— прервал я его точно так же, как он меня. — Во-вторых, это вопрос чести, и я никому не позволю заменить меня в поединке. Да и вождь не пойдет на это. Он жаждет моей крови.
— Вот это никак не укладывается в моей голове! Он действительно ополчился на вас, именно на вас. И все-таки я надеюсь, наша возьмет. А сейчас — внимание! Идут!
Индейцы медленно приближались. Их было меньше двухсот человек, потому что многие остались сторожить пленных. Тангуа провел их мимо нас на заранее выбранное место. Индейцы встали в круг, заняв три его четверти и оставив нам, белым, одну. Когда мы встали на свое место, вождь подал знак. Из рядов краснокожих вышел воин атлетического сложения. Все оружие, кроме ножа, он положил на землю и обнажил тело до пояса. Увидев его великолепный торс, все подумали — плохо мое дело. Вождь вывел его на середину круга и, с трудом скрывая торжество, провозгласил:
— Вот это и есть Мэтан-Аква, Нож-Молния, самый сильный воин кайова. Его нож еще не знал поражения. От его удара враг валится, точно сраженный молнией. С ним будет драться бледнолицый, Шеттерхэнд.
— Черт бы его побрал! — прошептал Сэм. — Это ведь настоящий Голиаф! Дорогой сэр, вам конец!
— Неужели?
— Не стройте из себя героя! Есть только один способ победить этого громилу.
— Какой?
— Не затягивать поединок, кончать скорее, иначе индеец измотает вас, и тогда вам крышка. А как там ваше сердцебиение?
Схватив меня за запястье, Сэм нащупал пульс.
— Слава тебе Господи, не более шестидесяти ударов в минуту, значит, нормально. Не волнуетесь? Не боитесь?
— Только этого не хватало! Нервничать и бояться сейчас, когда жизнь зависит от хладнокровия и выдержки. Имя этого великана так же красноречиво, как и его внешний вид. Тангуа выбрал нож, потому что есть у них такой мастер. Проверим, действительно ли он непобедим!
Разговаривая с Сэмом, я тоже разделся по пояс, хотя это и не было предусмотрено условиями поединка, но я не хотел, чтобы меня заподозрили в попытке хоть как-то защититься от ударов ножа. Карабин и револьверы я отдал Сэму. Сердце бедняги стучало так громко, что даже мне было слышно. Я же был спокоен и надеялся на успех.
Рукоятью томагавка индейцы начертили на песке восьмерку с диаметром каждого круга около метра, и Тангуа велел бойцам занять свои места. Нож-Молния презрительно взглянул на меня и сказал:
— Хилое тело бледнолицего дрожит от страха. Осмелится ли он войти в очерченный круг?
Не успел он закончить, как я уже оказался в круге.
— Смотрите, какой храбрец! — продолжал издеваться Мэтан-Аква. — Мой нож проглотит его. Великий Маниту отдает бледнолицего мне, отняв у него разум.
Обмен оскорблениями перед поединком — необходимая часть ритуала индейцев. Меня сочли бы за труса, если бы я смолчал, и я ответил:
— Ты воюешь языком, а я вынужден ждать тебя с ножом. Встань на свое место, если не боишься.
Одним прыжком Мэтан-Аква занял место во втором круге восьмерки и крикнул со злостью:
— Я боюсь? Мэтан-Аква боится бледнолицего? Вы слышали, воины кайова! Я отниму жизнь у белого пса одним ударом!
— Мой первый удар лишит жизни тебя. А теперь замолчи! Тебе бы называться не Мэтан-Аква, а Ават-Я, Хвастун!
— Ават-Я? Этот вонючий койот осмелился оскорбить меня! Пусть стервятники сожрут твои внутренности!
Эта угроза была ошибкой, которая явно указала на способ нанесения удара. Раз внутренности, значит, он не будет метить сверху, в сердце, а ударит снизу, чтобы вспороть мне живот.
Расстояние между нами было настолько мало, что мы без труда могли дотянуться друг до друга. Не отрывая от меня взгляда, индеец опустил руку с ножом, направляя его лезвие вверх. Я уже не сомневался — он будет метить снизу в живот. Оставалось уловить момент удара, что мне должен был подсказать блеск его глаз. Опустив веки, я зорко следил из-под ресниц за противником.
— Ударь, белая собака! — рявкнул Мэтан-Аква.
— Сам ударь, красный щенок! — не остался я в долгу.
В ответ на оскорбление глаза индейцев вспыхнули яростью. Молниеносный взмах руки с ножом! И все было бы кончено, не ожидай я нападения именно в эту секунду. Левой рукой я парировал выпад, правой ударил сам, и мой нож по рукоятку вонзился в его сердце. Великан пошатнулся и, даже не успев вскрикнуть, мертвым рухнул на землю.
Индейцы дико взвыли, лишь Тангуа стоял молча. Потом подошел к поверженному мной противнику, ощупал края раны, выпрямился и посмотрел на меня так, что я потом долго не мог забыть этот взгляд. В нем были и бешенство, и ужас, и восхищение, и страх, и уважение. Вождь отвернулся от меня и хотел так же молча удалиться, но я его остановил:
— Ты видишь, я все еще стою на месте, тогда как Мэтан-Аква лежит за чертой круга. Кто из нас победил?
— Ты! — в бешенстве крикнул Тангуа и прошипел: — Ты белый сын злого Черного Духа. Наш шаман снимет с тебя чары, и тогда мы отнимем у тебя жизнь!
— Прекрасно, но сначала сдержи свое слово!
— Какое еще слово?
— Апачи не погибнут.
— Мы их не убьем. Я это обещал и обещание выполню.
— И освободишь их?
— Они получат свободу. Вождь кайова всегда выполняет обещания.
— Тогда мы с друзьями снимем с них ремни.
— Я сам это сделаю, когда настанет время.
— Уже настало, ведь я победил.
— Замолчи! Разве мы уточняли время?
— Нет, но и без того ясно…
— Замолчи! — еще раз крикнул Тангуа. — Время назначу я. Мы не убьем этих собак апачей, но они могут умереть от голода и жажды. И разве моя в том вина, что это случится до того, как они получат свободу?
— Мерзавец! — бросил я ему в лицо.
— Скажи еще одно слово, собака, и я…
Он не закончил, наверно, его испугало выражение моего лица. За него закончил я:
— … ударом кулака свалю тебя на землю, тебя, подлый лжец!
В ответ Тангуа выхватил нож и крикнул:
— Не подходи, убью!
— Мэтан-Аква тоже хвастался, что убьет меня, а сейчас лежит здесь мертвый. И с тобой будет то же самое. О судьбе апачей я поговорю с моими белыми братьями. И берегись, ты поплатишься жизнью, если с пленниками что-нибудь случится, ты знаешь, мы можем всех вас взорвать.
Только теперь я вышел из круга восьмерки и подошел к Сэму. Из-за воя краснокожих тот не слышал моего разговора с Тангуа. Сжав меня в объятиях, Хокенс воскликнул в полном восторге:
— Слава Богу, сэр, слава Богу! Поздравляю вас и приветствую! Ну точно с того света вернулся! Дорогой мой друг, бесценный гринхорн, ну что же вы за человек! Никогда не видел бизонов, а убивает самого сильного из стада! Никогда не видел серого медведя, а идет на него с ножом, будто хочет почистить яблоко! Никогда не видел мустанга, а поймал мою Мэри! Сражается с самым сильным и ловким индейцем, поражает его ножом прямо в сердце, а у самого хоть бы царапина! Дик! Билл! Идите сюда и полюбуйтесь на него! В кого мы его произведем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
— Вот это никак не укладывается в моей голове! Он действительно ополчился на вас, именно на вас. И все-таки я надеюсь, наша возьмет. А сейчас — внимание! Идут!
Индейцы медленно приближались. Их было меньше двухсот человек, потому что многие остались сторожить пленных. Тангуа провел их мимо нас на заранее выбранное место. Индейцы встали в круг, заняв три его четверти и оставив нам, белым, одну. Когда мы встали на свое место, вождь подал знак. Из рядов краснокожих вышел воин атлетического сложения. Все оружие, кроме ножа, он положил на землю и обнажил тело до пояса. Увидев его великолепный торс, все подумали — плохо мое дело. Вождь вывел его на середину круга и, с трудом скрывая торжество, провозгласил:
— Вот это и есть Мэтан-Аква, Нож-Молния, самый сильный воин кайова. Его нож еще не знал поражения. От его удара враг валится, точно сраженный молнией. С ним будет драться бледнолицый, Шеттерхэнд.
— Черт бы его побрал! — прошептал Сэм. — Это ведь настоящий Голиаф! Дорогой сэр, вам конец!
— Неужели?
— Не стройте из себя героя! Есть только один способ победить этого громилу.
— Какой?
— Не затягивать поединок, кончать скорее, иначе индеец измотает вас, и тогда вам крышка. А как там ваше сердцебиение?
Схватив меня за запястье, Сэм нащупал пульс.
— Слава тебе Господи, не более шестидесяти ударов в минуту, значит, нормально. Не волнуетесь? Не боитесь?
— Только этого не хватало! Нервничать и бояться сейчас, когда жизнь зависит от хладнокровия и выдержки. Имя этого великана так же красноречиво, как и его внешний вид. Тангуа выбрал нож, потому что есть у них такой мастер. Проверим, действительно ли он непобедим!
Разговаривая с Сэмом, я тоже разделся по пояс, хотя это и не было предусмотрено условиями поединка, но я не хотел, чтобы меня заподозрили в попытке хоть как-то защититься от ударов ножа. Карабин и револьверы я отдал Сэму. Сердце бедняги стучало так громко, что даже мне было слышно. Я же был спокоен и надеялся на успех.
Рукоятью томагавка индейцы начертили на песке восьмерку с диаметром каждого круга около метра, и Тангуа велел бойцам занять свои места. Нож-Молния презрительно взглянул на меня и сказал:
— Хилое тело бледнолицего дрожит от страха. Осмелится ли он войти в очерченный круг?
Не успел он закончить, как я уже оказался в круге.
— Смотрите, какой храбрец! — продолжал издеваться Мэтан-Аква. — Мой нож проглотит его. Великий Маниту отдает бледнолицего мне, отняв у него разум.
Обмен оскорблениями перед поединком — необходимая часть ритуала индейцев. Меня сочли бы за труса, если бы я смолчал, и я ответил:
— Ты воюешь языком, а я вынужден ждать тебя с ножом. Встань на свое место, если не боишься.
Одним прыжком Мэтан-Аква занял место во втором круге восьмерки и крикнул со злостью:
— Я боюсь? Мэтан-Аква боится бледнолицего? Вы слышали, воины кайова! Я отниму жизнь у белого пса одним ударом!
— Мой первый удар лишит жизни тебя. А теперь замолчи! Тебе бы называться не Мэтан-Аква, а Ават-Я, Хвастун!
— Ават-Я? Этот вонючий койот осмелился оскорбить меня! Пусть стервятники сожрут твои внутренности!
Эта угроза была ошибкой, которая явно указала на способ нанесения удара. Раз внутренности, значит, он не будет метить сверху, в сердце, а ударит снизу, чтобы вспороть мне живот.
Расстояние между нами было настолько мало, что мы без труда могли дотянуться друг до друга. Не отрывая от меня взгляда, индеец опустил руку с ножом, направляя его лезвие вверх. Я уже не сомневался — он будет метить снизу в живот. Оставалось уловить момент удара, что мне должен был подсказать блеск его глаз. Опустив веки, я зорко следил из-под ресниц за противником.
— Ударь, белая собака! — рявкнул Мэтан-Аква.
— Сам ударь, красный щенок! — не остался я в долгу.
В ответ на оскорбление глаза индейцев вспыхнули яростью. Молниеносный взмах руки с ножом! И все было бы кончено, не ожидай я нападения именно в эту секунду. Левой рукой я парировал выпад, правой ударил сам, и мой нож по рукоятку вонзился в его сердце. Великан пошатнулся и, даже не успев вскрикнуть, мертвым рухнул на землю.
Индейцы дико взвыли, лишь Тангуа стоял молча. Потом подошел к поверженному мной противнику, ощупал края раны, выпрямился и посмотрел на меня так, что я потом долго не мог забыть этот взгляд. В нем были и бешенство, и ужас, и восхищение, и страх, и уважение. Вождь отвернулся от меня и хотел так же молча удалиться, но я его остановил:
— Ты видишь, я все еще стою на месте, тогда как Мэтан-Аква лежит за чертой круга. Кто из нас победил?
— Ты! — в бешенстве крикнул Тангуа и прошипел: — Ты белый сын злого Черного Духа. Наш шаман снимет с тебя чары, и тогда мы отнимем у тебя жизнь!
— Прекрасно, но сначала сдержи свое слово!
— Какое еще слово?
— Апачи не погибнут.
— Мы их не убьем. Я это обещал и обещание выполню.
— И освободишь их?
— Они получат свободу. Вождь кайова всегда выполняет обещания.
— Тогда мы с друзьями снимем с них ремни.
— Я сам это сделаю, когда настанет время.
— Уже настало, ведь я победил.
— Замолчи! Разве мы уточняли время?
— Нет, но и без того ясно…
— Замолчи! — еще раз крикнул Тангуа. — Время назначу я. Мы не убьем этих собак апачей, но они могут умереть от голода и жажды. И разве моя в том вина, что это случится до того, как они получат свободу?
— Мерзавец! — бросил я ему в лицо.
— Скажи еще одно слово, собака, и я…
Он не закончил, наверно, его испугало выражение моего лица. За него закончил я:
— … ударом кулака свалю тебя на землю, тебя, подлый лжец!
В ответ Тангуа выхватил нож и крикнул:
— Не подходи, убью!
— Мэтан-Аква тоже хвастался, что убьет меня, а сейчас лежит здесь мертвый. И с тобой будет то же самое. О судьбе апачей я поговорю с моими белыми братьями. И берегись, ты поплатишься жизнью, если с пленниками что-нибудь случится, ты знаешь, мы можем всех вас взорвать.
Только теперь я вышел из круга восьмерки и подошел к Сэму. Из-за воя краснокожих тот не слышал моего разговора с Тангуа. Сжав меня в объятиях, Хокенс воскликнул в полном восторге:
— Слава Богу, сэр, слава Богу! Поздравляю вас и приветствую! Ну точно с того света вернулся! Дорогой мой друг, бесценный гринхорн, ну что же вы за человек! Никогда не видел бизонов, а убивает самого сильного из стада! Никогда не видел серого медведя, а идет на него с ножом, будто хочет почистить яблоко! Никогда не видел мустанга, а поймал мою Мэри! Сражается с самым сильным и ловким индейцем, поражает его ножом прямо в сердце, а у самого хоть бы царапина! Дик! Билл! Идите сюда и полюбуйтесь на него! В кого мы его произведем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98