Пусть даже потом все рухнет. О, как ужасно, что приходится бояться встречи с человеком, которого любишь.
— Черт подери! — повторила Эмили и обнаружила, что улыбается как идиотка, хотя ей хочется плакать.
Напряжение стало почти невыносимым. Она вернулась к большому столу и дочитала письмо Траэрна до конца:
«…Благодарю Вас за экземпляр Вашего последнего стихотворения» Мысли во мраке перед рассветом «. Я прочел его с большим интересом и должен Вам сообщить, что особенно меня потрясли те строки, где Вы рассматриваете поразительное сходство между треснувшей вазой и разбитым сердцем. Очень впечатляюще. Надеюсь, к тому времени, как Вы получите это письмо, у Вас уже будет положительный отзыв от издателя.
Всегда Ваш С. О. Траэрн».
Теперь Эмили знала, что вряд ли решится поспешно уехать к несуществующей родственнице. Будь что будет, но она не в силах устоять перед возможностью встретиться с человеком, который так понимает ее поэзию и назвал ее стихи очень впечатляющими.
Она аккуратно сложила письмо Саймона и спрятала за корсаж своего бледно-голубого утреннего платьица с завышенной талией. Быстро взглянув на часы, она поняла, что пора возвращаться к работе — ей предстояло сделать еще очень много, прежде чем отправиться на очередное заседание Общества литературных четвергов.
Разобрав уже половину почты, Эмили наткнулась на письмо с очередным отказом издателя. Она сразу узнала конверт, ибо получила уже немало таких писем. Мистер Паунд, человек с явно ограниченным интеллектом и маловосприимчивый, очевидно, не счел ее поэзию очень впечатляющей.
Но странно, мысль о скором приезде Траэрна значительно смягчила этот удар.
— Черт, не понимаю, чего ради вам захотелось посетить собрание литературного общества, Блэйд? — Нахмурив лохматые брови, лорд Гиллингем пристально смотрел на своего гостя.
Они с Саймоном стояли во дворе перед домом Гиллингемов, ожидая, пока подадут лошадей.
— Я думаю, это может оказаться весьма забавным. — Саймон слегка похлопывал хлыстом по сапогу. Теперь, когда оставались считанные минуты до встречи с мисс Эмили Фарингдон, его охватывало нетерпение.
— Забавным? Странный вы человек, Блэйд. Хотя чему тут удивляться, ведь вы столько лет провели на Востоке. Долгое пребывание среди иностранцев не идет на пользу, вот что я вам скажу. От этого и возникают всякие чудные идеи.
— Но это принесло мне еще и состояние, — сухо напомнил Саймон.
— Что ж, справедливо. — Смущенно кашлянув, Гиллингем тактично сменил тему:
— Я предупредил о вашем визите обеих Инглбрайт. Думаю, вам будут очень рады, но считаю своим долгом предупредить: это общество всего лишь стайка старых дев, которые собираются раз в неделю и превозносят до небес жалкую кучку стихоплетов. Женщины, знаете ли, очень склонны ко всякой романтической чепухе.
— Да, слышал, слышал… И все-таки мне любопытно посмотреть, как теперь развлекаются в сельской глуши.
— Ну, если вам угодно… Я подъеду с вами к Розовому коттеджу, представлю вас, а дальше вы уж сами. Вы не будете возражать, если я не останусь на их болтовню, а?
— Разумеется нет, — рассеянно пробормотал Саймон; слуга подвел лошадей. — Это же мое чудачество, и я готов пожинать его плоды.
Саймон легко вскочил в седло своего Лэп Сэнга и теперь скакал по дорожке рядом с лордом. Нетерпение охватывало его все сильнее и сильнее, терзая душу. Он старался обуздать его. Он всегда гордился своим железным самообладанием.
Саймон почти не сомневался в радушном приеме сестер Инглбрайт и всех остальных обожающих поэзию старых дев. Может, он и не обладает красотой в стиле Байрона, Эшбрука и прочих, но он, в конце концов, граф.
Сей простой факт — как хорошо известно Саймону — плюс его огромное богатство и влиятельность вполне способны скрасить множество физических недостатков, а также смягчить самые разные грехи, ошибки в суждениях и даже дурные черты характера.
Леди из Общества литературных четвергов, без сомнения, пришли в совершенный восторг, узнав, что их скромный салон желает почтить своим присутствием сам граф Блэйд…
Розовый коттедж в действительности оказался весьма скромным. Маленький аккуратный домик, окруженный небольшим ухоженным розарием, стоял чуть в стороне от узенькой дорожки, неподалеку от поселка.
Хрупкие, строгие седовласые женщины неопределенного возраста приветствовали у ворот трех посетительниц, видимо только что пришедших пешком. Все они кутались от холода в поношенные допотопные накидки и пелерины самых скучных тонов. Их старомодные шляпки были плотно стянуты под подбородком.
Подъезжая с лордом Гиллингемом, Саймон с любопытством рассматривал леди, стоящих у ворот. У него сразу же возникло впечатление, что ему предстоит встреча со стайкой пугливых серых голубей. Он тихонько ругнулся про себя, размышляя, какая же из этих невзрачных птичек Эмили Фарингдон. Он испытывал странное чувство смятения, тревоги и некоторого удивления.
По письмам Эмили он бы никогда не представил ее себе одной из этих весьма чопорных дам почтенного возраста. Он ожидал увидеть молодую особу, полную дерзкой энергии, сверхромантичную.
Пять пар настороженных женских глаз устремились на него из-под старомодных шляпок. Ни одной из обладательниц этих взоров он не дал бы меньше сорока. Саймон нахмурился. Он уверен, что мисс Фарингдон должна быть моложе и симпатичнее. Фарингдоны славятся своей внешностью не меньше, чем беззаботностью поведения.
— Добрый день, леди. — Гиллингем галантно снял шляпу и весело улыбнулся. — Я привез вам гостя на сегодняшнее собрание. Позвольте представить графа Блэйда. Совсем недавно он возвратился из Ост-Индии, знаете ли. И ему не терпится услышать, что делается в литературных кругах здесь, в Англии.
Саймон уже приветственно снимал свою касторовую шляпу с загнутыми полями, внутренне собираясь для выполнения предстоящей задачи, когда до него неожиданно дошло, что ни на одном из этих женских лиц нет ни малейшего признака радушия.
Он прищурясь наблюдал, как Гиллингем совершал церемонию представления. Сомневаться не приходилось: леди из Общества литературных четвергов были, определенно, не в восторге от нового знакомства. Более того, Саймон мог поклясться, что читает на их лицах некоторое беспокойство и подозрительность. У него даже промелькнула мысль, что милые леди из литературного общества предпочли бы, чтобы он тут вообще не появлялся.
Гиллингем быстро покончил с формальностями:
— Мисс Инглбрайт, мисс Брейсгердл, мисс Хорнсби и мисс Остли…
Дамы вежливо, но без особого энтузиазма ответили на приветствие. Мисс Фарингдон среди них нет, отметил про себя Саймон. Он не мог отрицать, что испытал некоторое облегчение, однако дело усложнялось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— Черт подери! — повторила Эмили и обнаружила, что улыбается как идиотка, хотя ей хочется плакать.
Напряжение стало почти невыносимым. Она вернулась к большому столу и дочитала письмо Траэрна до конца:
«…Благодарю Вас за экземпляр Вашего последнего стихотворения» Мысли во мраке перед рассветом «. Я прочел его с большим интересом и должен Вам сообщить, что особенно меня потрясли те строки, где Вы рассматриваете поразительное сходство между треснувшей вазой и разбитым сердцем. Очень впечатляюще. Надеюсь, к тому времени, как Вы получите это письмо, у Вас уже будет положительный отзыв от издателя.
Всегда Ваш С. О. Траэрн».
Теперь Эмили знала, что вряд ли решится поспешно уехать к несуществующей родственнице. Будь что будет, но она не в силах устоять перед возможностью встретиться с человеком, который так понимает ее поэзию и назвал ее стихи очень впечатляющими.
Она аккуратно сложила письмо Саймона и спрятала за корсаж своего бледно-голубого утреннего платьица с завышенной талией. Быстро взглянув на часы, она поняла, что пора возвращаться к работе — ей предстояло сделать еще очень много, прежде чем отправиться на очередное заседание Общества литературных четвергов.
Разобрав уже половину почты, Эмили наткнулась на письмо с очередным отказом издателя. Она сразу узнала конверт, ибо получила уже немало таких писем. Мистер Паунд, человек с явно ограниченным интеллектом и маловосприимчивый, очевидно, не счел ее поэзию очень впечатляющей.
Но странно, мысль о скором приезде Траэрна значительно смягчила этот удар.
— Черт, не понимаю, чего ради вам захотелось посетить собрание литературного общества, Блэйд? — Нахмурив лохматые брови, лорд Гиллингем пристально смотрел на своего гостя.
Они с Саймоном стояли во дворе перед домом Гиллингемов, ожидая, пока подадут лошадей.
— Я думаю, это может оказаться весьма забавным. — Саймон слегка похлопывал хлыстом по сапогу. Теперь, когда оставались считанные минуты до встречи с мисс Эмили Фарингдон, его охватывало нетерпение.
— Забавным? Странный вы человек, Блэйд. Хотя чему тут удивляться, ведь вы столько лет провели на Востоке. Долгое пребывание среди иностранцев не идет на пользу, вот что я вам скажу. От этого и возникают всякие чудные идеи.
— Но это принесло мне еще и состояние, — сухо напомнил Саймон.
— Что ж, справедливо. — Смущенно кашлянув, Гиллингем тактично сменил тему:
— Я предупредил о вашем визите обеих Инглбрайт. Думаю, вам будут очень рады, но считаю своим долгом предупредить: это общество всего лишь стайка старых дев, которые собираются раз в неделю и превозносят до небес жалкую кучку стихоплетов. Женщины, знаете ли, очень склонны ко всякой романтической чепухе.
— Да, слышал, слышал… И все-таки мне любопытно посмотреть, как теперь развлекаются в сельской глуши.
— Ну, если вам угодно… Я подъеду с вами к Розовому коттеджу, представлю вас, а дальше вы уж сами. Вы не будете возражать, если я не останусь на их болтовню, а?
— Разумеется нет, — рассеянно пробормотал Саймон; слуга подвел лошадей. — Это же мое чудачество, и я готов пожинать его плоды.
Саймон легко вскочил в седло своего Лэп Сэнга и теперь скакал по дорожке рядом с лордом. Нетерпение охватывало его все сильнее и сильнее, терзая душу. Он старался обуздать его. Он всегда гордился своим железным самообладанием.
Саймон почти не сомневался в радушном приеме сестер Инглбрайт и всех остальных обожающих поэзию старых дев. Может, он и не обладает красотой в стиле Байрона, Эшбрука и прочих, но он, в конце концов, граф.
Сей простой факт — как хорошо известно Саймону — плюс его огромное богатство и влиятельность вполне способны скрасить множество физических недостатков, а также смягчить самые разные грехи, ошибки в суждениях и даже дурные черты характера.
Леди из Общества литературных четвергов, без сомнения, пришли в совершенный восторг, узнав, что их скромный салон желает почтить своим присутствием сам граф Блэйд…
Розовый коттедж в действительности оказался весьма скромным. Маленький аккуратный домик, окруженный небольшим ухоженным розарием, стоял чуть в стороне от узенькой дорожки, неподалеку от поселка.
Хрупкие, строгие седовласые женщины неопределенного возраста приветствовали у ворот трех посетительниц, видимо только что пришедших пешком. Все они кутались от холода в поношенные допотопные накидки и пелерины самых скучных тонов. Их старомодные шляпки были плотно стянуты под подбородком.
Подъезжая с лордом Гиллингемом, Саймон с любопытством рассматривал леди, стоящих у ворот. У него сразу же возникло впечатление, что ему предстоит встреча со стайкой пугливых серых голубей. Он тихонько ругнулся про себя, размышляя, какая же из этих невзрачных птичек Эмили Фарингдон. Он испытывал странное чувство смятения, тревоги и некоторого удивления.
По письмам Эмили он бы никогда не представил ее себе одной из этих весьма чопорных дам почтенного возраста. Он ожидал увидеть молодую особу, полную дерзкой энергии, сверхромантичную.
Пять пар настороженных женских глаз устремились на него из-под старомодных шляпок. Ни одной из обладательниц этих взоров он не дал бы меньше сорока. Саймон нахмурился. Он уверен, что мисс Фарингдон должна быть моложе и симпатичнее. Фарингдоны славятся своей внешностью не меньше, чем беззаботностью поведения.
— Добрый день, леди. — Гиллингем галантно снял шляпу и весело улыбнулся. — Я привез вам гостя на сегодняшнее собрание. Позвольте представить графа Блэйда. Совсем недавно он возвратился из Ост-Индии, знаете ли. И ему не терпится услышать, что делается в литературных кругах здесь, в Англии.
Саймон уже приветственно снимал свою касторовую шляпу с загнутыми полями, внутренне собираясь для выполнения предстоящей задачи, когда до него неожиданно дошло, что ни на одном из этих женских лиц нет ни малейшего признака радушия.
Он прищурясь наблюдал, как Гиллингем совершал церемонию представления. Сомневаться не приходилось: леди из Общества литературных четвергов были, определенно, не в восторге от нового знакомства. Более того, Саймон мог поклясться, что читает на их лицах некоторое беспокойство и подозрительность. У него даже промелькнула мысль, что милые леди из литературного общества предпочли бы, чтобы он тут вообще не появлялся.
Гиллингем быстро покончил с формальностями:
— Мисс Инглбрайт, мисс Брейсгердл, мисс Хорнсби и мисс Остли…
Дамы вежливо, но без особого энтузиазма ответили на приветствие. Мисс Фарингдон среди них нет, отметил про себя Саймон. Он не мог отрицать, что испытал некоторое облегчение, однако дело усложнялось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88