.
– Может, сперва допросить? – предложил Арбуз.
– Допроси, если не влом, – легко согласился молдаванин. – Про баню, барыг и девок. Потом сам повезешь. Лично я жрать сажусь. – Гайдук вытащил из кармана пинг-понговский шарик из белого целлулоида и стукнул им об пол. – Кажется, нам еще долго придется тут торчать. – В речуге его уже не колосилась надежда. А ведь не просто так, ради сирой пятихатки баксовой, подрядился молдаванин сличать рожи. Вот он – палец, Шрамом в камере сломанный. Давно заживший ноет на непогоду. Вот она – обида жгучая в душе зудит.
И сшиблись-то они летом в изоляторе «Углы» по-пустому, Гайдук не признал авторитета. Но от этого обида хилее не становится.
Глава вторая
ФАКУЛЬТЕТ КРАПЛЕНЫХ КОЗЫРЕЙ

Посмотрите, вот он без страховки идет.
Чуть левее наклон – упадет, пропадет.
Чуть правее наклон – и его не спасти.
Но замрите, ему остается пройти
Четыре четверти пути.
В курьеры сюда почему-то брали не шибко представительных стариканов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66