лицо Бетти и ее загорелое тело, выделявшееся на утоптанном белом песке пляжа.
– Я хочу сказать, мистер Филдинг, что леди незачем было бежать.
– Кто об этом говорит? Я подумал, что ей, может быть, нужна помощь, вот и все. Я вышел, чтобы помочь ей, и в это время зазвонил телефон. Звонила миссис Боствик, очень взволнованная…
– Мистер Филдинг, пойдемте со мной.
В малой библиотеке, как и в кабинете, горели четыре электрические лампочки, и колпаки на них тоже были в форме цветка. Мягкие кресла и напольная пепельница на высокой ножке придавали комнате вполне уютный вид. Вдоль стен стояли застекленные книжные шкафы с дверцами, завешанными рисунками на мелованной бумаге. В них помещалась в основном медицинская литература.
В первый момент, поверх плеча Майкла, Гарт увидел собственное отражение в стекле книжного шкафа. А в следующий различил среди тяжелых темноватых томов красный переплет романа, автор которого пожелал назваться Фантомом.
Так, Майкл, догадываюсь, что мы слышали именно этот телефонный разговор. Сегодня вечером я обедаю с мистером и миссис Боствик. Миссис Боствик говорила из Гайд-парк-Гарденз, так?
– Нет, сэр, из Хэмпстеда.
– Из дома полковника Селби?
– Во всяком случае, я так понял. Она сказала, что ей нужно поговорить с вами, и еще сказала: «Эта женщина сведет меня в могилу».
– Какая женщина?
– Тут я не совсем понял. Это вообще было нелегко. Не успел я сказать «Миссис Боствик» или «Это вы, миссис Боствик?», когда она назвалась, как из приемной появился этот детектив и встал рядом со мной. Он все время спрашивал: «Ну, мой мальчик, чего хочет миссис Боствик?» Я не мог заставить его замолчать или уйти, и слышно было плохо.
– Майкл, а почему инспектор Твигг интересовался Марион Боствик?
– Я не знаю, сэр. Наверное, лучше вам спросить у него?
– Да, я так и сделаю. Но не раньше, чем выясню кое-какие подробности… Подождите-ка!
Гарт ожидал увидеть Твигга стоящим у телефона в холле, но инспектора там не было, хотя из приемной доносилось его посвистывание. Дэвид схватил микрофон и слуховой рожок – две детали, прилагавшиеся к коробке, которая висела отдельно на крюке. При этом нужно было еще прижать металлический штырек на коробке, чтобы на том конце могли услышать то, что вы сказали.
– Скотленд-Ярд! Каллингфорда Эббота!
Здание Нью-Скотленд-Ярда представляло собой массивное строение из белого и красного кирпича с конусообразными башнями по углам и галереей над внутренним двориком, соединявшей основной корпус с южным крылом. С тех пор как столичная полиция перевела сюда свой штаб, здесь всегда толпился народ.
Да, за прошедшие семнадцать лет отношение публики к департаменту уголовной полиции сильно изменилось.
Когда они переехали в новое здание, еще не забылась их неудача с поимкой Джека-потрошителя. Тогда же начались реформы, но их результаты стали ощутимыми лишь после того, как должность комиссара занял бывший глава индийской полиции мистер Эдвард Генри.
Хулители замолчали. В 1905 году в связи с делом убийц из Масуэлл-Хилл впервые в британском суде идентификация по отпечаткам пальцев была признана в качестве доказательства. Авторитет полиции сильно вырос.
Основные заслуги в этом приписывались сэру Эдварду Генри, но и его сослуживец, Каллингфорд Эббот, тоже был причастен к этому успеху. Эббота называли секретарем комиссара, хотя официально такой должности не существовало. В отсутствие шефа он возглавлял департамент.
Эдвард Генри был резок и молчалив; Каллингфорд Эббот – богатый дилетант с моноклем и седеющими усами, по вечерам обычно обедавший в сине-золотой гостиной «Кафе-Руайяль», – тоже бывал жестким, но порой мог проявить милосердие. Он увлекался оккультизмом, но при этом поклонялся техническому прогрессу.
– Понимаете, – говорил он Гарту не далее как пару недель назад, – что хорошая работа полиции – это просто хорошая организация плюс новые идеи. Эти ваши игры… как это называется? Психоанализ?
– Да, но психоанализ – только термин.
– Ага! Мы заставили судей признавать за доказательство отпечатки пальцев. Скоро мы заставим их признать, что пуля, выпущенная из нарезного ствола, может быть идентифицирована столь же однозначно. А когда-нибудь мы начнем использовать и психоанализ тоже.
И теперь Гарт, звоня по телефону Каллингфорду Эбботу в Скотленд-Ярд, очень надеялся встретить там понимание. Но его надежды сразу улетучились.
– Ошибка? – повторил бодрый, благожелательный и циничный голос Эббота. Ну нет. Инспектор Твигг – не самозванец. И боюсь, что нет никакой ошибки также в отношении леди, уехавшей в Фэрфилд.
– Бетти Колдер?
– Как ни смешно.
– Вы что, серьезно полагаете, что я поверю в подобную чепуху? Или хотя бы намекните, с чего это все.
– Дорогой Гарт, – раздраженно сказал Эббот, – верите вы или не верите, здесь я вам ничем помочь не могу. Вот так. Что касается сути дела, то она куда древнее вашего психоанализа. Такова мужская натура.
– О чем вы?
– Когда какой-нибудь сельский житель желает порезвиться – особенно если он женатый человек, – он поездом и пароходом отправляется прямо в Париж. Правильно? Со многими это случается, так?
– Да, и с вами тоже.
– О, несомненно, – голос Эббота потеплел, – но я не замешан в деле о шантаже.
– А кто замешан?
– Вы хотите, чтобы я сказал вам об этом по телефону?
– Да.
– Это ваш лучший друг Боствик. Винсент Боствик.
(Господи боже мой!)
Гарт обернулся. Со своего места у телефонного столика он видел библиотеку, а слегка наклонившись, мог заглянуть и в кабинет. Майкл Филдинг отвел взгляд от книжного шкафа, Твигг теперь стоял в дверях. Оба не двигались, правда, Твигг все еще насвистывал сквозь зубы. Хотя как они могли услышать то, что прозвучало по проводу?
– Гарт! Вы здесь?
– Здесь.
– Позвольте прочитать вам небольшой отрывок из отчета, – продолжал Эббот. – Девичья фамилия (хороший термин, правда?) Элизабет Стакли. До того как выйти замуж за Колдера (ему было семьдесят три, и он по старческому слабоумию слепо ее обожал), она в течение трех сезонов танце вала в «Мулен Руж». Там всегда любили английских красоток. А если еще увидеть ее без одежек?!
– Я пока не имел такого удовольствия, – вежливо ответил Гарт.
– Рекомендую, – также любезно посоветовал Эббот, – посмотреть на нее в купальном костюме. Только учтите, это зрелище вас потрясет. Вы хотя бы видели ее ноги? Это ноги танцовщицы. Теперь дальше.
За то время, пока она танцевала в «Мулен Руж», три человека, имевшие с ней дело, после возвращения в Англию попали в очень неприятную ситуацию. Я не могу открыть их имен, но не в именах суть. Один из них – биржевой маклер, другой – член парламента из консервативного округа, а еще один – глава частной банковской фирмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Я хочу сказать, мистер Филдинг, что леди незачем было бежать.
– Кто об этом говорит? Я подумал, что ей, может быть, нужна помощь, вот и все. Я вышел, чтобы помочь ей, и в это время зазвонил телефон. Звонила миссис Боствик, очень взволнованная…
– Мистер Филдинг, пойдемте со мной.
В малой библиотеке, как и в кабинете, горели четыре электрические лампочки, и колпаки на них тоже были в форме цветка. Мягкие кресла и напольная пепельница на высокой ножке придавали комнате вполне уютный вид. Вдоль стен стояли застекленные книжные шкафы с дверцами, завешанными рисунками на мелованной бумаге. В них помещалась в основном медицинская литература.
В первый момент, поверх плеча Майкла, Гарт увидел собственное отражение в стекле книжного шкафа. А в следующий различил среди тяжелых темноватых томов красный переплет романа, автор которого пожелал назваться Фантомом.
Так, Майкл, догадываюсь, что мы слышали именно этот телефонный разговор. Сегодня вечером я обедаю с мистером и миссис Боствик. Миссис Боствик говорила из Гайд-парк-Гарденз, так?
– Нет, сэр, из Хэмпстеда.
– Из дома полковника Селби?
– Во всяком случае, я так понял. Она сказала, что ей нужно поговорить с вами, и еще сказала: «Эта женщина сведет меня в могилу».
– Какая женщина?
– Тут я не совсем понял. Это вообще было нелегко. Не успел я сказать «Миссис Боствик» или «Это вы, миссис Боствик?», когда она назвалась, как из приемной появился этот детектив и встал рядом со мной. Он все время спрашивал: «Ну, мой мальчик, чего хочет миссис Боствик?» Я не мог заставить его замолчать или уйти, и слышно было плохо.
– Майкл, а почему инспектор Твигг интересовался Марион Боствик?
– Я не знаю, сэр. Наверное, лучше вам спросить у него?
– Да, я так и сделаю. Но не раньше, чем выясню кое-какие подробности… Подождите-ка!
Гарт ожидал увидеть Твигга стоящим у телефона в холле, но инспектора там не было, хотя из приемной доносилось его посвистывание. Дэвид схватил микрофон и слуховой рожок – две детали, прилагавшиеся к коробке, которая висела отдельно на крюке. При этом нужно было еще прижать металлический штырек на коробке, чтобы на том конце могли услышать то, что вы сказали.
– Скотленд-Ярд! Каллингфорда Эббота!
Здание Нью-Скотленд-Ярда представляло собой массивное строение из белого и красного кирпича с конусообразными башнями по углам и галереей над внутренним двориком, соединявшей основной корпус с южным крылом. С тех пор как столичная полиция перевела сюда свой штаб, здесь всегда толпился народ.
Да, за прошедшие семнадцать лет отношение публики к департаменту уголовной полиции сильно изменилось.
Когда они переехали в новое здание, еще не забылась их неудача с поимкой Джека-потрошителя. Тогда же начались реформы, но их результаты стали ощутимыми лишь после того, как должность комиссара занял бывший глава индийской полиции мистер Эдвард Генри.
Хулители замолчали. В 1905 году в связи с делом убийц из Масуэлл-Хилл впервые в британском суде идентификация по отпечаткам пальцев была признана в качестве доказательства. Авторитет полиции сильно вырос.
Основные заслуги в этом приписывались сэру Эдварду Генри, но и его сослуживец, Каллингфорд Эббот, тоже был причастен к этому успеху. Эббота называли секретарем комиссара, хотя официально такой должности не существовало. В отсутствие шефа он возглавлял департамент.
Эдвард Генри был резок и молчалив; Каллингфорд Эббот – богатый дилетант с моноклем и седеющими усами, по вечерам обычно обедавший в сине-золотой гостиной «Кафе-Руайяль», – тоже бывал жестким, но порой мог проявить милосердие. Он увлекался оккультизмом, но при этом поклонялся техническому прогрессу.
– Понимаете, – говорил он Гарту не далее как пару недель назад, – что хорошая работа полиции – это просто хорошая организация плюс новые идеи. Эти ваши игры… как это называется? Психоанализ?
– Да, но психоанализ – только термин.
– Ага! Мы заставили судей признавать за доказательство отпечатки пальцев. Скоро мы заставим их признать, что пуля, выпущенная из нарезного ствола, может быть идентифицирована столь же однозначно. А когда-нибудь мы начнем использовать и психоанализ тоже.
И теперь Гарт, звоня по телефону Каллингфорду Эбботу в Скотленд-Ярд, очень надеялся встретить там понимание. Но его надежды сразу улетучились.
– Ошибка? – повторил бодрый, благожелательный и циничный голос Эббота. Ну нет. Инспектор Твигг – не самозванец. И боюсь, что нет никакой ошибки также в отношении леди, уехавшей в Фэрфилд.
– Бетти Колдер?
– Как ни смешно.
– Вы что, серьезно полагаете, что я поверю в подобную чепуху? Или хотя бы намекните, с чего это все.
– Дорогой Гарт, – раздраженно сказал Эббот, – верите вы или не верите, здесь я вам ничем помочь не могу. Вот так. Что касается сути дела, то она куда древнее вашего психоанализа. Такова мужская натура.
– О чем вы?
– Когда какой-нибудь сельский житель желает порезвиться – особенно если он женатый человек, – он поездом и пароходом отправляется прямо в Париж. Правильно? Со многими это случается, так?
– Да, и с вами тоже.
– О, несомненно, – голос Эббота потеплел, – но я не замешан в деле о шантаже.
– А кто замешан?
– Вы хотите, чтобы я сказал вам об этом по телефону?
– Да.
– Это ваш лучший друг Боствик. Винсент Боствик.
(Господи боже мой!)
Гарт обернулся. Со своего места у телефонного столика он видел библиотеку, а слегка наклонившись, мог заглянуть и в кабинет. Майкл Филдинг отвел взгляд от книжного шкафа, Твигг теперь стоял в дверях. Оба не двигались, правда, Твигг все еще насвистывал сквозь зубы. Хотя как они могли услышать то, что прозвучало по проводу?
– Гарт! Вы здесь?
– Здесь.
– Позвольте прочитать вам небольшой отрывок из отчета, – продолжал Эббот. – Девичья фамилия (хороший термин, правда?) Элизабет Стакли. До того как выйти замуж за Колдера (ему было семьдесят три, и он по старческому слабоумию слепо ее обожал), она в течение трех сезонов танце вала в «Мулен Руж». Там всегда любили английских красоток. А если еще увидеть ее без одежек?!
– Я пока не имел такого удовольствия, – вежливо ответил Гарт.
– Рекомендую, – также любезно посоветовал Эббот, – посмотреть на нее в купальном костюме. Только учтите, это зрелище вас потрясет. Вы хотя бы видели ее ноги? Это ноги танцовщицы. Теперь дальше.
За то время, пока она танцевала в «Мулен Руж», три человека, имевшие с ней дело, после возвращения в Англию попали в очень неприятную ситуацию. Я не могу открыть их имен, но не в именах суть. Один из них – биржевой маклер, другой – член парламента из консервативного округа, а еще один – глава частной банковской фирмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54