– У меня нет ни малейшего представления…
– Сядьте там, обе. Мы попали в неловкую ситуацию, и у нас не слишком много времени. – Гарт подождал. – Так-то лучше. Бетти, когда сегодня вечером инспектор Твигг явился на Харли-стрит и сказал, что хотел бы поговорить со мной по поводу кое-кого, кто ведет двойную жизнь, ты ударилась в панику и убежала. Это понятно, и никто тебя не упрекает. Но что заставило тебя отправиться сначала в хэмпстедскую полицию, а потом сюда? Откуда ты узнала о Марион и Винсе? Я ведь даже не упоминал о них.
– Это все – случайности. Я лучше расскажу вам о Глинис.
– Твоей сестре?
– Да.
Марион, наверное, было легче: она была от природы любопытной и, казалось, не испытывала явной неприязни к Бетти.
Но Бетти вдруг оставила вся ее отчаянная решимость. Она задумалась над тем, что наговорила этим незнакомым людям. Потом встала, резко махнула рукой в перчатке, отбежала к стене и повернулась лицом к остальным. Темно-синий костюм из саржи и белая блузка подчеркивали ее женственность.
– Я… – начала она.
– У тебя есть две сестры, – подсказал Гарт. – Ты родилась в Хокстоне, а поскольку жилось семье нелегко, вы, все трое, учились на танцовщиц.
– Да, у Глинис единственной это получилось. Она на год старше меня. Она даже не очень на меня похожа, если бы с тех пор, как я вышла замуж за Гораса Колдера, не стала нарочно одеваться так же, как я. Такое у нее чувство юмора, если это можно так назвать. И это приносит одни неприятности. Глинис всегда говорила, что я…
– Что?
– Ханжа! – выкрикнула Бетти. – Я всегда ненавидела нашу жизнь. Я ненавидела ее. И не отрицаю. Семь лет назад Глинис получила свой первый ангажемент в «Мулен Руж». Через год она написала мне в Англию, что получает бешеные деньги (разумеется, мне она ничего не прислала) и что найдет мне занятие в Париже, если я к ней приеду.
«Занятие» заключалось в том, что я должна была выступать в роли ее компаньонки и подменять ее, когда она куда-то не могла приехать сама. Естественно, я все знала о ее мужчинах. Это не очень приятная история, но, клянусь, я понятия не имела, что дело кончилось шантажом или попыткой шантажа.
Осенью 1902-го Глинис ненадолго вернулась в Англию. Банкир по фамилии Далримпль пустил себе пулю в лоб, Глинис струсила и, когда полиция ее допрашивала, назвалась именем Элизабет Стакли. Вы можете мне не верить, но я ничего не знала об этом до тех пор, пока не оказалось слишком, слишком поздно.
Глинис умела привязывать к себе людей, когда хотела. Но в следующем году ее отношение ко мне изменилось. Сэр Горас Колдер, губернатор Ямайки (служащие называли его главнокомандующим), увидел меня в Париже и предложил мне выйти за него замуж. Я сначала не поверила, что он говорит серьезно, но он не шутил. Ну, я приняла предложение. Ему было почти семьдесят три, но я согласилась. Я говорила вам, что это не слишком приятная история. Глинис все смеялась и смеялась, но она уже почти лишилась рассудка.
Бетти говорила без истерики, не слишком громко, с тем странным равнодушием, какое иногда напускала на себя.
– Я согласилась, – сказала она. – А вы не согласились бы, миссис Боствик?
Марион рассмеялась. Этот звонкий смех всегда действовал Гарту на нервы.
– Ну, миссис… или нет, леди Колдер, не так ли? – ответила Марион, прежде чем он вмешался. – Я и впрямь не знаю. Я могла бы это сделать, хотя едва ли. Все-таки он был старик. А я предпочитаю мужчин моложе. Много, много моложе.
Винс Боствик вынул сигарету из серебряного портсигара, разломил ее надвое и выронил на пол.
– Осторожно! – сказал Гарт. – Бетти, время истекает. Ты закончила?
– Я думаю, самоубийство немного напугало Глинис, и, пока я была на Ямайке, она уехала в Трувиль…
– В Трувиль?
– В Нормандию.
– Я знаю, где это, Бетти. Дальше.
– Глинис жила там до прошлого года. Мой… мой муж умер. Хозяева в «Мулен Руж» поменялись, люди тоже, почти все. Она вернулась – сказала, что ее фамилия теперь Колдер и что она снова хочет работать. Французы любят титулы, но это не помогло бы, если бы она и в самом деле не была хорошей танцовщицей (ты понимаешь, Дэвид?). Я была прошлым летом в Париже, но ничего не знала до тех пор…
– До каких пор?
– Пока две недели назад Глинис вдруг не приехала ко мне в коттедж и не рассказала мне все. – Бетти повернулась к Гарту: – Ее уволили с работы за пьянство. Она требовала денег, я ей дала. Мне надо было помириться с ней. Я могла бы доказать, что никогда не была шантажисткой или… или чем-то другим, хотя Глинис смеялась и говорила, что я ничего не докажу. Но что толку? Я ведь была танцовщицей. Две недели назад я думала, что скорее умру, чем позволю тебе узнать об этом. Вот теперь все.
– Нет, Бетти, это не все. Здесь Марион и Винс, откуда ты узнала об их существовании?
– Меня интересовало все, что связано с тобой. Они – самые близкие твои друзья. Так сказал Хэл Омистон.
– Опять мой племянник. Он сказал тебе?
– Да. Он сказал, что был довольно хорошо знаком с миссис Боствик.
Четыре лампы люстры светили так же ярко, как и в кабинете Гарта. Бетти стояла у стены. Марион сидела выпрямившись на кожаном диване.
– Поскольку он племянник Дэвида, – заявила Марион, – едва ли стоит удивляться тому, что и Винс, и я знакомы с ним.
– Едва ли, – согласился Гарт, не глядя на нее. – Когда ты уехала с Харли-стрит на такси, куда ты направилась в первую очередь?
– В дом номер 386, Гайд-парк-Гарденз. Хэл назвал мне этот адрес.
– Зачем ты пошла к Боствикам?
– Доктор Гарт, пожалуйста, не надо! У меня… у меня были причины.
– Это и есть то, что я пытаюсь выяснить. Бетти, милашка Глинис шантажировала тебя. А кого-нибудь еще?
– Я… не… не знаю.
– Марион, – продолжал Гарт с умоляющим видом, – вы все еще утверждаете, что до сегодняшнего вечера в глаза не видели Глинис Стакли, иногда называвшую себя Элизабет Стакли?
– Утверждаю.
– А ты встречал ее, Винс?
– Нет, старина, – невозмутимо ответил Винс. – Почему ты спрашиваешь?
– Только потому, что инспектор из Скотленд-Ярда думает иначе.
– Ты шутишь, старик?
– Не шучу. Я хотел бы убедить и тебя, и Марион, что дело слишком серьезно, серьезнее быть не может. – У Гарта разболелась голова. Черные обои с пятнами, как кляксами, тусклого золота, казалось, кружились вокруг него. Кружилось и милое, сосредоточенное, озабоченное лицо Бетти. – Так или иначе, Бетти, – добавил он, взяв себя в руки, – но твое нежелание объяснить, зачем ты отправилась на Гайд-парк-Гарденз…
– Одна из причин… – начала Бетти. – Я подумала, что ты можешь отправиться туда с Харли-стрит. Ты сказал мне, что будешь обедать «с друзьями». Я только-только завела машину и тут услышала, как мистер Филдинг кричит по телефону. Он разговаривал с миссис Боствик и казался очень расстроенным. Я не знала, что миссис Боствик не дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54