Меня спасла от обмана мама. Слегка смущаясь, она сообщила, что ей необходимо на минутку забежать в библиотеку, познакомиться с интересной публикацией в научном журнале (между прочим, во время отпуска), но если она вдруг задержится, что вполне вероятно, то я должен спокойно ложиться спать.
Ну и прекрасно. Пока мама сбегает в библиотеку, я схожу на свидание.
Кстати, что-то папа слишком долго раздумывает и не звонит, и не прибегает тайком готовить, и вообще не предпринимает активных действий? Неужели для него оказалась тяжела шапка настоящего мужчины?
Я причесался, надел белую рубашку и помчался в парк. По дороге забежал в цветочный магазин и с гвоздиками в руках появился у фонтана. Там уже было полно юношей. Все они делали вид, что глаз не могут оторвать от фонтана, что, собственно, они и пришли сюда, чтобы полюбоваться водяными струями и насладиться в теплый апрельский вечер прохладой, а сами все время косили глазом – не идут ли девушки.
Меня они встретили ухмылочками – мол, что за малой затесался в их ряды? Но я научился у Наташи держаться независимо и спокойно сносил их насмешки.
Юноши были посрамлены и сражены наповал, когда первой у фонтана появилась моя девушка. У Наташи это было первое свидание, и она не научилась еще опаздывать.
Мы взялись за руки, и я увидел, что мы с Наташей одинакового роста. Еще чуть-чуть, и я буду выше.
– Я часто вспоминала наш парк, – сказала Наташа, когда мы углубились в аллею. – Тебе понравилось в старинном городке?
– Понравилось, – ответил я.
– А что больше всего?
– Пожалуй, развалины замка…
– А мне один день – замок, другой – дом-музей.
– И сейчас тебя туда тянет? – осторожно выпытывал я.
– Очень, – со всей искренностью ответила Наташа.
– Но если ты уедешь, – вспомнил я о словах Глафиры Алексеевны, – наша команда рассыплется, а у нас на носу четвертьфинал.
– Все ясно, – вспыхнула Наташа, – тогда ты выполнял поручение Калерии, а теперь Глафиры…
Наташа вырвала свою руку из моей и побежала. Очень хорошо, что она была сегодня в платье, поэтому я ее быстро догнал.
– Я и сам хотел с тобой поговорить, – примирительно произнес я.
– А вы все понимаете, – неожиданно выпалила Наташа, – что я не могу играть.
– Почему?! – поразился я. – Ты лучше всех играешь! Нет, Саня лучше всех, а ты после него…
– Я девочка, – тихо сказала Наташа.
– Верно, – опомнился я.
– А никто из вас не видит, что я девочка, – с обидой в голосе произнесла Наташа.
– Я вижу, – возразил я. – И всегда видел.
– Это правда, – Наташа уткнулась носом в гвоздики и рассмеялась. – Ой, и дуреха я была, когда дралась с тобой. Представляю, как ты меня ненавидел.
– Нет, – я покачал головой, – я не могу тебя ненавидеть.
Мы вышли на площадку, где крутились карусели.
И тут в толпе гуляющих я увидел своих родителей. Папа вел маму под руку и темпераментно что-то ей говорил, а мама ему восторженно внимала. Они были так увлечены разговором, что не заметили нас.
– Твои родители помирились, – с завистью произнесла Наташа.
Ну, папа молодец. Претворяет в жизнь мой план. А мама? Так вот в какую библиотеку она торопилась. Что ж, теперь мы с ней квиты.
– Кир, а то письмо? – начала Наташа. – Ну, которое мой отец перехватил… Где оно?
– Вот оно, – я вытащил из кармана запечатанный конверт и протянул Наташе.
Как здорово, что я сегодня вспомнил о письме и захватил с собой.
– Не так, – покачала головой Наташа, – ты брось письмо в наш почтовый ящик. А я его оттуда возьму.
Я спрятал письмо, и мы, побродив еще немного по парку, отправились домой.
В подъезде мы попрощались. Наташа поднялась наверх, к себе. А я опустил письмо в почтовый ящик и пошел домой. Едва за мной захлопнулась дверь, как по лестнице раздался быстрый стук каблучков – Наташа бежала вниз, за письмом, чтобы на этот раз его никто не перехватил.
А назавтра случилось то, что должно было случиться. Наташа уехала в маленький старинный городок.
Наша футбольная команда, собравшаясь на тренировку, пребывала в унынии, а Глафира Алексеевна ходила по площадке, как разъяренная львица. Бабушка совершила непростительную ошибку. Она могла догадаться, что мы с Наташей будем говорить совсем не о футболе.
А еще на Наташу, наверное, произвело впечатление мое письмо, вот она вновь превратилась в девочку и ее неудержимо потянуло в маленький старинный городок. Я был горд, что сумел сочинить такое письмо, которое, пусть с опозданием, перевернуло душу Наташи.
Вдруг Глафира Алексеевна остановилась и хлопнула себя по лбу:
– Никудышный из меня психолог!
И звонко, по-детски рассмеялась. За эту непосредственность мы ее и любили.
– Давайте тренироваться!
Но тренировка шла вяло, нехотя, один лишь Саня играл, как обычно, в полную силу.
А вечером к нам домой заявился Наташин отец. Он не влетел, не ворвался, а вошел робко, огляделся по сторонам, словно человек, который что-то потерял и надеется здесь обнаружить свою пропажу.
– Она снова убежала, – без лишних слов отец протянул маме записку.
– Добрый вечер, садитесь, пожалуйста, – мама взяла листок бумаги.
– Извините, спасибо, здравствуйте, – Наташин отец перепутал все на свете и бухнулся в кресло.
Мама прочитала записку и вернула Наташиному отцу.
– Ну что вы скажете? – Наташин отец глядел маме прямо в рот.
– Я думаю, что вам надо запастись терпением, – произнесла мама. – Время все поставит на свои места.
Мамин ответ не удовлетворил Наташиного отца, и он дал мне записку. И вот что я прочитал.
«Папа!
Я поехала к маме. Запрещаю тебе приезжать за мной. Скоро вернусь. Будь благоразумен и не делай глупостей.
Твоя дочь Наташа».
– Что ты скажешь? – Наташин отец уже на меня глядел с надеждой.
– Я думаю, что надо прислушаться к совету дочери, – дипломатично ответил я.
– Не понимаю, чего ей не хватало? – Наташин отец обернулся за поддержкой к маме. – Эти дни она каталась как сыр в масле, вытворяла все, что хотела, на голове ходила… Я дал ей все, что она желала. Разве что птичьего молока у нее не было.
– А может, ей мать больше дала?
Глаза у мамы сузились – это означало, что она рассержена.
– Что она может предложить, кроме стишков, – снисходительно ухмыльнулся отец. – Нет, тут другое…
Он покосился на меня и ушел несолоно хлебавши.
– А Наташа жестоко поступает со своими родителями, – сказала мама.
– Сперва они, то есть он поступил с ней жестоко, – вступился я за Наташу.
– Все правильно, – рассудила мама, – но зачем им мстить?
Мне нечего возразить маме, но по моему молчанию она догадывается, что я по-прежнему на стороне Наташи, и больше вопросов не задает.
А воображение между тем переносит меня далеко от дома. Я вижу, как Наташа выходит из автобуса и ступает на землю маленького старинного городка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Ну и прекрасно. Пока мама сбегает в библиотеку, я схожу на свидание.
Кстати, что-то папа слишком долго раздумывает и не звонит, и не прибегает тайком готовить, и вообще не предпринимает активных действий? Неужели для него оказалась тяжела шапка настоящего мужчины?
Я причесался, надел белую рубашку и помчался в парк. По дороге забежал в цветочный магазин и с гвоздиками в руках появился у фонтана. Там уже было полно юношей. Все они делали вид, что глаз не могут оторвать от фонтана, что, собственно, они и пришли сюда, чтобы полюбоваться водяными струями и насладиться в теплый апрельский вечер прохладой, а сами все время косили глазом – не идут ли девушки.
Меня они встретили ухмылочками – мол, что за малой затесался в их ряды? Но я научился у Наташи держаться независимо и спокойно сносил их насмешки.
Юноши были посрамлены и сражены наповал, когда первой у фонтана появилась моя девушка. У Наташи это было первое свидание, и она не научилась еще опаздывать.
Мы взялись за руки, и я увидел, что мы с Наташей одинакового роста. Еще чуть-чуть, и я буду выше.
– Я часто вспоминала наш парк, – сказала Наташа, когда мы углубились в аллею. – Тебе понравилось в старинном городке?
– Понравилось, – ответил я.
– А что больше всего?
– Пожалуй, развалины замка…
– А мне один день – замок, другой – дом-музей.
– И сейчас тебя туда тянет? – осторожно выпытывал я.
– Очень, – со всей искренностью ответила Наташа.
– Но если ты уедешь, – вспомнил я о словах Глафиры Алексеевны, – наша команда рассыплется, а у нас на носу четвертьфинал.
– Все ясно, – вспыхнула Наташа, – тогда ты выполнял поручение Калерии, а теперь Глафиры…
Наташа вырвала свою руку из моей и побежала. Очень хорошо, что она была сегодня в платье, поэтому я ее быстро догнал.
– Я и сам хотел с тобой поговорить, – примирительно произнес я.
– А вы все понимаете, – неожиданно выпалила Наташа, – что я не могу играть.
– Почему?! – поразился я. – Ты лучше всех играешь! Нет, Саня лучше всех, а ты после него…
– Я девочка, – тихо сказала Наташа.
– Верно, – опомнился я.
– А никто из вас не видит, что я девочка, – с обидой в голосе произнесла Наташа.
– Я вижу, – возразил я. – И всегда видел.
– Это правда, – Наташа уткнулась носом в гвоздики и рассмеялась. – Ой, и дуреха я была, когда дралась с тобой. Представляю, как ты меня ненавидел.
– Нет, – я покачал головой, – я не могу тебя ненавидеть.
Мы вышли на площадку, где крутились карусели.
И тут в толпе гуляющих я увидел своих родителей. Папа вел маму под руку и темпераментно что-то ей говорил, а мама ему восторженно внимала. Они были так увлечены разговором, что не заметили нас.
– Твои родители помирились, – с завистью произнесла Наташа.
Ну, папа молодец. Претворяет в жизнь мой план. А мама? Так вот в какую библиотеку она торопилась. Что ж, теперь мы с ней квиты.
– Кир, а то письмо? – начала Наташа. – Ну, которое мой отец перехватил… Где оно?
– Вот оно, – я вытащил из кармана запечатанный конверт и протянул Наташе.
Как здорово, что я сегодня вспомнил о письме и захватил с собой.
– Не так, – покачала головой Наташа, – ты брось письмо в наш почтовый ящик. А я его оттуда возьму.
Я спрятал письмо, и мы, побродив еще немного по парку, отправились домой.
В подъезде мы попрощались. Наташа поднялась наверх, к себе. А я опустил письмо в почтовый ящик и пошел домой. Едва за мной захлопнулась дверь, как по лестнице раздался быстрый стук каблучков – Наташа бежала вниз, за письмом, чтобы на этот раз его никто не перехватил.
А назавтра случилось то, что должно было случиться. Наташа уехала в маленький старинный городок.
Наша футбольная команда, собравшаясь на тренировку, пребывала в унынии, а Глафира Алексеевна ходила по площадке, как разъяренная львица. Бабушка совершила непростительную ошибку. Она могла догадаться, что мы с Наташей будем говорить совсем не о футболе.
А еще на Наташу, наверное, произвело впечатление мое письмо, вот она вновь превратилась в девочку и ее неудержимо потянуло в маленький старинный городок. Я был горд, что сумел сочинить такое письмо, которое, пусть с опозданием, перевернуло душу Наташи.
Вдруг Глафира Алексеевна остановилась и хлопнула себя по лбу:
– Никудышный из меня психолог!
И звонко, по-детски рассмеялась. За эту непосредственность мы ее и любили.
– Давайте тренироваться!
Но тренировка шла вяло, нехотя, один лишь Саня играл, как обычно, в полную силу.
А вечером к нам домой заявился Наташин отец. Он не влетел, не ворвался, а вошел робко, огляделся по сторонам, словно человек, который что-то потерял и надеется здесь обнаружить свою пропажу.
– Она снова убежала, – без лишних слов отец протянул маме записку.
– Добрый вечер, садитесь, пожалуйста, – мама взяла листок бумаги.
– Извините, спасибо, здравствуйте, – Наташин отец перепутал все на свете и бухнулся в кресло.
Мама прочитала записку и вернула Наташиному отцу.
– Ну что вы скажете? – Наташин отец глядел маме прямо в рот.
– Я думаю, что вам надо запастись терпением, – произнесла мама. – Время все поставит на свои места.
Мамин ответ не удовлетворил Наташиного отца, и он дал мне записку. И вот что я прочитал.
«Папа!
Я поехала к маме. Запрещаю тебе приезжать за мной. Скоро вернусь. Будь благоразумен и не делай глупостей.
Твоя дочь Наташа».
– Что ты скажешь? – Наташин отец уже на меня глядел с надеждой.
– Я думаю, что надо прислушаться к совету дочери, – дипломатично ответил я.
– Не понимаю, чего ей не хватало? – Наташин отец обернулся за поддержкой к маме. – Эти дни она каталась как сыр в масле, вытворяла все, что хотела, на голове ходила… Я дал ей все, что она желала. Разве что птичьего молока у нее не было.
– А может, ей мать больше дала?
Глаза у мамы сузились – это означало, что она рассержена.
– Что она может предложить, кроме стишков, – снисходительно ухмыльнулся отец. – Нет, тут другое…
Он покосился на меня и ушел несолоно хлебавши.
– А Наташа жестоко поступает со своими родителями, – сказала мама.
– Сперва они, то есть он поступил с ней жестоко, – вступился я за Наташу.
– Все правильно, – рассудила мама, – но зачем им мстить?
Мне нечего возразить маме, но по моему молчанию она догадывается, что я по-прежнему на стороне Наташи, и больше вопросов не задает.
А воображение между тем переносит меня далеко от дома. Я вижу, как Наташа выходит из автобуса и ступает на землю маленького старинного городка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49