– Этот Сергей Владимирович Шрамов – настоящий урка, – как бы оправдываясь, промямлил Денис. – Причем птица очень высокого полета. Нет, он вообще-то вежливый и культурный. Только в гробу видал я такую вежливость! – как бы самому себе и не замечая теток, жаловался Денис.
– А по политическим убеждениям он кто? – Юлия Борисовна доказала, что правильно ей не повышают зарплату.
– А знаете, почему его «Елей» не согрел? – Денис раскололся, что в курсе о присутствии женщин в его кабинете. – Он объяснил им на пальцах, что если его не изберут, они будут отвечать за базар. «Елей» тут же свалил в осадок.
Алиеа взяла Юлию Борисовну под руку, проводила до дверей и выставила из директорского кабинета.
– Ну рассказывай, – повернулась она к начальству. – Он на тебя наезжал?
– Я ему в обычном темпе вальса стал грузить нашу поэму. – Денис говорил, будто исповедовался, как его обобрали в наперстки. – Мол, для того, чтобы с большой долей вероятности быть избранным в Законодательное Собрание, по оценкам экспертов требуется затратить на предвыборную борьбу около трехсот тысяч зеленых. Ну, думаю, сейчас душиться начнет по полной схеме. А он легко так говорит: «Даю лимон, но если не проканает, я тебя на донорские органы за бугор раздербаню!» И я… Ну, в общем… Это… Лимон долларов… Не знаю, как… В общем, я согласился… Завтра бабки упадут на наш счет!
Глава пятая
ЗАПЕКШАЯСЯ НЕФТЬ

Да, мы бываем в крупном барыше,
Но роем глубже – голод ненасытен.
Порой копаться в собственной душе
Мы забываем, роясь в антраците.
Воронками изрытые поля
Не позабудь и оглянись во гневе.
Но нас, благословенная земля,
Прости за то, что роемся во чреве.
Двое шли по ресторану. Мэтр, который при входе в зал, лучезарно улыбаясь, разбросал руки и хотел произнести предельно уважительную фразу про пальто, которые следует сдать в гардероб, с застрявшим в горле словом «господа» и разбитыми губами отшелестел в угол.
– Эй, парни, минуточку! – не то чтобы крикнул, скорее громко и не нагло позвал вышибала. А потом почему-то предпочел не догонять плохих посетителей. Вместо этого сочувственно склонился, доставая платок, над нокаутированным мэтром.
Официант, вынырнувший с подносом из подсобки, на свою беду очутился поперек пути у хмурой пары в черных кашемировых пальто и, получив ногой по ребрам, влепился в стену. Звон расфигаченной посуды мало кто услышал – оркестр на полную вламывал по струнам заводной музон. А кашемировые пальто уже рассекали пестрорядье танцующих, их черные полы лупили по колготкам и брюкам. Какой-то плясун, получивший плечом в плечо и попробовавший вякнуть «Вы чего? Совсем…», получил кулаком в зубы.
Двое в черном кашемире вышли на середину зала, завертели башнями.
– Вон он, за угловым, у кадки с фикусом. – Палец, обтянутый черной перчаточной кожей, вытянулся, указывая путь.
Танковой походкой нетерпеливые клиенты двинулись к цели.
За столом лакомились ресторанной хавкой под красное вино и разговор тоже двое. Но не в пальто и не одни лишь представители мужской половины.
Слаженно хрястнули дружно оседланные стулья.
– Привет, Шрам, – сказал первый «кашемировец».
Второй промолчал, и как-то делалось ясно, что будет молчать и впредь. Он словно бы задвинулся назад, глубоко, на позицию номер «два».
– Столик занят, Карбид, – наколол на вилку кусок антрекота, ножом намазал соус и отправил в рот Шрам. Равнодушный, холодный, собранный.
Карбид по-хозяйски поерзал на стуле:
– Теперь занят.
Спутница Шрама, испуганно сжавшаяся после последних слов незнакомцев, и взгляда-то ихнего пока не удостоилась. А напрасно. Ли Чунь – симпатичная вьетнамочка. Как и все вьетнамки – маленькая, чернявенькая, узкоглазая, с подростковой грудью, но, в отличие от большинства соплеменниц, лицом мила, нос и губы тонкие, нога стройные, а попка аппетитная. А уж верткая! Но что «кашемировцам» смотреть на бабу? Маруха и маруха, полно их шастает.
– Извините, Сергей Владимирович, я бы хотел спросить… – Это подоспел мэтр в робком сопровождении вышибалы.
– Вали, халдей! Живо!
Но мэтр ждал распоряжений не хама в кашемировом пальто, а Шрама.
– Нормально, Петрович. Я сам утрясу. – Сергей посмотрел на метрдотеля, задержав взгляд на разбитой губе.
Главный над официантами пожал плечами и с грустной покорностью отвернулся от стола.
– Просто так людей обижать не следует, Карбид. – Шрам продолжил резать антрекот. – Когда-нибудь обязательно аукнется. Сразу видно, что ты зону не нюхал, первейших правил не знаешь. Ну так ведь ты же у нас из спортсменов.
Если «у нас» прозвучало иронически, то «спортсменов» – гнойным плевком.
– Зоной понтуешься, Шрам? Парашей хвастаешься? Туберкулезом еще пофорси.
Шрам знал о вчерашнем сходняке. Вензель позвонил и напел, только из гостиницы высвободился. Упомянул за генеральный облом Карбида. Намекнул, что Карбид с придурью и гонором. И вот Карбид здесь. Логика Карбида простая, спортсменовская: он почуял, что выпал с делового уровня в аут. Теперь его по-тихому, по-быстрому замнут-загасят. Воевать со всеми он не осилит. Или, вернее, сможет, только если овладеет списками. А подход к спискам у Шрама – и вот Карбид здесь.
Волну гнать Карбид предпочитает по-спортсменовски, тупо, на два хода: наехать и напугать, не отдадут – месить, пока не отдадут. В ресторан он заявился, чтобы надавить на Шрама, показать, дескать, достанет, когда захочет, и тут же предложить скорешиться на списках против всех. Не добившись желаемого, олимпийский резерв должен начать взрывать машины, стрелять по окнам, гасить по очереди ближний круг Шрама и каждый раз после наезда звонить: «Не передумал еще?». Спортсмен, одно слово.
– А ты туберкулеза не боишься? – Шрам, прожевав антрекот, запил красным вином. Настоящим грузинским вином, разлитым в городе Хашури. – Ах да! Ты у нас здоровый! Типа, ничем не подорванный. Значит, ты здоровее чахлого, прокуренного и прочифиренного зека. – Шрам вытер губы салфеткой.
– Хватит пурги, Шрам! Базар у нас будет серьезный и конкретный.
– А чего ты по фене пыжишься выдавать, если не мотал. Давай ботай по-спортивному. Может, ты тогда со мной и чифирь будешь пить, кто кого перепьет? Я же, как ты верно напомнил, из сидевших. Ресторан чифирем заканчиваю. Или слабо? Или здоровья не хватит?
Никто не запрягается «на слабо» так легко и просто, как матросы, спортсмены и дети.
Сергей поднял руку, приглашающе махнул рукой. Будто черт из табакерки, у стола вырос официант.
– Нам чайничек чифиря. И чтоб наготове всегда пыхтел новый, пока не дам отбой. Чай индийский, из пачек со слоном. Бульонить из расчета полпачки на кружку. Кружки алюминиевые. Вопросы?
– Со слоном? – переспросил официант для того, чтобы взять паузу и уяснить, всерьез они делают заказ или прикалываются над ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66