Хочу заметить только, что здесь мы не слишком виноваты. После самоубийства Далримпля Глинис Стакли назвала имя своей сестры; она использовала ее имя и титул, когда вернулась в «Мулен Руж».
Однако! Мы кое-что выяснили с тех пор, как леди Колдер рассказала эту историю хэмпстедской полиции. У нас уже есть отпечатки пальцев шантажистки, полученные (давайте признаем, неофициально) после смерти Далримпля. Поскольку тогда отпечатки пальцев не принимались в качестве доказательства, то судебное дело не было возбуждено. Они совпадают с отпечатками пальцев женщины, которая умерла там, в павильоне.
– Слава богу!
– Аминь. Но неужели вы не видите, дорогой мой Гарт, – Эббот говорил убедительно, как разумный человек, изредка поднимая отворот сюртука, чтобы понюхать вдетую в петлицу гардению, – что не все сходится.
– Не сходится?
– В нашей версии, что леди Колдер задушила свою сестру, которая сводила ее с ума. Инспектор Роджерс прошлым вечером в Хэмпстеде слышал ее угрозы в адрес Глинис, что если Глинис выкинет еще хоть один фокус, то, видит бог, она, леди Колдер, убьет ее, и будь что будет. Вы присутствовали при этом?
– Да.
– И какого же рода фокус, по собственному выражению леди Колдер, ее сестра выкинула сегодня? – Эббот подождал. – Послушайте, мой мальчик, я стараюсь дать вам все возможные преимущества. Пока я взял допрос на себя. И не хочу передавать вас Твиггу, пока это не станет абсолютно необходимым.
Тогда пошлите за Твиггом. Жаль лишать его такого удовольствия.
С лица Эббота исчезло выражение несколько циничной благосклонности. Он расправил плечи, копируя характерный жест сэра Эдварда Генри.
– О, Твигг свое получит. Некоторые специалисты считают, что неразумно слишком торопиться с допросом свидетеля. Пусть он сначала слегка попотеет. Вы меня понимаете?
– Да. И все-таки я говорил правду.
– Проклятье, неужели вы не можете мне немного помочь?
– Чем?
– Ну, вы же чувствуете, что вас загнали в угол. Сегодня рано утром перед отъездом сюда я разговаривал с миссис Боствик на Гайд-парк-Гарденз.
– Хорошо повеселились?
– Да, повеселился. – Эббот опять погладил усы. – Она – очаровательная молодая леди. В моей практике такие встречались нечасто. Вчера вечером вы устроили бедной женщине едва ли не инквизиторский допрос. Я обязан провести вас через еще худший… и Твигг это сделает. Но в отличие от него я думаю, что вы не лжете. И меня удивляет, почему вы не хотите помочь мне?
– Я стараюсь вам помочь!
– Очень хорошо. В этом ваш шанс. Миссис Боствик выдала вам очень стройную версию, подтвержденную доказательствами. Женщина почти задушила миссис Монтегю, а потом скрылась через отпертую дверь подвала. Все сходится, да?
– Полагаю, так.
– А еще, как сказала мне миссис Боствик, вы не поверили ни одному ее слову и почти до смерти напугали бедную девочку. Почему?
– Эббот, профессиональная этноса не позволяет мне вам помочь!
– Ох нет. Вы не должны говорить Твиггу, что вы – врач миссис Боствик. Она это отрицает. Она, фактически, отступается от вас и говорит, что больше не хочет иметь с вами дело.
– Понятно.
– И это правда так. – Монокль блеснул, словно глаз дракона. – Не говорите также, что полиция подозревает леди Колдер в нападении на миссис Монтегю. Мы ее не подозреваем. Мы практически уверены, что на нее напала Глинис Стакли. У вас нет причин защищать Глинис Стакли. Так почему же вы не поверили в историю миссис Боствик?
– Эббот, вы не задавали вопросов мистеру Винсенту Боствику?
– Мы еще не разобрались, почему вы не верите рассказу Марион Боствик?
Гарт смотрел в пол.
Все так же держа руки на коленях, он начал вставать, но передумал. Потом поднял взгляд на желтый шелковый абажур и открытые книжные полки вдоль стен. За его спиной, за шелковой шторой и открытыми окнами длинные волны прибоя бежали вдоль кромки пляжа. Если дальше случайная волна ударяла по сваям павильона, на темной воде дрожало светлое отражение.
Непроницаемый Эббот продолжал пристально наблюдать за Гартом.
– Послушайте, я буду с вами предельно откровенен, – резко сказал Эббот. Вы – умный парень, Гарт. Я недооценивал вас. И я не прошу вас, во всяком случае сейчас, хотя бы в мелочах изменить ваши показания по поводу того, что произошло в павильоне…
– Эббот, я повторяю еще раз!..
– Я сказал, что не прошу, – оборвал его Эббот, – если вы будете столь же откровенны со мной во всех других вопросах. Согласны?
Эббот прошествовал на середину комнаты. Каминная полка позади него была заставлена фотографиями счастливой, необычно раскованной Бетти Колдер. На одном из снимков была запечатлена совсем молоденькая Бетти рядом с какой-то женщиной, которая, по мнению Гарта, могла быть Глинис. Все эти вещи создавали эффект присутствия Бетти, в то время как сама она, испуганная и полубольная, ждала в верхней комнате.
– Согласны?
– Согласен. Если меня обвиняют, что я запугивал Марион Боствик…
– А вы запугивали?
– Не знаю. Когда я думаю о Бетти там, – Гарт указал на каминную полку (Эббот тоже оглянулся посмотреть), и вдруг словно холодная рука схватила его за горло, – мне становится интересно, как часто мы причиняем вред пациентам, вместо того чтобы помочь им. Самая отвратительная вещь в этом мире невозмутимое всезнайство, когда человек с сомнением качает головой и предупреждает о грядущих «определенных» последствиях того, кто не делает так, как ему говорят. Вот почему я не имею успеха у инспектора Твигга. Он слишком напоминает мне моего племянника. И вы, Эббот, тоже напоминаете мне кое-кого.
– С какой стати вы об этом заговорили? Мои личные качества…
– Я не столько говорю о ваших личных качествах, сколько о том, что Твигг, в конечном счете, похож на Хэла Омистона. А если переходить на личности, то я сказал бы, что вы скорее похожи на мистера Фрэнка Харриса.
Сам не желая того, он больно задел Эббота.
– Фрэнка Харриса? Этого пройдоху, который только и может, что разглагольствовать в кафе да хвастаться своим успехом у женщин?
– Простите меня. Я только пытался…
– Хватит. Не пытайтесь. Мне нужна информация. Немедленно! Когда я попросил к телефону миссис Монтегю, мне сказали, что ее нет в Хэмпстеде.
– Они отправили ее в частную лечебницу?
– Нет, мой милый. Я так не думаю. Я полагаю, что в эту самую минуту миссис Бланш Монтегю находится в Фэрфилде.
– В Фэрфилде? Это невозможно!
– Почему?
– С чисто медицинской точки зрения.
– В чем дело?
– Эббот, я не осматривал леди. Но там был кровоподтек и, возможно, еще худшие повреждения. В таких случаях всегда есть риск отека гортани.
– Что это значит в переводе на нормальный язык?
– Если пациентка придет в возбуждение и повысит голос или выпьет горячее вместо холодного, голосовые связки могут распухнуть так, что спасет ее только операция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Однако! Мы кое-что выяснили с тех пор, как леди Колдер рассказала эту историю хэмпстедской полиции. У нас уже есть отпечатки пальцев шантажистки, полученные (давайте признаем, неофициально) после смерти Далримпля. Поскольку тогда отпечатки пальцев не принимались в качестве доказательства, то судебное дело не было возбуждено. Они совпадают с отпечатками пальцев женщины, которая умерла там, в павильоне.
– Слава богу!
– Аминь. Но неужели вы не видите, дорогой мой Гарт, – Эббот говорил убедительно, как разумный человек, изредка поднимая отворот сюртука, чтобы понюхать вдетую в петлицу гардению, – что не все сходится.
– Не сходится?
– В нашей версии, что леди Колдер задушила свою сестру, которая сводила ее с ума. Инспектор Роджерс прошлым вечером в Хэмпстеде слышал ее угрозы в адрес Глинис, что если Глинис выкинет еще хоть один фокус, то, видит бог, она, леди Колдер, убьет ее, и будь что будет. Вы присутствовали при этом?
– Да.
– И какого же рода фокус, по собственному выражению леди Колдер, ее сестра выкинула сегодня? – Эббот подождал. – Послушайте, мой мальчик, я стараюсь дать вам все возможные преимущества. Пока я взял допрос на себя. И не хочу передавать вас Твиггу, пока это не станет абсолютно необходимым.
Тогда пошлите за Твиггом. Жаль лишать его такого удовольствия.
С лица Эббота исчезло выражение несколько циничной благосклонности. Он расправил плечи, копируя характерный жест сэра Эдварда Генри.
– О, Твигг свое получит. Некоторые специалисты считают, что неразумно слишком торопиться с допросом свидетеля. Пусть он сначала слегка попотеет. Вы меня понимаете?
– Да. И все-таки я говорил правду.
– Проклятье, неужели вы не можете мне немного помочь?
– Чем?
– Ну, вы же чувствуете, что вас загнали в угол. Сегодня рано утром перед отъездом сюда я разговаривал с миссис Боствик на Гайд-парк-Гарденз.
– Хорошо повеселились?
– Да, повеселился. – Эббот опять погладил усы. – Она – очаровательная молодая леди. В моей практике такие встречались нечасто. Вчера вечером вы устроили бедной женщине едва ли не инквизиторский допрос. Я обязан провести вас через еще худший… и Твигг это сделает. Но в отличие от него я думаю, что вы не лжете. И меня удивляет, почему вы не хотите помочь мне?
– Я стараюсь вам помочь!
– Очень хорошо. В этом ваш шанс. Миссис Боствик выдала вам очень стройную версию, подтвержденную доказательствами. Женщина почти задушила миссис Монтегю, а потом скрылась через отпертую дверь подвала. Все сходится, да?
– Полагаю, так.
– А еще, как сказала мне миссис Боствик, вы не поверили ни одному ее слову и почти до смерти напугали бедную девочку. Почему?
– Эббот, профессиональная этноса не позволяет мне вам помочь!
– Ох нет. Вы не должны говорить Твиггу, что вы – врач миссис Боствик. Она это отрицает. Она, фактически, отступается от вас и говорит, что больше не хочет иметь с вами дело.
– Понятно.
– И это правда так. – Монокль блеснул, словно глаз дракона. – Не говорите также, что полиция подозревает леди Колдер в нападении на миссис Монтегю. Мы ее не подозреваем. Мы практически уверены, что на нее напала Глинис Стакли. У вас нет причин защищать Глинис Стакли. Так почему же вы не поверили в историю миссис Боствик?
– Эббот, вы не задавали вопросов мистеру Винсенту Боствику?
– Мы еще не разобрались, почему вы не верите рассказу Марион Боствик?
Гарт смотрел в пол.
Все так же держа руки на коленях, он начал вставать, но передумал. Потом поднял взгляд на желтый шелковый абажур и открытые книжные полки вдоль стен. За его спиной, за шелковой шторой и открытыми окнами длинные волны прибоя бежали вдоль кромки пляжа. Если дальше случайная волна ударяла по сваям павильона, на темной воде дрожало светлое отражение.
Непроницаемый Эббот продолжал пристально наблюдать за Гартом.
– Послушайте, я буду с вами предельно откровенен, – резко сказал Эббот. Вы – умный парень, Гарт. Я недооценивал вас. И я не прошу вас, во всяком случае сейчас, хотя бы в мелочах изменить ваши показания по поводу того, что произошло в павильоне…
– Эббот, я повторяю еще раз!..
– Я сказал, что не прошу, – оборвал его Эббот, – если вы будете столь же откровенны со мной во всех других вопросах. Согласны?
Эббот прошествовал на середину комнаты. Каминная полка позади него была заставлена фотографиями счастливой, необычно раскованной Бетти Колдер. На одном из снимков была запечатлена совсем молоденькая Бетти рядом с какой-то женщиной, которая, по мнению Гарта, могла быть Глинис. Все эти вещи создавали эффект присутствия Бетти, в то время как сама она, испуганная и полубольная, ждала в верхней комнате.
– Согласны?
– Согласен. Если меня обвиняют, что я запугивал Марион Боствик…
– А вы запугивали?
– Не знаю. Когда я думаю о Бетти там, – Гарт указал на каминную полку (Эббот тоже оглянулся посмотреть), и вдруг словно холодная рука схватила его за горло, – мне становится интересно, как часто мы причиняем вред пациентам, вместо того чтобы помочь им. Самая отвратительная вещь в этом мире невозмутимое всезнайство, когда человек с сомнением качает головой и предупреждает о грядущих «определенных» последствиях того, кто не делает так, как ему говорят. Вот почему я не имею успеха у инспектора Твигга. Он слишком напоминает мне моего племянника. И вы, Эббот, тоже напоминаете мне кое-кого.
– С какой стати вы об этом заговорили? Мои личные качества…
– Я не столько говорю о ваших личных качествах, сколько о том, что Твигг, в конечном счете, похож на Хэла Омистона. А если переходить на личности, то я сказал бы, что вы скорее похожи на мистера Фрэнка Харриса.
Сам не желая того, он больно задел Эббота.
– Фрэнка Харриса? Этого пройдоху, который только и может, что разглагольствовать в кафе да хвастаться своим успехом у женщин?
– Простите меня. Я только пытался…
– Хватит. Не пытайтесь. Мне нужна информация. Немедленно! Когда я попросил к телефону миссис Монтегю, мне сказали, что ее нет в Хэмпстеде.
– Они отправили ее в частную лечебницу?
– Нет, мой милый. Я так не думаю. Я полагаю, что в эту самую минуту миссис Бланш Монтегю находится в Фэрфилде.
– В Фэрфилде? Это невозможно!
– Почему?
– С чисто медицинской точки зрения.
– В чем дело?
– Эббот, я не осматривал леди. Но там был кровоподтек и, возможно, еще худшие повреждения. В таких случаях всегда есть риск отека гортани.
– Что это значит в переводе на нормальный язык?
– Если пациентка придет в возбуждение и повысит голос или выпьет горячее вместо холодного, голосовые связки могут распухнуть так, что спасет ее только операция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54