Доктор стоял на дорожке перед дверью. Миновав его, Марк вошел в миниатюрный холл с низким потолком, отделанный деревянными панелями; справа была белая очень стильная дверь.
Она была заперта. Марк подергал ручку и, встав на колени, приник к замочной скважине. В ней торчал ключ: дверь была заперта изнутри. Тоби, отодвинув его, тоже посмотрел в замочную скважину и поднялся.
Они с Марком уставились друг на друга, потом неторопливо обошли маленькую прихожую. Кроме изящного столика, на котором стояла маленькая лампа с янтарным абажуром, тут не было больше никаких украшений, если не считать жутковатой картины на стене: большой черно-белый рисунок Гойи из цикла о шабаше ведьм. Мимо окон плыла дырявая пелена тумана.
— Бренда… — произнес Марк.
— Бренда! — удивленно воскликнул Тоби. — Ты же не думаешь, что она здесь?
— Нет, конечно же нет. — Марк снова взял себя в руки.
Тоби повернулся и с силой нанес удар по закрытой двери.
— Могу ли я предположить, — повысив голос, сказал доктор Кент, — что наше присутствие в данный момент не представляет больше секрета?
— Послушайте, сэр. Какой вывод вы можете сделать из слов: «Вы опоздали, она это сделала»? Что вы о них думаете?
— Не могу сказать. Пока не могу. Тем не менее уверены ли вы, что мы можем проникнуть внутрь, взломав дверь?
— Кто тут собирается взламывать? Есть и другой путь, — пожал плечами Тоби, — которым мы пользовались еще детьми. Нужна газета. Любая! Нет, подождите, надо кое-что еще. Доктор Кент! Могу ли я воспользоваться вашей «Сетеди ревью», что торчит из правого кармана пиджака?
— Этой? — Доктор Кент вытащил сложенную газету и рассеянно проглядел ее. — С какой целью?
— Чтобы открыть дверь. Давайте я вам покажу.
Темно-карие глаза доктора Кента, прикрытые дряблыми веками, хотя лицо его не было тронуто морщинами, внезапно вспыхнули юношеским блеском и азартом, который резко контрастировал с сединой в волосах. В свое время он был неплохим игроком в теннис, да и сейчас уверенно держался на корте — трубку свернутой газеты он держал как теннисную ракетку.
— Когда я говорил о взломе дверей, Тоби, то, конечно, в ироническом смысле. На самом деле вы же не имели в виду настоящий взлом? Вы просто не могли иметь этого в виду.
— Зато я мог, — тихо сказал Марк Рутвен. — Послушайте, — продолжил он. — Я не хотел вам этого говорить. Десять против одного, что вы правы. Скорее всего, мисс Лесстрейндж взяла снотворное; с ней ровно ничего не случилось, и своими действиями мы всего лишь поставим себя в дурацкое положение. С другой стороны, есть слабое предположение, что тут находится моя жена (успокойся, Тоби!) и что она в беде или… или хуже того. В такой ситуации я даже не хочу думать о возможных неприятностях.
— Понимаю. — У доктора Кента снова дрогнули морщинистые веки. Он протянул Тоби журнал.
— Марк, — убежденно сказал тот, — ты ошибаешься. Тут не может быть и речи об убийстве, так же как им и не пахло в той истории в спортзале. Это…
— Не важно, что тут такое. Действуй.
Тоби встал на колени перед дверью. Он развернул на полу газету и осторожно просунул ее сквозь узкую щель под дверью.
— Марк, у тебя есть ручка или карандаш? Понимаешь, для чего они нужны?
Марк кивнул, нагибаясь. Пустив в ход тупой конец карандаша, он поковырял им в замочной скважине, стараясь вытолкнуть ключ. Его попытка увенчалась успехом: ключ, звякнув, упал на газету по другую сторону двери. Осторожно подтянув к себе бумагу, Тоби подцепил ключ за головку и протащил его в узкую щель под дверью.
— Отлично! — воскликнул Тоби, выпрямляясь. С трудом переводя дыхание, он ударил кулаком по ладони другой руки. — Отлично! Теперь вперед, Марк! Открывай!
Марк взял ключ, протянутый ему Тоби. Он вставил его в замочную скважину, тугой замок со щелчком поддался; Марк замер, держась за дверную ручку.
— Открывай! — повторил Тоби. — Поверь, тебе не о чем беспокоиться! Если там что-то и случилось, то уж точно не убийство. Разве что самоубийство.
Когда Марк повернул ручку и толкнул дверь, ему показалось, что весь мир встал вверх тормашками. У него все поплыло перед глазами.
— Самоубийство?
— Да! Смотри!
Спальня купалась в мягком янтарном свете. Пушистый шерстяной ковер охристого цвета покрывал почти весь пол. Два окна, одно из которых выходило на дорогу, а другое — в палисадник, были затянуты толстыми кретоновыми портьерами мягкого кремового, почти янтарного цвета. Такое же кремовое покрывало на широкой низкой кровати у стены слева от них лежало нетронутым; рядом с ложем размещались небольшие книжные полки светлого дерева. Дверь у изголовья кровати вела в ванную. В ближнем углу той же стены, рядом с лампой с изящным янтарным абажуром, стояло мягкое удобное кресло с ярко-зеленой обивкой, а на маленьком столике обложкой вверх лежала книга в черновато-пурпурном переплете.
Но все эти подробности отступили на второй план, когда они увидели то, что поджидало их у противоположной стены!
Там сидела Роз Лестрейндж, которая нанесла себе удар ножом в сердце. Они видели ее запрокинутую голову.
У той же стены стоял низкий туалетный столик с трехстворчатым зеркалом, в котором отражалась вся комната. Роз осталась сидеть спиной к дверям на пуфике с низкой деревянной спинкой, засунув ноги до самых бедер под нижний ящик туалетного столика. Тело ее было выгнуто назад, волна темных волос свесилась до пола, а запрокинутая голова обращена была к дверям.
Ее тело плотно облегала легкая светлая пелерина в красных цветах; узел пояска из той же материи был затянут на левом бедре. Пальцами правой руки она плотно сжимала рукоятку ножа или кинжала, серебро которой четко выделялось на фоне красного пятна, пропитавшего белую материю. Удар был смертельным, и конец должен был наступить мгновенно, если не считать предсмертных судорог, едва не опрокинувших зеркало.
Больше тут никого не было. В спертом воздухе спальни все еще висели запахи соли для ванны, косметики и сигаретного дыма. Три человека, безмолвно застывшие на пороге, видели свои отражения в створках зеркала.
Но они не могли оторвать глаз от фигуры, застывшей в мучительной агонии, — с ножом, пробившим сердце, с откинутыми назад темными волосами и с широко открытыми глазами.
Часть вторая
Умная женщина
Но тут есть и другой ммент, куда более важный, и он носит поистине сенсационный характер.
Артур Махен. Иероглифика
Глава 6
— Подождите! Стойте! Не входите туда!
Все трое обладали определенным жизненным опытом. Но несколько секунд, а то и минут они потрясенно мялись на пороге, не зная, что делать.
Открывшаяся перед ними во всей полноте картина страшного конца заставила их оцепенеть: она казалась нереальной. Первым пришел в себя Марк Рутвен и, встрепенувшись, сделал шаг вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Она была заперта. Марк подергал ручку и, встав на колени, приник к замочной скважине. В ней торчал ключ: дверь была заперта изнутри. Тоби, отодвинув его, тоже посмотрел в замочную скважину и поднялся.
Они с Марком уставились друг на друга, потом неторопливо обошли маленькую прихожую. Кроме изящного столика, на котором стояла маленькая лампа с янтарным абажуром, тут не было больше никаких украшений, если не считать жутковатой картины на стене: большой черно-белый рисунок Гойи из цикла о шабаше ведьм. Мимо окон плыла дырявая пелена тумана.
— Бренда… — произнес Марк.
— Бренда! — удивленно воскликнул Тоби. — Ты же не думаешь, что она здесь?
— Нет, конечно же нет. — Марк снова взял себя в руки.
Тоби повернулся и с силой нанес удар по закрытой двери.
— Могу ли я предположить, — повысив голос, сказал доктор Кент, — что наше присутствие в данный момент не представляет больше секрета?
— Послушайте, сэр. Какой вывод вы можете сделать из слов: «Вы опоздали, она это сделала»? Что вы о них думаете?
— Не могу сказать. Пока не могу. Тем не менее уверены ли вы, что мы можем проникнуть внутрь, взломав дверь?
— Кто тут собирается взламывать? Есть и другой путь, — пожал плечами Тоби, — которым мы пользовались еще детьми. Нужна газета. Любая! Нет, подождите, надо кое-что еще. Доктор Кент! Могу ли я воспользоваться вашей «Сетеди ревью», что торчит из правого кармана пиджака?
— Этой? — Доктор Кент вытащил сложенную газету и рассеянно проглядел ее. — С какой целью?
— Чтобы открыть дверь. Давайте я вам покажу.
Темно-карие глаза доктора Кента, прикрытые дряблыми веками, хотя лицо его не было тронуто морщинами, внезапно вспыхнули юношеским блеском и азартом, который резко контрастировал с сединой в волосах. В свое время он был неплохим игроком в теннис, да и сейчас уверенно держался на корте — трубку свернутой газеты он держал как теннисную ракетку.
— Когда я говорил о взломе дверей, Тоби, то, конечно, в ироническом смысле. На самом деле вы же не имели в виду настоящий взлом? Вы просто не могли иметь этого в виду.
— Зато я мог, — тихо сказал Марк Рутвен. — Послушайте, — продолжил он. — Я не хотел вам этого говорить. Десять против одного, что вы правы. Скорее всего, мисс Лесстрейндж взяла снотворное; с ней ровно ничего не случилось, и своими действиями мы всего лишь поставим себя в дурацкое положение. С другой стороны, есть слабое предположение, что тут находится моя жена (успокойся, Тоби!) и что она в беде или… или хуже того. В такой ситуации я даже не хочу думать о возможных неприятностях.
— Понимаю. — У доктора Кента снова дрогнули морщинистые веки. Он протянул Тоби журнал.
— Марк, — убежденно сказал тот, — ты ошибаешься. Тут не может быть и речи об убийстве, так же как им и не пахло в той истории в спортзале. Это…
— Не важно, что тут такое. Действуй.
Тоби встал на колени перед дверью. Он развернул на полу газету и осторожно просунул ее сквозь узкую щель под дверью.
— Марк, у тебя есть ручка или карандаш? Понимаешь, для чего они нужны?
Марк кивнул, нагибаясь. Пустив в ход тупой конец карандаша, он поковырял им в замочной скважине, стараясь вытолкнуть ключ. Его попытка увенчалась успехом: ключ, звякнув, упал на газету по другую сторону двери. Осторожно подтянув к себе бумагу, Тоби подцепил ключ за головку и протащил его в узкую щель под дверью.
— Отлично! — воскликнул Тоби, выпрямляясь. С трудом переводя дыхание, он ударил кулаком по ладони другой руки. — Отлично! Теперь вперед, Марк! Открывай!
Марк взял ключ, протянутый ему Тоби. Он вставил его в замочную скважину, тугой замок со щелчком поддался; Марк замер, держась за дверную ручку.
— Открывай! — повторил Тоби. — Поверь, тебе не о чем беспокоиться! Если там что-то и случилось, то уж точно не убийство. Разве что самоубийство.
Когда Марк повернул ручку и толкнул дверь, ему показалось, что весь мир встал вверх тормашками. У него все поплыло перед глазами.
— Самоубийство?
— Да! Смотри!
Спальня купалась в мягком янтарном свете. Пушистый шерстяной ковер охристого цвета покрывал почти весь пол. Два окна, одно из которых выходило на дорогу, а другое — в палисадник, были затянуты толстыми кретоновыми портьерами мягкого кремового, почти янтарного цвета. Такое же кремовое покрывало на широкой низкой кровати у стены слева от них лежало нетронутым; рядом с ложем размещались небольшие книжные полки светлого дерева. Дверь у изголовья кровати вела в ванную. В ближнем углу той же стены, рядом с лампой с изящным янтарным абажуром, стояло мягкое удобное кресло с ярко-зеленой обивкой, а на маленьком столике обложкой вверх лежала книга в черновато-пурпурном переплете.
Но все эти подробности отступили на второй план, когда они увидели то, что поджидало их у противоположной стены!
Там сидела Роз Лестрейндж, которая нанесла себе удар ножом в сердце. Они видели ее запрокинутую голову.
У той же стены стоял низкий туалетный столик с трехстворчатым зеркалом, в котором отражалась вся комната. Роз осталась сидеть спиной к дверям на пуфике с низкой деревянной спинкой, засунув ноги до самых бедер под нижний ящик туалетного столика. Тело ее было выгнуто назад, волна темных волос свесилась до пола, а запрокинутая голова обращена была к дверям.
Ее тело плотно облегала легкая светлая пелерина в красных цветах; узел пояска из той же материи был затянут на левом бедре. Пальцами правой руки она плотно сжимала рукоятку ножа или кинжала, серебро которой четко выделялось на фоне красного пятна, пропитавшего белую материю. Удар был смертельным, и конец должен был наступить мгновенно, если не считать предсмертных судорог, едва не опрокинувших зеркало.
Больше тут никого не было. В спертом воздухе спальни все еще висели запахи соли для ванны, косметики и сигаретного дыма. Три человека, безмолвно застывшие на пороге, видели свои отражения в створках зеркала.
Но они не могли оторвать глаз от фигуры, застывшей в мучительной агонии, — с ножом, пробившим сердце, с откинутыми назад темными волосами и с широко открытыми глазами.
Часть вторая
Умная женщина
Но тут есть и другой ммент, куда более важный, и он носит поистине сенсационный характер.
Артур Махен. Иероглифика
Глава 6
— Подождите! Стойте! Не входите туда!
Все трое обладали определенным жизненным опытом. Но несколько секунд, а то и минут они потрясенно мялись на пороге, не зная, что делать.
Открывшаяся перед ними во всей полноте картина страшного конца заставила их оцепенеть: она казалась нереальной. Первым пришел в себя Марк Рутвен и, встрепенувшись, сделал шаг вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60