Она услышала далекие раскаты грома и, взглянув на небо, увидела, как по нему мчатся тучи, громоздятся друг на друга и закрывают солнце. Казалось, они очень спешат. Молнии сверкали под их черным брюхом. Она не успела заметить, как на смену ясному дню пришел неподвижный тяжелый сумрак, предвестник грозы.
Прямо как нарочно, подумала она.
Кэрол ненавидела грозы. А Джим всегда их любил. Она прижималась к нему, зажав уши руками и крепко зажмурив глаза, а он как зачарованный смотрел через окно на молнии. Для него чем неистовее была гроза, тем лучше.
Но теперь нет никого, к кому можно было бы прижаться, а эта гроза, похоже, будет ужасающей. Кэрол поспешила назад, к набережной.
Гроза обрушилась на город внезапно. Подул холодный ветер, разгоняя застывший жаркий воздух. Бледные всполохи превратились в яростно разящие сине-белые стрелы, а гром уже не бормотал, но словно дикарь-гигант дубасил по алюминиевому куполу неба огромной кувалдой. Хлынул дождь. Крупные, подгоняемые ветром капли, сначала редкие, оставляли на мостовых и тротуарах мокрые пятна размером в серебряный доллар.
Затем с неба полились струи ледяной воды, превращавшие крутящуюся пыль в грязное месиво, которое подхватывали бурные ручейки, уже через минуту образовав вдоль тротуаров потоки глубиной в два дюйма.
В одно мгновение Кэрол промокла до нитки. Она побежала под дерево, но вспомнила, что дерево – наихудшее укрытие во время грозы. Впереди, за несколькими домами, она увидела убежище куда безопаснее – старую приходскую церковь Скорбящей Божьей Матери.
Пока она бежала к входу в церковь, с неба посыпался град. Градины были величиной с детские стеклянные шарики, а некоторые даже с мяч для гольфа. Они барабанили по мостовой, ударяли Кэрол по голове и плечам, с оглушающим шумом колотили по крыше и капоту стоявших вдоль тротуара машин. Она вбежала по каменным ступеням, моля Бога, чтобы дверь была открыта. Дверь подалась и впустила ее в прохладную сухую тишину вестибюля.
И сразу гроза осталась где-то далеко-далеко.
Церковь. Когда она была в церкви последний раз? На чьем-то венчании? На крестинах? Она не могла вспомнить. С наступлением юности она стала редко посещать церковь. Возвращаясь мыслью к тем годам, Кэрол полагала, что виной тому была реакция да смерть родителей. В годы обучения в колледже ее небрежение к религии вызывало недовольство тети Грейс, но до ссор дело не доходило. Она не стала атеисткой, как Джим. Просто спустя некоторое время стоять на коленях и молиться по воскресеньям Богу, который год от году становился все более далеким и ненужным, потеряло всякий смысл. Но она помнила, как после смерти родителей еще до ее отступничества приходила в церковь Божьей Матери одна и просто сидела там в тишине. Это приносило ей успокоение.
Она оглядела вестибюль. Слева было место для крещения, а справа лестница, которая вела наверх, на хоры. Будучи в седьмом и восьмом классах, она пела в хоре каждое воскресенье во время утренней мессы для детей.
Кэрол пробрала дрожь. С ее волос и голых плеч все еще стекали дождевые капли, мокрый сарафан облепил ее как плохо сидящая вторая кожа. Она открыла дверь и вошла в неф. Когда она шла по центральному проходу, быстрые вспышки молний бушевавшей за стенами церкви грозы освещали витражи в окнах, покрывая яркими разноцветными пятнами скамьи и алтарь, почти как во время психоделических световых шоу, так популярных среди наркоманов.
Все время, пока Кэрол шла по проходу, приближаясь к алтарю, раскаты грома снова и снова сотрясали здание. Она скользнула между рядами скамей, опустилась там на колени и закрыла лицо руками, чтобы не видеть молний. В мозгу ее не переставали звучать вопросы: как ей жить дальше одной? как ребенок вырастет без Джима?
Он не вырастет!
Кэрол вскинула голову. Эти слова поразили ее. Кто...
В действительности она их не слышала. Их никто не произносил. Они прозвучали у нее в уме. И тем не менее Кэрол оглядела церковь. Кроме нее единственными человеческими фигурами в нефе были: стоявшая в алькове около кафедры слева от алтаря скульптура Святой Марии в человеческий рост, попиравшей змия-Сатану, и справа от алтаря – распятый Христос.
На секунду у нее замерло сердце: ей показалось, что краем глаза она увидела, будто голова Христа в терновом венце приподнялась, но когда она посмотрела еще раз как следует, голова была поникшей, как обычно. Просто игра света от молнии.
Вдруг она почувствовала, что в пустой церкви что-то изменилось. Когда она вошла, помещение, казалось, приняло ее тепло и приветливо, а теперь здесь все словно дышало неприязнью и враждебностью к ней, и они росли с каждой минутой.
Кэрол бросило в жар. Ее промокший от дождя сарафан перестал холодить. Взамен появилось растущее ощущение жара. Ее кожа горела, ее что-то обжигало.
Звук, подобный треску расколовшегося дерева, испугал Кэрол. Она осмотрелась, но, поскольку он эхом отдавался от купола и стен просторного нефа, ей казалось, что он исходит отовсюду. Скамья под ней закачалась. Кэрол в испуге, спотыкаясь, бросилась в проход. Треск дерева стал раздаваться вокруг нее все громче и громче. Стоны и визг терзаемого дерева наполнили помещение. Она увидела, что скамьи задвигались, стали изгибаться, коробиться, корчиться, как в агонии.
Внезапно скамья, на которой она только что сидела, выгнулась и раскололась по всей длине со звуком пушечного выстрела. За ней вторая и третья. Кэрол оглушила канонада – скамьи вокруг нее раскалывались одна за другой. Она в ужасе зажала уши, чтобы не слышать грохота, и, шатаясь, закружила по проходу. В воздухе летали освещенные разноцветными бликами обломки скамей, вырванных из мраморного пола.
А как ей было жарко! Нестерпимо жарко! Перед глазами плыли клубы пара. Она посмотрела на свои руки и увидела, как от мокрой кожи поднимаются струйки пара. Все ее тело извергало пар.
Вспышки молний, раскаты грома, стоны изуродованного дерева – все это казалось направленным на нее. Ей нужно бежать отсюда.
Когда Кэрол повернулась, чтобы броситься прочь из церкви, она увидела, как голова распятого Христа качнулась. У нее подкосились ноги – она поняла, что это не игра света.
Скульптура подняла голову и смотрела на нее.
2
Проклятый дождь!
Направляя машину поближе к тротуару, Иона чувствовал, как лысые покрышки скользят по рельсам старого трамвая, проходившим по центру города. Он не видел, куда едет. «Дворники» на ветровом стекле не успевали бороться с потоком воды, а дурацкое устройство для очистки запотевших стекол напрасно пыталось протереть их запотевшую изнутри поверхность.
Иона провел рукавом по боковому окошку, чтобы очистить его, но это не помогло. Казалось, будто он въехал во что-то серое и мокрое, чему нет названия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Прямо как нарочно, подумала она.
Кэрол ненавидела грозы. А Джим всегда их любил. Она прижималась к нему, зажав уши руками и крепко зажмурив глаза, а он как зачарованный смотрел через окно на молнии. Для него чем неистовее была гроза, тем лучше.
Но теперь нет никого, к кому можно было бы прижаться, а эта гроза, похоже, будет ужасающей. Кэрол поспешила назад, к набережной.
Гроза обрушилась на город внезапно. Подул холодный ветер, разгоняя застывший жаркий воздух. Бледные всполохи превратились в яростно разящие сине-белые стрелы, а гром уже не бормотал, но словно дикарь-гигант дубасил по алюминиевому куполу неба огромной кувалдой. Хлынул дождь. Крупные, подгоняемые ветром капли, сначала редкие, оставляли на мостовых и тротуарах мокрые пятна размером в серебряный доллар.
Затем с неба полились струи ледяной воды, превращавшие крутящуюся пыль в грязное месиво, которое подхватывали бурные ручейки, уже через минуту образовав вдоль тротуаров потоки глубиной в два дюйма.
В одно мгновение Кэрол промокла до нитки. Она побежала под дерево, но вспомнила, что дерево – наихудшее укрытие во время грозы. Впереди, за несколькими домами, она увидела убежище куда безопаснее – старую приходскую церковь Скорбящей Божьей Матери.
Пока она бежала к входу в церковь, с неба посыпался град. Градины были величиной с детские стеклянные шарики, а некоторые даже с мяч для гольфа. Они барабанили по мостовой, ударяли Кэрол по голове и плечам, с оглушающим шумом колотили по крыше и капоту стоявших вдоль тротуара машин. Она вбежала по каменным ступеням, моля Бога, чтобы дверь была открыта. Дверь подалась и впустила ее в прохладную сухую тишину вестибюля.
И сразу гроза осталась где-то далеко-далеко.
Церковь. Когда она была в церкви последний раз? На чьем-то венчании? На крестинах? Она не могла вспомнить. С наступлением юности она стала редко посещать церковь. Возвращаясь мыслью к тем годам, Кэрол полагала, что виной тому была реакция да смерть родителей. В годы обучения в колледже ее небрежение к религии вызывало недовольство тети Грейс, но до ссор дело не доходило. Она не стала атеисткой, как Джим. Просто спустя некоторое время стоять на коленях и молиться по воскресеньям Богу, который год от году становился все более далеким и ненужным, потеряло всякий смысл. Но она помнила, как после смерти родителей еще до ее отступничества приходила в церковь Божьей Матери одна и просто сидела там в тишине. Это приносило ей успокоение.
Она оглядела вестибюль. Слева было место для крещения, а справа лестница, которая вела наверх, на хоры. Будучи в седьмом и восьмом классах, она пела в хоре каждое воскресенье во время утренней мессы для детей.
Кэрол пробрала дрожь. С ее волос и голых плеч все еще стекали дождевые капли, мокрый сарафан облепил ее как плохо сидящая вторая кожа. Она открыла дверь и вошла в неф. Когда она шла по центральному проходу, быстрые вспышки молний бушевавшей за стенами церкви грозы освещали витражи в окнах, покрывая яркими разноцветными пятнами скамьи и алтарь, почти как во время психоделических световых шоу, так популярных среди наркоманов.
Все время, пока Кэрол шла по проходу, приближаясь к алтарю, раскаты грома снова и снова сотрясали здание. Она скользнула между рядами скамей, опустилась там на колени и закрыла лицо руками, чтобы не видеть молний. В мозгу ее не переставали звучать вопросы: как ей жить дальше одной? как ребенок вырастет без Джима?
Он не вырастет!
Кэрол вскинула голову. Эти слова поразили ее. Кто...
В действительности она их не слышала. Их никто не произносил. Они прозвучали у нее в уме. И тем не менее Кэрол оглядела церковь. Кроме нее единственными человеческими фигурами в нефе были: стоявшая в алькове около кафедры слева от алтаря скульптура Святой Марии в человеческий рост, попиравшей змия-Сатану, и справа от алтаря – распятый Христос.
На секунду у нее замерло сердце: ей показалось, что краем глаза она увидела, будто голова Христа в терновом венце приподнялась, но когда она посмотрела еще раз как следует, голова была поникшей, как обычно. Просто игра света от молнии.
Вдруг она почувствовала, что в пустой церкви что-то изменилось. Когда она вошла, помещение, казалось, приняло ее тепло и приветливо, а теперь здесь все словно дышало неприязнью и враждебностью к ней, и они росли с каждой минутой.
Кэрол бросило в жар. Ее промокший от дождя сарафан перестал холодить. Взамен появилось растущее ощущение жара. Ее кожа горела, ее что-то обжигало.
Звук, подобный треску расколовшегося дерева, испугал Кэрол. Она осмотрелась, но, поскольку он эхом отдавался от купола и стен просторного нефа, ей казалось, что он исходит отовсюду. Скамья под ней закачалась. Кэрол в испуге, спотыкаясь, бросилась в проход. Треск дерева стал раздаваться вокруг нее все громче и громче. Стоны и визг терзаемого дерева наполнили помещение. Она увидела, что скамьи задвигались, стали изгибаться, коробиться, корчиться, как в агонии.
Внезапно скамья, на которой она только что сидела, выгнулась и раскололась по всей длине со звуком пушечного выстрела. За ней вторая и третья. Кэрол оглушила канонада – скамьи вокруг нее раскалывались одна за другой. Она в ужасе зажала уши, чтобы не слышать грохота, и, шатаясь, закружила по проходу. В воздухе летали освещенные разноцветными бликами обломки скамей, вырванных из мраморного пола.
А как ей было жарко! Нестерпимо жарко! Перед глазами плыли клубы пара. Она посмотрела на свои руки и увидела, как от мокрой кожи поднимаются струйки пара. Все ее тело извергало пар.
Вспышки молний, раскаты грома, стоны изуродованного дерева – все это казалось направленным на нее. Ей нужно бежать отсюда.
Когда Кэрол повернулась, чтобы броситься прочь из церкви, она увидела, как голова распятого Христа качнулась. У нее подкосились ноги – она поняла, что это не игра света.
Скульптура подняла голову и смотрела на нее.
2
Проклятый дождь!
Направляя машину поближе к тротуару, Иона чувствовал, как лысые покрышки скользят по рельсам старого трамвая, проходившим по центру города. Он не видел, куда едет. «Дворники» на ветровом стекле не успевали бороться с потоком воды, а дурацкое устройство для очистки запотевших стекол напрасно пыталось протереть их запотевшую изнутри поверхность.
Иона провел рукавом по боковому окошку, чтобы очистить его, но это не помогло. Казалось, будто он въехал во что-то серое и мокрое, чему нет названия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92