– Ты че, сявка, совсем опух, на батьку Вензеля пасть разевать?
– Ты сейчас не о Вензеле вспоминай, а о грехах несмытых.
На столе, из ящиков которого выуживал сморкательную бумагу Тарзан, вдруг затренькал телефон. Удержать пальцы, чтоб не дернулись транжирить свинцовые телеграммы, стоило больших усилий.
– Так и будем дышать друг дружке в стволы, пока не запотеют?
Дзинь-дзинь-дзинь!.. – дразнился телефонный аппарат.
– Блин-компот, ответьте кто-нибудь, чтоб перезвонили. Зуб даю, стрелять не буду!
Дзинь-дзинь-дзинь!.. – куражился телефонный аппарат.
– Если прикидывать реально, есть у нас шансы разойтись, как в море атомоходы?
– Не знаю, как вам, а нам за пшик башни конкретно поотрывают.
Дверь скрипит, хлопает. За шкафами дробь каблучков:
– Девочки! – аукнул неведомо кого задорный женский голос. – Вы здесь?
– Пошла вон, коза! – в одну глотку рявкнули четыре бойца.
Подействовало. Захлопнулась дверь, и даже заглох телефон.
– Эй, пацаны, сдувайтесь быстрее. Баба кипеж поканала поднимать!
– Ты, бабник, первый и сдувайся.
– Апчхи!!!
– А если мы на счет «раз-два-три» вежливо и дружно все прячем стволы…
– И че, монетку бросать?
И тут из крайнего шкафа сначала поползли, а потом и посыпались наскоряк кое-как запиханные туда гроссбухи. Тарзан хотел взвизгнуть, что это не считается, когда первый том зычно грохнется об пол. Понял, что не успеет, и шмальнул.
Бах! Бах! Бабах! Столб пыли размазали пороховыми газами. Кажись, одна из Тарзановых пуль засандалила Куркуля.
И тишина. Тарзан стоял, трое лежали. Двое молча, Куркуль захлебывался стонами. А Тарзану хоть бы хны, хотя он в ширину тянет на три мишени. И ведь к чертям собачьим испарилась аллергия. Блекнущий на глазах Куркуль выдавил слова прощальные:
– Матери не говори… – И расслабился навеки.
Тарзан сделал деревянный шаг вперед. Выпустил под ноги ненужную волыну. Опомнился, поднял и спрятал. Не глядя, нащупал в выдвинутом ящике следующий лист. Смял. Поджег зажигалкой «Зиппо» и кинул за шкафы. Следующий – смял, поджег, кинул. Следующий… стало приванивать паленым – типа, занялось.
Тарзан, почему-то боясь потревожить трупаки, на цирлах переступил через раскинутые руки-ноги. Подшкандыбал к загашенному братку и выцарапал книгу, всего-то и делов, что посередке заложенную разовым пропуском на С. В. Шрамова. Из музейных закромов Тарзан уходил под зудящую в висках, вроде угодившей в паутину мухи, песню: «Выстрел грянет, ворон кружит. Твой дружок в бурьяне неживой лежит…»
Глава десятая
ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ШЕСТЕРКА

И в пустынях, в степях, и в пампасах
Дали люди наказ патрулям:
Игнорировать змей безопасных,
Но сводить ядовитых к нулям.
Развякался пейджер. Волосатая ласта перевесилась за границу койки, застучала по полу и уцепила ножку стула. Тот с шарканьем подъехал к кровати и кувырнулся, разбросав женско-мужские шмотки на полквартиры.
– Куда ты, пусик? Я не хочу так! – захныкала партнерша из вороха закрученных в штопор простыней.
Пальцы с наколотыми на пальцах буквами «В», «А», «С» и «Я» перещупали комья тряпок, надыбали коробочку и потянули ее наверх.
– Ну, что ты там делаешь?!
– Ща.
Умные электронные точечки сложились на экране в телегу: «Сделай паузу. Виола».
– У-у, фак ю! Ни минуты личной жизни. Видит Бог, завербуюсь в Иностранный легион, там меня никто не достанет!
Но ничего не оставалось, как слезать. И вензелевская торпеда Василий Громышев по кликухе Тарзан, недовыполнив приятные мужские обязанности, решительно вышел из дамы прочь и брякнул ноги на паркет.
– Куда?!! – взвилось над кроватью из шалаша простыней.
– Меня вызывают, – хрипов из горла вырывалось больше обычного. – На работу.
«В»«А»«С»«Я» еще раз глянул на пейджер – может, не так прочитал? Да нет, правильно прочитал. Ознакомиться с сообщением в третий раз Тарзан не успел – пейджер вырвали из рук.
Его почти жена Ленка, по кличке Фактура, отбежала по просторной кровати с захваченным пейджером в зону недосягаемости, села на подушку и уперла локти в широко расставленные ноги. Жадно впилась в экран глазами с размазанной тушью. Наморщив лоб, шевеля пухлыми от перегрузок губами, прочла.
– Так и знала… Я так и знала! Сволочь! Изменщик! – Пейджер шмякнулся кнопочной стороной о широкую спину Тарзана.
– Ты чего, идиотка?! Охренела?!
– А-а! – Ленка метнулась к любимому и вцепилась маникюром в его короткую стрижку. – Я тебе устрою Виолу. Шлюху завел! Кобель!
Так и не застегнув брюки, Тарзан отпустил их, схватил Ленкины руки и, как спортивный молот, метнул почти жену к центру комнаты.
– Да за такие слова… – Тарзан поспешно всовывал латунный гвоздь в отверстие на ремне. Это занятие ему кое-что напомнило и стало еще тоскливей. – Короче, бабы тут ни при чем.
Ленка упала на попу аккурат под люстрой. Поползла к серванту.
– Сделай паузу! – Она выкатила из-под серванта килограммовую детскую гантелину Тарзана. – Она еще издевается надо мной! Сучка твоя! Виолка!
Почти жена вскочила на ноги и пошла в новую атаку, теперь с гантелью. Голая и страшная, будто амазонка на тропе войны.
– Ну и что делаешь? – Тарзан перехватил руку с детским грузом, вывернул, заставляя пальцы разжаться, и пинком отправил Ленку на кровать. – Дура, они из рекламы взяли. Из рекламы, дурища! Про «сникерс» реклама. И Виолка из рекламы. Сыр такой не жрала, что ли?
Ленка разрыдалась.
– Про «Твикс», – уточнила она сквозь рев.
И вдруг прекратив стенания, пошла в последнюю, ласковую атаку. Уже напяливающего носки Тарзана стали гладить по самым податливым местам и их же целовать.
– Давай по-быстрому, пусик? Ну куда же ты такой, ко-отик…
– Ну не могу я, Ленка, – взмолился не очень убедительно Тарзан, – не могу. Надо иттить. Работа такал… Мне ж Вензель башку свернет… Видит Бог… Иностранный легион… Ой… Аи… О!.. О!!. О!!! О?.. О??. О?!!

* * *
Крутые заботы навалились на Шрама клыкасто-молоткастой стаей. Тут и сгинувший бесследно, будто французский летчик Антуан де Сент-Экзюпери, Шатл. Тут и какой-то опер, через секретарш ищущий Сергея Владимировича «для беседы». Ведь был засвечен Сергей Владимирович в книге посетителей Зимнего дворца. И о чем-то толковал с беспробудно исчезнувшим гражданином Ледогостером буквально за день до нашумевшего пожара.
Но опер – фигня на постном масле, таких Бескутин кладет на лопатки одной левой. А вот от того, что из трех обгоревших трупешников в Эрмитаже двое явно были шатловскими пацанами, у Сергея под ложечкой кошки скребли конкретно.
За событиями по почерку угадывалась когтистая лапа Вензеля, типа снова начал неугомонный старей войну без объявления. И теперь Шрам рулил на любимом черном «мерсюке» по заснеженным колдобинам в «Углы». Потому что больше спрятаться ему было негде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66