Да мне сто раз наплевать — увижу ли я кого-то из них до конца жизни, или нет!
— Маттиас, неужели ты не понимаешь? Наши души объединяет не изучение Замара. Дело в том, что мы оба пытаемся раскрыть его тайны по одной и той же причине.
— И что же это за причина?
Имоджин поднялась на цыпочки и прикоснулась губами к его губам.
— Мы ищем спасения от одиночества.
Маттиас лишился дара речи. Пронзительная правда этого простого наблюдения поразила его, словно заря на затерянном и забытом острове Замар. И внезапно все стало до неестественности четким и ясным.
Он вел свои поиски, чтобы сдержать натиск духов. Ему не приходило в голову, что Имоджин тоже может сражаться со своими собственными мучительными призраками из прошлого.
— Разве ты не понимаешь? — тихо добавила Имоджин. — Разгадывание тайн древнего Замара заполнило пустоту в жизни каждого из нас. Это рождало цель, желание достигнуть ее и это рождало… страсть. Что бы мы делали без Замара?
— Имоджин… — Маттиас замолчал, ибо почувствовал, что в горле стоит ком.
— Я знаю, что такое для тебя Замар, Маттиас, потому что для меня он — то же самое. И я в огромном долгу перед тобой, который вряд ли когда-либо оплачу, потому что ты сделал то, что я не смогла бы никогда сделать. Ты нашел затерянный остров… Твои исследования и публикации открыли двери, которые я была не в силах открыть. Ты, должно быть, никогда этого не поймешь. Твои работы донесли великую тайну до Аппер-Стиклфорда. Я с головой погрузилась в разрешение загадки Замара.
Маттиас наконец-то обрел голос:
— Но этого недостаточно.
— Ты сам сказал, что этого достаточно. Ты сказал, что это гораздо более подходящая основа для брака, чем та, которая есть у большинства.
— Я хочу сказать, что этого недостаточно, чтобы объяснить, почему ты наделила меня благородством, которым я не обладаю. Наверняка ты вышла за меня замуж не потому, что я открыл древний Замар. Представь, если бы после второй экспедиции вернулся бы не я, а Ратледж? Если бы это он открыл для тебя двери? Ты вышла бы замуж за него?
Имоджин сделала гримасу:
— Конечно же, нет. Я уже объясняла, почему я вышла за тебя замуж. Я люблю тебя.
— Ты сказала это лишь потому, что надо мной нависла опасность быть убитым на дуэли. У тебя было смятение чувств… страх.
— Вздор!
— И — прости меня, Господи! — я воспользовался твоим состоянием и принудил тебя к браку.
— Как вы смеете, сэр? Ничего подобного не было! Я полностью отдавала себе отчет в своих действиях, когда согласилась на брак! Сколько раз объяснять, что у меня очень крепкие нервы? И не было никакого смятения! Просто я любила вас тогда и люблю сейчас.
— Но, Имоджин…
Она прищурила глаза:
— Ты самый упрямый мужчина, которого я когда-либо встречала! Уму непостижимо, что я стою перед тобой и пытаюсь убедить тебя в своих чувствах! Можно подумать, что мы спорим по поводу какого-то туманного места в замарском свитке!
— Я прихожу к выводу, что твоя любовь ко мне еще более необъяснима, чем многие тайны древнего Замара, — сказал, не спуская с жены глаз, Маттиас.
— Некоторые истины нужно просто-напросто принимать, потому что они самоочевидны, милорд. Любовь — одна из таких истин. Я даю тебе любовь. Ты берешь ее или отвергнешь?
Маттиас смотрел в ясные голубовато-зеленые глаза и не видел никаких духов. — Возможно, я упрям, но не глуп. Я принимаю твой дар. Видит Бог, он ценнее всего того, что я нашел в библиотеке древнего Замара. Обещаю тебе беречь и защищать этот дар.
Она улыбнулась ему загадочной улыбкой, в которой, казалось, были заключены все тайны прошлого, настоящего и будущего.
— Я не отдала бы тебе свою любовь, если бы не верила в то, что ты сумеешь уберечь ее.
Он не стал тратить время на разгадку тайн этой женственной улыбки. Он просто заключил Имоджин в объятия и прижался губами к ее губам.
Глава 18
Имоджин услышала громкий стон и поняла, что он вырвался из груди Маттиаса. Он поднял ее на руки, донес до дивана и положил на шелковые подушки. Она прочитала в его глазах страсть н желание.
Имоджин выглядела несколько испуганной — и в то же время заинтригованной.
— Маттиас, ты что задумал? Неужели ты… собираешься заниматься любовью прямо здесь? Прямо сейчас?
— Я часто сидел в кресле за письменным столом и представлял, как ты лежишь обнаженная на этом диване. О, это было такое мучение!
— Боже мой!
— Я ждал, когда же мои фантазии смогут осуществиться. — Маттиас сел рядом с Имоджин на диван и положил руку ей на бедро. — Кажется, этот день настал,
— Но сейчас середина дня и мы в библиотеке! Расстегивая платье Имоджин, Маттиас куснул ее за мочку уха.
— Древние замарцы часто занимались любовью днем.
— Правда?
— Уверяю тебя. — Маттиас спустил лиф платья. — Могу сослаться на авторитетные документы.
— Ты сам наивысший авторитет по вопросам древнего Замара.
— Счастлив, что вы признаете это, И.А.Стоун. — Наклонившись, он стал целовать обнажившиеся пружинистые груди.
— Любовь после обеда… Как необычно! — в сладостном предвкушении произнесла Имоджин.
Маттиас потянул юбки вверх, заголив бедра и живот Имоджин.
Невыразимо сладостные ощущения овладели ею. Она почувствовала изумительную легкость, доходящую до головокружения. Она отдала Маттиасу любовь, и он поклялся беречь ее. Колчестер был человеком слова. И он к тому же, сказала она себе, человек, который способен научиться любить.
И научить его любви должна именно она.
В этот момент длинные и деликатные пальцы отыскали пышущее жаром, повлажневшее место между ее раскинутых бедер — и все мысли о будущем мгновенно улетучились из головы Имоджин. Она самозабвенно отдалась экзотическим замарским ласкам. Маттиас играл завитками волос, гладил и сжимал упругие складки до тех пор, пока Имоджин не задохнулась… Пока не затрепетала… Пока не выгнулась навстречу его ласкам.
Рука Имоджин пробралась к его брюкам и освободила твердую, жаждущую плоть. Маттиас толкнулся плотью в нежную женскую ладонь, содрогнувшись от сладостных ощущений, когда эта ладонь стала ее ласкать.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Господи, Имоджин! — Маттиас лег на ее бедра и деликатно, но решительно вошел в жаркий, трепещущий грот. Она всем телом прильнула к нему, наслаждаясь тяжестью его тела, вдавившего ее в подушки. Ее пальцы вонзились ему в плечо.
Когда Маттиас излился в атласные глубины ее лона, она услыхала, как он шепчет ее имя!
Дневник Люси оборвался как-то совершенно внезапно. Некое зловещее предчувствие овладело Имоджин, когда она читала последние записи.
Мой дорогой, мой обворожительный Аластер — красивейший из мужчин, но у него есть слабость, присущая представителям его пола. Он слишком много говорит в постели и притом только о себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
— Маттиас, неужели ты не понимаешь? Наши души объединяет не изучение Замара. Дело в том, что мы оба пытаемся раскрыть его тайны по одной и той же причине.
— И что же это за причина?
Имоджин поднялась на цыпочки и прикоснулась губами к его губам.
— Мы ищем спасения от одиночества.
Маттиас лишился дара речи. Пронзительная правда этого простого наблюдения поразила его, словно заря на затерянном и забытом острове Замар. И внезапно все стало до неестественности четким и ясным.
Он вел свои поиски, чтобы сдержать натиск духов. Ему не приходило в голову, что Имоджин тоже может сражаться со своими собственными мучительными призраками из прошлого.
— Разве ты не понимаешь? — тихо добавила Имоджин. — Разгадывание тайн древнего Замара заполнило пустоту в жизни каждого из нас. Это рождало цель, желание достигнуть ее и это рождало… страсть. Что бы мы делали без Замара?
— Имоджин… — Маттиас замолчал, ибо почувствовал, что в горле стоит ком.
— Я знаю, что такое для тебя Замар, Маттиас, потому что для меня он — то же самое. И я в огромном долгу перед тобой, который вряд ли когда-либо оплачу, потому что ты сделал то, что я не смогла бы никогда сделать. Ты нашел затерянный остров… Твои исследования и публикации открыли двери, которые я была не в силах открыть. Ты, должно быть, никогда этого не поймешь. Твои работы донесли великую тайну до Аппер-Стиклфорда. Я с головой погрузилась в разрешение загадки Замара.
Маттиас наконец-то обрел голос:
— Но этого недостаточно.
— Ты сам сказал, что этого достаточно. Ты сказал, что это гораздо более подходящая основа для брака, чем та, которая есть у большинства.
— Я хочу сказать, что этого недостаточно, чтобы объяснить, почему ты наделила меня благородством, которым я не обладаю. Наверняка ты вышла за меня замуж не потому, что я открыл древний Замар. Представь, если бы после второй экспедиции вернулся бы не я, а Ратледж? Если бы это он открыл для тебя двери? Ты вышла бы замуж за него?
Имоджин сделала гримасу:
— Конечно же, нет. Я уже объясняла, почему я вышла за тебя замуж. Я люблю тебя.
— Ты сказала это лишь потому, что надо мной нависла опасность быть убитым на дуэли. У тебя было смятение чувств… страх.
— Вздор!
— И — прости меня, Господи! — я воспользовался твоим состоянием и принудил тебя к браку.
— Как вы смеете, сэр? Ничего подобного не было! Я полностью отдавала себе отчет в своих действиях, когда согласилась на брак! Сколько раз объяснять, что у меня очень крепкие нервы? И не было никакого смятения! Просто я любила вас тогда и люблю сейчас.
— Но, Имоджин…
Она прищурила глаза:
— Ты самый упрямый мужчина, которого я когда-либо встречала! Уму непостижимо, что я стою перед тобой и пытаюсь убедить тебя в своих чувствах! Можно подумать, что мы спорим по поводу какого-то туманного места в замарском свитке!
— Я прихожу к выводу, что твоя любовь ко мне еще более необъяснима, чем многие тайны древнего Замара, — сказал, не спуская с жены глаз, Маттиас.
— Некоторые истины нужно просто-напросто принимать, потому что они самоочевидны, милорд. Любовь — одна из таких истин. Я даю тебе любовь. Ты берешь ее или отвергнешь?
Маттиас смотрел в ясные голубовато-зеленые глаза и не видел никаких духов. — Возможно, я упрям, но не глуп. Я принимаю твой дар. Видит Бог, он ценнее всего того, что я нашел в библиотеке древнего Замара. Обещаю тебе беречь и защищать этот дар.
Она улыбнулась ему загадочной улыбкой, в которой, казалось, были заключены все тайны прошлого, настоящего и будущего.
— Я не отдала бы тебе свою любовь, если бы не верила в то, что ты сумеешь уберечь ее.
Он не стал тратить время на разгадку тайн этой женственной улыбки. Он просто заключил Имоджин в объятия и прижался губами к ее губам.
Глава 18
Имоджин услышала громкий стон и поняла, что он вырвался из груди Маттиаса. Он поднял ее на руки, донес до дивана и положил на шелковые подушки. Она прочитала в его глазах страсть н желание.
Имоджин выглядела несколько испуганной — и в то же время заинтригованной.
— Маттиас, ты что задумал? Неужели ты… собираешься заниматься любовью прямо здесь? Прямо сейчас?
— Я часто сидел в кресле за письменным столом и представлял, как ты лежишь обнаженная на этом диване. О, это было такое мучение!
— Боже мой!
— Я ждал, когда же мои фантазии смогут осуществиться. — Маттиас сел рядом с Имоджин на диван и положил руку ей на бедро. — Кажется, этот день настал,
— Но сейчас середина дня и мы в библиотеке! Расстегивая платье Имоджин, Маттиас куснул ее за мочку уха.
— Древние замарцы часто занимались любовью днем.
— Правда?
— Уверяю тебя. — Маттиас спустил лиф платья. — Могу сослаться на авторитетные документы.
— Ты сам наивысший авторитет по вопросам древнего Замара.
— Счастлив, что вы признаете это, И.А.Стоун. — Наклонившись, он стал целовать обнажившиеся пружинистые груди.
— Любовь после обеда… Как необычно! — в сладостном предвкушении произнесла Имоджин.
Маттиас потянул юбки вверх, заголив бедра и живот Имоджин.
Невыразимо сладостные ощущения овладели ею. Она почувствовала изумительную легкость, доходящую до головокружения. Она отдала Маттиасу любовь, и он поклялся беречь ее. Колчестер был человеком слова. И он к тому же, сказала она себе, человек, который способен научиться любить.
И научить его любви должна именно она.
В этот момент длинные и деликатные пальцы отыскали пышущее жаром, повлажневшее место между ее раскинутых бедер — и все мысли о будущем мгновенно улетучились из головы Имоджин. Она самозабвенно отдалась экзотическим замарским ласкам. Маттиас играл завитками волос, гладил и сжимал упругие складки до тех пор, пока Имоджин не задохнулась… Пока не затрепетала… Пока не выгнулась навстречу его ласкам.
Рука Имоджин пробралась к его брюкам и освободила твердую, жаждущую плоть. Маттиас толкнулся плотью в нежную женскую ладонь, содрогнувшись от сладостных ощущений, когда эта ладонь стала ее ласкать.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Господи, Имоджин! — Маттиас лег на ее бедра и деликатно, но решительно вошел в жаркий, трепещущий грот. Она всем телом прильнула к нему, наслаждаясь тяжестью его тела, вдавившего ее в подушки. Ее пальцы вонзились ему в плечо.
Когда Маттиас излился в атласные глубины ее лона, она услыхала, как он шепчет ее имя!
Дневник Люси оборвался как-то совершенно внезапно. Некое зловещее предчувствие овладело Имоджин, когда она читала последние записи.
Мой дорогой, мой обворожительный Аластер — красивейший из мужчин, но у него есть слабость, присущая представителям его пола. Он слишком много говорит в постели и притом только о себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85