Он знает, что не может гарантировать полного оправдания, но он в состоянии обеспечить перевес голосов - для этого может хватить и одного. Это обойдется в двадцать пять тысяч. Понятно, это целая куча денег, но ты и сам понимаешь, что они у меня есть. Я заплачу их, а ты со временем мне вернешь. В общем, мне наплевать. Даже если и не вернешь, я не огорчусь. У меня полно кредитных карточек. Тебе известно, что деньги для меня ничего не значат. На твоем месте я бы ни минуты не колебался.
- Ты сошел с ума, Люсьен!
- Конечно, я сошел с ума. Но и ты недалеко от меня ушел. Этот процесс выжал тебя. Посмотри, что он с тобой происходит: ни нормального сна, ни еды, тебе просто не везет, ты лишился дома. А суеты-то сколько!
- Но у меня сохранились еще какие-то понятия о нравственности.
- А у меня никаких. Ни морали, ни нравственности, ни совести. И тем не менее я побеждал, детка. Я выигрывал свои дела здесь чаще, чем кто-либо другой, и ты это хорошо знаешь.
- Не все продается, Люсьен.
- Я вижу, ты считаешь, что Бакли не продается. Да он станет врать, изворачиваться, давать взятки, воровать - лишь бы оказаться в победителях! Уж его-то не волнует никакая нравственность, никакие правила или мнения. Для него не существует морали. Единственное, что его заботит, - это победа. И тебе представляется блестящая возможность побить его тем же оружием. Я бы так и сделал, Джейк.
- Забудь об этом, Люсьен. Выбрось из головы.
Они просидели еще час, не произнеся больше ни слова. Один за другим в ночи гасли огоньки. Сквозь полуночный мрак от машины доносился храп Несбита. Салли принесла последнюю порцию выпивки и пожелала мужчинам спокойной ночи.
- Впереди самое трудное, - проговорил Люсьен. - Нужно ждать, пока двенадцать обывателей поставят точку.
- Идиотская система, а?
- Идиотская. Но как правило, она срабатывает. В девяноста случаях из ста присяжные оказываются правы.
- Погано у меня на душе. Жду какого-то чуда.
- Джейк, мальчик мой, чудо случится завтра.
- Завтра?
- Да. Рано утром.
- Ты не мог бы выразиться яснее?
- Завтра, к полудню, Джейк, здесь соберется толпа тысяч в десять, черные будут сновать вокруг здания суда, как муравьи.
- Десять тысяч! Но почему?
- Они станут орать: "Свободу Карлу Ли! Свободу Карлу Ли!", - и устроят тут настоящий ад, чтобы нагнать на всех страху, чтобы запугать присяжных. Чтобы снести здесь все к чертям. Слетится так много черных, что белые будут прятаться по щелям. Губернатору придется высылать дополнительные войска.
- Откуда тебе это известно?
- Я сам все это организовал, Джейк.
- Ты?
- Слушай, Джейк, в свои лучшие годы я был знаком с каждым черным проповедником на территории пятнадцати округов. Я ходил в их церкви. Молился с ними, ходил с ними на демонстрации, пел с ними. Они посылали ко мне клиентов, я же давал им деньги. В северной части штата Миссисипи я был единственным белым юристом, выступавшим в защиту их прав. Я вел больше дел по дискриминации черных, чем десяток контор в Вашингтоне. Все они были моими людьми. Так что мне потребовалось сделать только несколько телефонных звонков. Они начнут прибывать с утра, а к середине дня черных в центре Клэнтона будет столько, что ты по улице пройти не сможешь.
- И откуда же они приедут?
- Отовсюду. Ты же знаешь, как черные любят марши и протесты. Такой случай они не упустят. Они его давно ждали.
- Ты сошел с ума, Люсьен. Мой бедный рехнувшийся друг.
- Я выиграю, детка.
В гостиничной комнате под номером 163 Барри Экер и Клайд Сиско закончили последнюю партию в карты и готовы были лечь спать. Выудив из кармана несколько монет, Экер заявил, что хочет сходить за банкой кока-колы. Сиско ответил, что его жажда не мучит.
Барри на цыпочках прокрался мимо спящего в коридоре охранника. Автомат у них на этаже сломался, поэтому Барри тихо открыл дверь и поднялся на второй, где рядом с морозильником стоял другой автомат. Он опустил в щель монеты. В руки ему вывалилась банка и упала на пол. Барри наклонился.
Из темноты коридора выступили двое. Барри сбили с ног, подтащили в угол к морозильнику и начали избивать. Человек повыше поднял Барри за воротник и со всего маху швырнул его об стену. Второй остался у автомата, поглядывая в концы коридора.
- Барри Экер! - прорычал высокий сдавленным голосом.
- Да! Отпустите меня!
Барри попытался высвободиться, но человек, схватив его за горло железной рукой, прижал к стене. В другой руке блеснуло лезвие отточенного охотничьего ножа. Мгновение - и оно оказалось у Барри перед глазами. Он замер.
- Слушай меня, - громким шепотом проговорил мужчина, - слушай внимательно. Мы знаем, что ты женат и живешь в доме 1161 по Форрест-драйв. Мы знаем, что у тебя трое детишек, знаем, где они любят играть и когда ходят в школу. Жена твоя работает в банке.
Напряженное тело Экера обмякло.
- Если этот ниггер выйдет на свободу, ты пожалеешь. Вся твоя семья пожалеет. Может, у нас на это уйдут годы, но ты очень пожалеешь.
Швырнув Барри на пол, мужчина схватил его за волосы.
- Если шепнешь об этом кому-то хоть слово, распрощаешься с одним из своих сыновей. Ясно?
Незнакомцы исчезли. Барри с трудом удалось восстановить дыхание. Он осторожно растирал шею и затылок. Его окружала темнота. Ему никуда не хотелось идти.
Глава 42
Еще до рассвета к десяткам, если не сотням маленьких негритянских церквей, разбросанных по северным районам штата, начали тянуться люди, неся в руках корзинки с провизией, термосы, складные столы и стулья, бутыли с водой, рассаживаясь по школьным и церковным автобусам. Они приветствовали друг друга, взволнованно обмениваясь информацией о ходе суда. В течение нескольких последних недель они только и делали, что читали и говорили о Карле Ли. Теперь настало время помочь действием. Многие из них были уже совсем пожилыми, однако рядом с ними можно было видеть и целые семьи - с детьми и даже игрушками. Когда автобусы были полны, люди начинали занимать места в машинах. Они распевали гимны и молились. Распоряжавшиеся всем святые отцы подавали команду выдвигаться на окутанные предутренней дымкой шоссе. К восходу солнца дороги, которые вели к округу Форд, оказались забитыми потоками машин.
Прилегавшие к центральной площади улицы были не в состоянии вместить все транспортные средства. Автомобили останавливались там, где можно, люди выходили.
Маленький полковник, только что закончив свой завтрак, стоял в центре разбитого на лужайке лагеря и наблюдал за происходящим. Со всех сторон к площади направлялись автобусы и машины, многие не переставая сигналили. Перегораживавшие улицы баррикады пока держались. Полковник рявкал команды, гвардейцы сбрасывали с себя остатки сна. Новое развлечение! В половине восьмого полковник связался с Оззи и сообщил ему о нашествии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164