Иногда папа делал выписки на листке бумаги, задумчиво производил вычисления на логарифмической линейке. Таким увлечённым я его видел лишь тогда, когда он вычерчивал таблицу игр очередного футбольного или хоккейного чемпионата.
Пропыхтев весь вечер, папа признался:
– Фигурное катание никуда не лезет. Придётся от него отказаться.
– Отлично, – поддакнул дедушка. – Хватит с ребёнка одного плавания.
Бабушка вынуждена была согласиться:
– Плавание тоже иногда показывают по телевизору.
– А без фигурного получается очень здорово, – потирал руки папа.
Получалось и вправду здорово. Утром – поездка на троллейбусе в школу. После школы – тоже на троллейбусе к бабушке, у бабушки обед, приготовление уроков и потом занятия с молодым академиком. Набравшись ума-разума у академика, я отправлялся в бассейн. После бассейна мой маршрут раздваивался. В один день я ехал на трамвае к учительнице музыки. В другой день я на автобусе направлялся к учителю английского. Ну, а потом? А потом возвращался домой…
– Среднее расстояние, которое предстоит покрыть нашему ребёнку за день – 16 километров, средняя продолжительность занятий, включая школу и приготовление уроков, 9 часов 30 минут, – так закончил папа своё сообщение.
– Придётся ребёнку купить проездной билет на все виды транспорта, – добавила мама.
Все поздравляли папу, который так удачно составил маршруты моих поездок.
Но, как обычно, всё испортил дедушка.
– Вы что, сбесились? – побагровел он. – Десять часов – рабочий день ребёнка, да два часа на дорогу… Мальчишку пожалейте, эксплуататоры…
Эксплуататоры, как я потом узнал, это буржуи. А я, выходит, рабочий класс?
– Наука требует жертв, – парировала бабушка. – Ты бы, конечно, хотел, чтобы твой внук всю жизнь перебирал крючки и блёсны…
– Я хочу, чтобы мой внук был человеком, – дедушка встал и хлопнул дверью.
Никогда ещё мой дедушка не произносил за раз столько слов. Теперь я понимаю, что он изо всех сил боролся за меня.
Неловкое молчание прервала бабушка:
– Потеряна масса времени, но не всё ещё потеряно. Всё ещё можно наверстать. Если мы возьмёмся как следует…
Тут только взрослые обратили на меня внимание.
– Ты почему сидишь? – зашумела мама. – Детям давно пора спать. А ну, раздевайся и ложись!
Я не знал тогда, что это был последний день, когда я был маленький. Последний день моего детства.
Если б знал, то, может, поплакал бы напоследок. Ведь у детей есть одно преимущество перед взрослыми – они могут, когда захотят, поплакать. А взрослые стесняются, не плачут, даже если им очень плохо.
А-квадрат куёт железо
С молодым академиком, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, у бабушки вышла осечка. Он наотрез отказался учить меня физике и математике.
Мягко, но решительно академик отверг бабушкино предложение:
– Ещё рано. Через пару лет я бы, пожалуй, мог заняться с вашим внуком… Впрочем, боюсь, что у меня нет никаких педагогических способностей…
– В общем, вы отказываетесь? – напрямик спросила бабушка.
– Поверьте, так будет лучше для мальчика, – оправдывался академик.
– А кто же станет готовить для вас достойную смену? – Бабушка не умела лукавить.
– Люди, у которых это получается наилучшим образом, – не сдавался академик. – Например, школьные учителя.
Бабушка была ужасно разочарована. Она надеялась, что уж кто-кто, а молодой академик, который сам на себе почувствовал заботу старших, охотно согласится взять меня в ученики.
А он отказался.
Но долго переживать бабушка не умела. Она была человеком действия.
– Ладно, – махнула рукой бабушка. – Если академик упрямится, найдём кандидата…
Кандидат оказался высоким, спортивно скроенным мужчиной средних лет с аккуратно подстриженной чёрной бородкой. Быстрые глаза прикрывали очки.
Мельком взглянув на меня, кандидат определил:
– У мальчика ярко выраженные математические способности.
Бабушка не замедлила с ним согласиться.
– Их надо развивать, не откладывая дела в долгий ящик, – уже глядя на бабушку, продолжал кандидат. – Железо надо ковать, пока оно горячо.
Бабушка была покорена кандидатом. Договорились они быстро. Так у меня появился ещё один учитель.
Папе пришлось внести изменения в мой маршрут. Он увеличился на полчаса и на два километра.
В назначенное время я прибыл к новому учителю. На лестничной площадке у закрытой двери толпилось пятеро длинноволосых мальчишек и трое девчонок в джинсах. Все они явно учились в девятом или даже десятом классах.
Когда появился я, они бесцеремонно уставились на меня. Я смутился и пробормотал:
– Здравствуйте! Вы к Александру Александровичу? (Так звали кандидата.)
– Да, мы к А-квадрату, – насмешливо произнёс мальчишка в клетчатом коротком пальто. – А тебя какая нелёгкая принесла?
Я пропустил мимо ушей его невежливый вопрос и полюбопытствовал:
– А почему А-квадрат?
– Потому что Александр Александрович, – объяснила девочка в очках. – А в квадрате, А-квадрат. Понял?
– Понял, – кивнул я и улыбнулся. Здорово придумали.
Вот тогда и прозвучало в первый раз роковое слово, которым меня окрестили: «вундеркинд». Произнёс его тот насмешливый мальчишка в клетчатом пальто.
– Вундеркинд! – провозгласил он, и все засмеялись.
Я знал, что вундеркинд – это удивительный ребёнок, ребёнок, у которого семь пядей во лбу, в общем, гениальный мальчишка. Всякий человек, которого прозвали вундеркиндом, может этим гордиться и уж нисколько не обижаться. Но мальчишка так насмешливо произнёс «вундеркинд», а все остальные сразу засмеялись, что я не успел вдоволь нарадоваться, как тут же обиделся.
Вдруг все стихли. По лестнице, прыгая через ступеньку, стремительно поднимался кандидат. Ребята почтительно с ним поздоровались.
– Все в сборе? Отлично, – бодро воскликнул кандидат, открывая дверь. – Входите, Фарадеи и Максвеллы! Входите, Ковалевские и Кюри!
Обняв меня за плечи, последним вошёл кандидат. Я тогда подумал, какие у ребят звучные фамилии. И только потом узнал, что это не их фамилии, а фамилии великих физиков и математиков. И я догадался, что Александр Александрович очень хотел, чтобы из этих мальчишек и девчонок выросли знаменитые учёные.
Кандидат раздал всем, кроме меня, листочки, на которых было написано условие задачи.
– Вот, поломайте головы. – Он вытащил секундомер и щёлкнул кнопкой. – На размышление вам даю тридцать минут.
Меня он подтолкнул к двери, ведущей в другую комнату. Там вдоль стен стояли полки с книгами, а где книг не было, висели чеканки. Это такие картины, которые не рисуют красками, а выбивают молоточками на железных пластинках. Я стал разглядывать чеканку – и старинных воинов на конях, и девушек с распущенными волосами…
– Нравятся? – спросил А-квадрат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Пропыхтев весь вечер, папа признался:
– Фигурное катание никуда не лезет. Придётся от него отказаться.
– Отлично, – поддакнул дедушка. – Хватит с ребёнка одного плавания.
Бабушка вынуждена была согласиться:
– Плавание тоже иногда показывают по телевизору.
– А без фигурного получается очень здорово, – потирал руки папа.
Получалось и вправду здорово. Утром – поездка на троллейбусе в школу. После школы – тоже на троллейбусе к бабушке, у бабушки обед, приготовление уроков и потом занятия с молодым академиком. Набравшись ума-разума у академика, я отправлялся в бассейн. После бассейна мой маршрут раздваивался. В один день я ехал на трамвае к учительнице музыки. В другой день я на автобусе направлялся к учителю английского. Ну, а потом? А потом возвращался домой…
– Среднее расстояние, которое предстоит покрыть нашему ребёнку за день – 16 километров, средняя продолжительность занятий, включая школу и приготовление уроков, 9 часов 30 минут, – так закончил папа своё сообщение.
– Придётся ребёнку купить проездной билет на все виды транспорта, – добавила мама.
Все поздравляли папу, который так удачно составил маршруты моих поездок.
Но, как обычно, всё испортил дедушка.
– Вы что, сбесились? – побагровел он. – Десять часов – рабочий день ребёнка, да два часа на дорогу… Мальчишку пожалейте, эксплуататоры…
Эксплуататоры, как я потом узнал, это буржуи. А я, выходит, рабочий класс?
– Наука требует жертв, – парировала бабушка. – Ты бы, конечно, хотел, чтобы твой внук всю жизнь перебирал крючки и блёсны…
– Я хочу, чтобы мой внук был человеком, – дедушка встал и хлопнул дверью.
Никогда ещё мой дедушка не произносил за раз столько слов. Теперь я понимаю, что он изо всех сил боролся за меня.
Неловкое молчание прервала бабушка:
– Потеряна масса времени, но не всё ещё потеряно. Всё ещё можно наверстать. Если мы возьмёмся как следует…
Тут только взрослые обратили на меня внимание.
– Ты почему сидишь? – зашумела мама. – Детям давно пора спать. А ну, раздевайся и ложись!
Я не знал тогда, что это был последний день, когда я был маленький. Последний день моего детства.
Если б знал, то, может, поплакал бы напоследок. Ведь у детей есть одно преимущество перед взрослыми – они могут, когда захотят, поплакать. А взрослые стесняются, не плачут, даже если им очень плохо.
А-квадрат куёт железо
С молодым академиком, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, у бабушки вышла осечка. Он наотрез отказался учить меня физике и математике.
Мягко, но решительно академик отверг бабушкино предложение:
– Ещё рано. Через пару лет я бы, пожалуй, мог заняться с вашим внуком… Впрочем, боюсь, что у меня нет никаких педагогических способностей…
– В общем, вы отказываетесь? – напрямик спросила бабушка.
– Поверьте, так будет лучше для мальчика, – оправдывался академик.
– А кто же станет готовить для вас достойную смену? – Бабушка не умела лукавить.
– Люди, у которых это получается наилучшим образом, – не сдавался академик. – Например, школьные учителя.
Бабушка была ужасно разочарована. Она надеялась, что уж кто-кто, а молодой академик, который сам на себе почувствовал заботу старших, охотно согласится взять меня в ученики.
А он отказался.
Но долго переживать бабушка не умела. Она была человеком действия.
– Ладно, – махнула рукой бабушка. – Если академик упрямится, найдём кандидата…
Кандидат оказался высоким, спортивно скроенным мужчиной средних лет с аккуратно подстриженной чёрной бородкой. Быстрые глаза прикрывали очки.
Мельком взглянув на меня, кандидат определил:
– У мальчика ярко выраженные математические способности.
Бабушка не замедлила с ним согласиться.
– Их надо развивать, не откладывая дела в долгий ящик, – уже глядя на бабушку, продолжал кандидат. – Железо надо ковать, пока оно горячо.
Бабушка была покорена кандидатом. Договорились они быстро. Так у меня появился ещё один учитель.
Папе пришлось внести изменения в мой маршрут. Он увеличился на полчаса и на два километра.
В назначенное время я прибыл к новому учителю. На лестничной площадке у закрытой двери толпилось пятеро длинноволосых мальчишек и трое девчонок в джинсах. Все они явно учились в девятом или даже десятом классах.
Когда появился я, они бесцеремонно уставились на меня. Я смутился и пробормотал:
– Здравствуйте! Вы к Александру Александровичу? (Так звали кандидата.)
– Да, мы к А-квадрату, – насмешливо произнёс мальчишка в клетчатом коротком пальто. – А тебя какая нелёгкая принесла?
Я пропустил мимо ушей его невежливый вопрос и полюбопытствовал:
– А почему А-квадрат?
– Потому что Александр Александрович, – объяснила девочка в очках. – А в квадрате, А-квадрат. Понял?
– Понял, – кивнул я и улыбнулся. Здорово придумали.
Вот тогда и прозвучало в первый раз роковое слово, которым меня окрестили: «вундеркинд». Произнёс его тот насмешливый мальчишка в клетчатом пальто.
– Вундеркинд! – провозгласил он, и все засмеялись.
Я знал, что вундеркинд – это удивительный ребёнок, ребёнок, у которого семь пядей во лбу, в общем, гениальный мальчишка. Всякий человек, которого прозвали вундеркиндом, может этим гордиться и уж нисколько не обижаться. Но мальчишка так насмешливо произнёс «вундеркинд», а все остальные сразу засмеялись, что я не успел вдоволь нарадоваться, как тут же обиделся.
Вдруг все стихли. По лестнице, прыгая через ступеньку, стремительно поднимался кандидат. Ребята почтительно с ним поздоровались.
– Все в сборе? Отлично, – бодро воскликнул кандидат, открывая дверь. – Входите, Фарадеи и Максвеллы! Входите, Ковалевские и Кюри!
Обняв меня за плечи, последним вошёл кандидат. Я тогда подумал, какие у ребят звучные фамилии. И только потом узнал, что это не их фамилии, а фамилии великих физиков и математиков. И я догадался, что Александр Александрович очень хотел, чтобы из этих мальчишек и девчонок выросли знаменитые учёные.
Кандидат раздал всем, кроме меня, листочки, на которых было написано условие задачи.
– Вот, поломайте головы. – Он вытащил секундомер и щёлкнул кнопкой. – На размышление вам даю тридцать минут.
Меня он подтолкнул к двери, ведущей в другую комнату. Там вдоль стен стояли полки с книгами, а где книг не было, висели чеканки. Это такие картины, которые не рисуют красками, а выбивают молоточками на железных пластинках. Я стал разглядывать чеканку – и старинных воинов на конях, и девушек с распущенными волосами…
– Нравятся? – спросил А-квадрат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34