Как она думала, на полчаса. Ну может быть, на час. Во всяком случае, она рассчитывала встать задолго до того, как сын разделается со всеми злобными монстрами. И не смогла.
– Мам! Просыпайся. Пойдем за мороженым.
Она поймала себя на мысли, что, живи они в старой квартире на Соколе, она бы отпустила сына одного, не задумываясь. Но здесь, в Башне… Башня выглядела так, словно была подготовлена к длительной осаде, и это волей-неволей наводило на мысль о враждебности окружающего мира. С некоторых пор Марина ощущала беспокойство везде, где бы ни находилась, везде, кроме Башни, которая казалась такой неприступной… и надежной.
«Спросите любую одинокую женщину, чего она хочет больше всего, и она ответит – надежности», – думала Марина. И Башня словно понимала ее – она дарила ей это ощущение.
Башня была искренней: она дарила ощущение надежности и требовала взамен плату за кондоминиум; сначала сумма казалась Марине непомерно большой, но со временем она научилась справляться с аппетитами Башни.
А мужчины… Возможно, среди них и были такие, которые обладали теми же качествами, что и ее замечательная Башня, но если бы у них тоже был фиксированный кондоминиум…
Нет, к мужчинам (как к некоей абстрактной общности волосатых вонючих существ, наделенных природой анатомическими излишествами) Марина относилась резко отрицательно. Впрочем, она готова была быть справедливой к какому-то конкретному человеку при условии… Нет, точнее, при условиях… Их было слишком много для того, чтобы это выглядело реальным.
Иногда, по вечерам, ворочаясь в кровати без сна (всякие модные штучки типа «Новопассита» сменяли друг друга в ее сумочке уже три года подряд), она думала: ну почему же никак не найдется человек, который будет готов понять ее, приласкать, защитить, обеспечить, полюбить ее сына, воспитать его… Перечисляя список дел, которыми должен будет заняться ее будущий избранник, она незаметно засыпала. Так некоторые люди, страдающие от бессонницы, считают овец или слонов.
А утром, откидывая одеяло, улыбалась:
– Интересно, сколько козлов не могло заснуть прошлой ночью, мечтая, когда же найдется такая женщина, которая будет его любить нежно и преданно, готовить ему обед, стирать его носки, устраивать осторожные истерики на тему: «Почему ты пришел так поздно?», во всем с ним соглашаться, ладить с его мамой, НИКОГДА не просить денег, вытряхивать за ним пепельницы, ставить в холодильник пиво, включать телевизор за пять минут до футбольного матча, облизывать его с ног до головы и так далее и тому подобное?..
Эта мысль неизменно вызывала улыбку. Все – и мужчины, и женщины – что-то хотели получить. И только лотом раздумывать: что же можно дать взамен? Что не жалко отдать?
«Пожалуй, рваные колготки… » «Сломанную электробритву… » «Ладно, буду спать с ним не два, а три раза в неделю… » «Ну, иногда можно подарить цветы… Недорогие». «Хорошо, я спрошу – дорогой, не пора ли тебе купить новые зимние ботинки?» «Так и быть, в эту субботу не пойду с друзьями в баню – у нее ведь день рождения… »
Два лагеря – одиноких мужчин и женщин за тридцать – стремительно отдалялись друг от друга, и встреч на нейтральной территории, похоже, не предвиделось. Молодым проще. У них есть любовь. Когда тебе за тридцать, за плечами неудачный брак… или два, и дети в придачу, то найти точки соприкосновения практически невозможно.
А любовь… Ну что любовь? В этом возрасте она мучительна, но, к счастью, непродолжительна, как мартовская простуда. Видимо, прививок было уже достаточно.
Штука в том, что Марина была довольно умна для того, чтобы все это понимать… Ну а если она все ПОНИМАЛА, то какая разница, что она ЧУВСТВОВАЛА?
И конечно, это мимолетное знакомство, приключившееся на прошедшей неделе, смотрелось не более чем досадная нелепость. Потому что она ПОНИМАЛА.
Во вторник… «Да, я отвозила Валерика на дачу во вторник. В этот день были экзамены в инязе, и я не назначала занятий… » Во вторник она пробила колесо, и какой-то парень на красном мотоцикле, в старой куртке, помог ей поставить запаску.
Он выглядел как вечный второгодник. Так, будто вместо юности у него был повторный курс детства, а вместо зрелости – поздняя затянувшаяся юность. Он словно не успевал жить вместе со своими сверстниками. И уже это было нелепостью.
Парень (скорее, мужчина, но он не тянул на мужчину – парень) сразу полез знакомиться. Возможно, его назойливость была бы воспринята Мариной более благосклонно… Будь он немного…
Ну что сказать? «Побогаче?» Разве можно сказать такое, не почувствовав себя при этом надутой гусыней? Нет, выберем выражение помягче. Будь он немного… посолиднев. Вот так. Но в парне не было ни капли солидности. Он вертел хвостиком, словно глупый щенок.
Возможно, она ему понравилась… Нет, не «возможно» – наверняка. Может быть, он даже влюбился, но о чем это может говорить, кроме как о том, что она следит за собой и умудряется неплохо выглядеть, несмотря на…
Она вздохнула. «Несмотря на то, что мне довелось пережить… »
На мгновение – всего лишь на одно короткое мгновение – закралась крамольная мысль: «А что уж ТАКОГО страшного тебе довелось пережить?», но она ее тут же отбросила. Сейчас не время для самокопания, сейчас вечер – время, когда можно немного себя пожалеть. Совсем немного, чтобы не распускаться.
В тот день она отвезла Валерика к маме, а на следующее утро…
Мотоцикл стоял на подножке рядом с въездными воротами Башни, и парень, сняв куртку, сидел в небрежной позе на седле.
Сначала она не узнала его и даже подумала, что «этот тип неплохо сложен, очень приличная мускулатура, красивая татуировка на левом плече… » Она никогда не любила татуировки, но парню шел замысловатый синий узор, выбитый на левой дельтовидной мышце. Она оценила его просто как самца, как картинку в журнале, а приглядевшись, поняла, что это – ее вчерашний знакомый. И… ореол несколько поблек. Одно дело – глянцевая картинка, и совсем другое – человек… «лишенный солидности».
Увидев вишневую «десятку», он вспыхнул так, словно желал стать незаметным на фоне ее кузова, и бросился наперерез. Марина поняла, что отвязаться от него будет непросто и, съехав на обочину, остановила машину.
– Здравствуйте! – сказал парень. «В самом деле, что он еще мог сказать – салют, чувиха?» – А я… вас жду.
«Боже мой!» – подумала Марина, ощущая странные, смешанные чувства. «Смешанные чувства – это когда теща разбивается на твоем новом „Мерседесе“«, – любил говорить муж. Нечто подобное испытывала и Марина, досаду и… удовлетворение. Но на всякий случай она придала лицу раздосадованное выражение. Если потребуется…
«Если, конечно, потребуется… » Удовлетворение можно показать и позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Мам! Просыпайся. Пойдем за мороженым.
Она поймала себя на мысли, что, живи они в старой квартире на Соколе, она бы отпустила сына одного, не задумываясь. Но здесь, в Башне… Башня выглядела так, словно была подготовлена к длительной осаде, и это волей-неволей наводило на мысль о враждебности окружающего мира. С некоторых пор Марина ощущала беспокойство везде, где бы ни находилась, везде, кроме Башни, которая казалась такой неприступной… и надежной.
«Спросите любую одинокую женщину, чего она хочет больше всего, и она ответит – надежности», – думала Марина. И Башня словно понимала ее – она дарила ей это ощущение.
Башня была искренней: она дарила ощущение надежности и требовала взамен плату за кондоминиум; сначала сумма казалась Марине непомерно большой, но со временем она научилась справляться с аппетитами Башни.
А мужчины… Возможно, среди них и были такие, которые обладали теми же качествами, что и ее замечательная Башня, но если бы у них тоже был фиксированный кондоминиум…
Нет, к мужчинам (как к некоей абстрактной общности волосатых вонючих существ, наделенных природой анатомическими излишествами) Марина относилась резко отрицательно. Впрочем, она готова была быть справедливой к какому-то конкретному человеку при условии… Нет, точнее, при условиях… Их было слишком много для того, чтобы это выглядело реальным.
Иногда, по вечерам, ворочаясь в кровати без сна (всякие модные штучки типа «Новопассита» сменяли друг друга в ее сумочке уже три года подряд), она думала: ну почему же никак не найдется человек, который будет готов понять ее, приласкать, защитить, обеспечить, полюбить ее сына, воспитать его… Перечисляя список дел, которыми должен будет заняться ее будущий избранник, она незаметно засыпала. Так некоторые люди, страдающие от бессонницы, считают овец или слонов.
А утром, откидывая одеяло, улыбалась:
– Интересно, сколько козлов не могло заснуть прошлой ночью, мечтая, когда же найдется такая женщина, которая будет его любить нежно и преданно, готовить ему обед, стирать его носки, устраивать осторожные истерики на тему: «Почему ты пришел так поздно?», во всем с ним соглашаться, ладить с его мамой, НИКОГДА не просить денег, вытряхивать за ним пепельницы, ставить в холодильник пиво, включать телевизор за пять минут до футбольного матча, облизывать его с ног до головы и так далее и тому подобное?..
Эта мысль неизменно вызывала улыбку. Все – и мужчины, и женщины – что-то хотели получить. И только лотом раздумывать: что же можно дать взамен? Что не жалко отдать?
«Пожалуй, рваные колготки… » «Сломанную электробритву… » «Ладно, буду спать с ним не два, а три раза в неделю… » «Ну, иногда можно подарить цветы… Недорогие». «Хорошо, я спрошу – дорогой, не пора ли тебе купить новые зимние ботинки?» «Так и быть, в эту субботу не пойду с друзьями в баню – у нее ведь день рождения… »
Два лагеря – одиноких мужчин и женщин за тридцать – стремительно отдалялись друг от друга, и встреч на нейтральной территории, похоже, не предвиделось. Молодым проще. У них есть любовь. Когда тебе за тридцать, за плечами неудачный брак… или два, и дети в придачу, то найти точки соприкосновения практически невозможно.
А любовь… Ну что любовь? В этом возрасте она мучительна, но, к счастью, непродолжительна, как мартовская простуда. Видимо, прививок было уже достаточно.
Штука в том, что Марина была довольно умна для того, чтобы все это понимать… Ну а если она все ПОНИМАЛА, то какая разница, что она ЧУВСТВОВАЛА?
И конечно, это мимолетное знакомство, приключившееся на прошедшей неделе, смотрелось не более чем досадная нелепость. Потому что она ПОНИМАЛА.
Во вторник… «Да, я отвозила Валерика на дачу во вторник. В этот день были экзамены в инязе, и я не назначала занятий… » Во вторник она пробила колесо, и какой-то парень на красном мотоцикле, в старой куртке, помог ей поставить запаску.
Он выглядел как вечный второгодник. Так, будто вместо юности у него был повторный курс детства, а вместо зрелости – поздняя затянувшаяся юность. Он словно не успевал жить вместе со своими сверстниками. И уже это было нелепостью.
Парень (скорее, мужчина, но он не тянул на мужчину – парень) сразу полез знакомиться. Возможно, его назойливость была бы воспринята Мариной более благосклонно… Будь он немного…
Ну что сказать? «Побогаче?» Разве можно сказать такое, не почувствовав себя при этом надутой гусыней? Нет, выберем выражение помягче. Будь он немного… посолиднев. Вот так. Но в парне не было ни капли солидности. Он вертел хвостиком, словно глупый щенок.
Возможно, она ему понравилась… Нет, не «возможно» – наверняка. Может быть, он даже влюбился, но о чем это может говорить, кроме как о том, что она следит за собой и умудряется неплохо выглядеть, несмотря на…
Она вздохнула. «Несмотря на то, что мне довелось пережить… »
На мгновение – всего лишь на одно короткое мгновение – закралась крамольная мысль: «А что уж ТАКОГО страшного тебе довелось пережить?», но она ее тут же отбросила. Сейчас не время для самокопания, сейчас вечер – время, когда можно немного себя пожалеть. Совсем немного, чтобы не распускаться.
В тот день она отвезла Валерика к маме, а на следующее утро…
Мотоцикл стоял на подножке рядом с въездными воротами Башни, и парень, сняв куртку, сидел в небрежной позе на седле.
Сначала она не узнала его и даже подумала, что «этот тип неплохо сложен, очень приличная мускулатура, красивая татуировка на левом плече… » Она никогда не любила татуировки, но парню шел замысловатый синий узор, выбитый на левой дельтовидной мышце. Она оценила его просто как самца, как картинку в журнале, а приглядевшись, поняла, что это – ее вчерашний знакомый. И… ореол несколько поблек. Одно дело – глянцевая картинка, и совсем другое – человек… «лишенный солидности».
Увидев вишневую «десятку», он вспыхнул так, словно желал стать незаметным на фоне ее кузова, и бросился наперерез. Марина поняла, что отвязаться от него будет непросто и, съехав на обочину, остановила машину.
– Здравствуйте! – сказал парень. «В самом деле, что он еще мог сказать – салют, чувиха?» – А я… вас жду.
«Боже мой!» – подумала Марина, ощущая странные, смешанные чувства. «Смешанные чувства – это когда теща разбивается на твоем новом „Мерседесе“«, – любил говорить муж. Нечто подобное испытывала и Марина, досаду и… удовлетворение. Но на всякий случай она придала лицу раздосадованное выражение. Если потребуется…
«Если, конечно, потребуется… » Удовлетворение можно показать и позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75