Не успев прийти в себя после смерти Джима ровно неделю назад, она узнает, что беременна его ребенком, а теперь какой-то параноик звонит ей и говорит, что она носит под сердцем Антихриста. Превратности судьбы, подстерегающие человека в повседневной жизни, всегда поражали его.
Пора в путь.
Билл посмотрел на Кэрол, сидевшую напротив него на одеяле, и ему почудилось, будто он видит ее без сарафана, обнаженной, как в прошлую пятницу, видит ее груди с торчащими сосками, пушистый треугольник ее лобка.
Пора.
Находиться рядом с ней в таком состоянии было пыткой. Он стыдился чувства сожаления о том, что не овладел ею в пятницу. Он старался избавиться от этого чувства, убежать от него, но оно не отпускало его, мучило, тянуло за рукав сутаны.
К своему ужасу, Билл понял, что любит ее, всегда любил, но подавлял любовь ежедневной молитвой, работой и исполнением обрядов.
Если он сейчас же не сбежит отсюда...
– Пора идти, - сказал он.
Кэрол нехотя кивнула.
– Думаю, что пора. Спасибо, что побыл со мной. – Она схватила обе его руки, и ее прикосновение доставило ему против воли наслаждение. – Спасибо за весь сегодняшний уик-энд. Если бы тебя не было здесь в пятницу, я, быть может, умерла бы.
– Если бы меня здесь не было, ты, возможно... – Он замолчал, не в силах говорить об этом. – Может быть, ничего бы и не произошло.
Она отпустила его руки.
– Да, может быть.
Они встали. Кэрол взяла блюдо с сандвичами, а Билл – одеяло. Когда он отвернулся, чтобы стряхнуть его на ветру, он услышал ее испуганный возглас:
– Билл! Посмотри!
Он повернулся к ней – она показывала на пожухлую траву у своих ног.
– Что случилось?
– Трава! Как раз там, где я сидела. Она засохла, как трава на могиле Джима.
– Успокойся, Кэрол!
– Билл, что-то не в порядке. Я уверена в этом! Происходит что-то ужасное!
– Перестань, пожалуйста. Ведь весна только-только начинается. Вероятно, какая-то большая бродячая собака зимой основательно полила это место, и корни травы погибли, вот она и не зазеленела.
– Но это как раз там, где я сидела! – возразила Кэрол. – Ты видел это, когда расстилал одеяло? Видел?
Заметив отчаяние в ее глазах, он решил солгать.
– Теперь, когда ты заговорила об этом, я вспомнил: да, я видел пятно пожухлой травы.
Облегчение, отразившееся у нее на лице, стоило того, чтобы он солгал. На самом деле до сих пор он не видел здесь засохшей травы. Но, разумеется, он и не искал ее.
– Давай проделаем небольшой эксперимент, – предложил он. – Следуй за мной.
Ранее, ожидая, когда Кэрол выйдет из дому, он побродил по заднему двору и приметил ряд цветущей герани в оранжерее на южной стороне особняка. Теперь он повел ее туда. В теплом, насыщенном густыми испарениями воздухе внутри стеклянного помещения стоял пряный аромат красно-оранжевых цветов.
– Вот, – показал он на растение с особенно длинными стеблями. – Возьми пальцами один из них и подержи, не сжимая, несколько секунд.
– Зачем?
– А затем, что я хочу доказать тебе, что ни трава, ни цветы, ничто другое не погибает из-за тебя, или Джима, или вашего ребенка.
Кэрол взглянула на него с недоверием, но опустилась на колени и сделала, как он велел. Билл про себя молил Бога, чтобы все обошлось и жизнь не преподнесла бы Кэрол еще один неприятный сюрприз.
Если он завянет, произойдет большая беда, мелькнуло у него в голове.
Подержав добрые полминуты стебель, Кэрол отпустила его и резко отпрянула, будто опасаясь, что цветок внезапно взорвется.
– Видишь! – воскликнул Билл с облегчением, надеясь, что оно осталось незамеченным, – яркий цветок и его стебель по-прежнему были свежими и даже не поникли. – Ты просто даешь волю воображению. Принимаешь на веру параноидные заблуждения тех безумных фанатиков.
Кэрол радостно улыбнулась и чуть не бросилась его обнимать, но сдержалась.
– Ты прав. Все это чушь собачья! – Она рассмеялась и прикрыла ладонью рот. – О! Извините, святой отец!
– Ваше наказание за это – три раза прочитать «Аве Мария» и глубокое покаяние, юная леди! – проговорил он наставительным тоном исповедника, тайно мечтая, чтобы она обняла его.
О да, уйти надо было давным-давно.
6
Брат Роберт, напряженно выпрямившись, сидел на переднем сиденье машины Мартина. Пока караван из трех машин следовал по скоростному шоссе Лонг-Айленда, он пребывал в тягостном раздумье. Мысли его беспорядочно сменяли одна другую.
В какой-то степени он был разочарован, считая само собой разумеющимся, что это ему предстояло бы повести верующих на подвиг во славу Господа, что в его руке окажется огненный меч Господень, поражающий Антихриста. Но выбор пал не на него, а на Грейс.
И все же он не обойден благодатью. Благоговейно касаясь заживающих стигматов, он благодарил Святого Духа за то, что тот отметил его столь недвусмысленным образом.
Честно признаться, он чувствовал облегчение от того, что бремя ответственности снято с его плеч. Формально, в силу его сана, он по-прежнему возглавлял Избранных, но теперь не ему одному надлежит нанести последний удар по Сатане. Это было бы тяжким бременем. Сейчас, когда он может разделить его с кем-то еще, он ощутил удивительную легкость на душе.
Каким странным будет этот Армагеддон! Какую пеструю, разношерстную армию Господню образуют эти обычные люди! А вместо огненных мечей их оружием будут хирургические инструменты!
Где величие и грандиозность великой битвы между добром и злом? Кто мог когда-нибудь вообразить, что судьба мира будет решаться в небольшом городишке, в этом тихом уголке Лонг-Айленда? Все оказалось как-то не так: обыденно, по-земному.
И тем не менее существовало чудо появления стигматов, которое рождало в нем внутреннюю убежденность: им предстоит вступить в бой с чудовищным злом. Если бы им удалось вырвать его с корнем раньше, чем оно утвердится, мир избежал бы великих страданий.
Брат Роберт жаждал сам вырвать корень зла. Но ему не дано владеть тем особым тонким ремеслом, которое необходимо для такого рода свершения. Грейс же владела им. Он утешал себя мыслью, что именно по этой причине, а не из-за сомнения в силе его веры Господь обделил его своей милостью. Не важно, кто выполнит великое предначертание, важно, чтобы оно свершилось.
И скоро это произойдет. Антихрист будет отправлен прямо в ад, а брат Роберт возвратится в свою любимую келью в монастыре в Эгюбелле.
7
Грейс положила руку на кожаный футляр с хирургическими инструментами, лежавший рядом с ней на заднем сиденье. Она продезинфицировала их прошлой ночью в автоклаве во время своей смены в Ленокс-Хилле, и теперь они были абсолютно стерильными. На коленях она держала бутыль с хлороформом, который взяла в больнице. Кроме того, она везла раствор антисептика и ампулы с антибиотиками, а также таблетки кодеина, которые собиралась дать Кэрол после завершения операции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Пора в путь.
Билл посмотрел на Кэрол, сидевшую напротив него на одеяле, и ему почудилось, будто он видит ее без сарафана, обнаженной, как в прошлую пятницу, видит ее груди с торчащими сосками, пушистый треугольник ее лобка.
Пора.
Находиться рядом с ней в таком состоянии было пыткой. Он стыдился чувства сожаления о том, что не овладел ею в пятницу. Он старался избавиться от этого чувства, убежать от него, но оно не отпускало его, мучило, тянуло за рукав сутаны.
К своему ужасу, Билл понял, что любит ее, всегда любил, но подавлял любовь ежедневной молитвой, работой и исполнением обрядов.
Если он сейчас же не сбежит отсюда...
– Пора идти, - сказал он.
Кэрол нехотя кивнула.
– Думаю, что пора. Спасибо, что побыл со мной. – Она схватила обе его руки, и ее прикосновение доставило ему против воли наслаждение. – Спасибо за весь сегодняшний уик-энд. Если бы тебя не было здесь в пятницу, я, быть может, умерла бы.
– Если бы меня здесь не было, ты, возможно... – Он замолчал, не в силах говорить об этом. – Может быть, ничего бы и не произошло.
Она отпустила его руки.
– Да, может быть.
Они встали. Кэрол взяла блюдо с сандвичами, а Билл – одеяло. Когда он отвернулся, чтобы стряхнуть его на ветру, он услышал ее испуганный возглас:
– Билл! Посмотри!
Он повернулся к ней – она показывала на пожухлую траву у своих ног.
– Что случилось?
– Трава! Как раз там, где я сидела. Она засохла, как трава на могиле Джима.
– Успокойся, Кэрол!
– Билл, что-то не в порядке. Я уверена в этом! Происходит что-то ужасное!
– Перестань, пожалуйста. Ведь весна только-только начинается. Вероятно, какая-то большая бродячая собака зимой основательно полила это место, и корни травы погибли, вот она и не зазеленела.
– Но это как раз там, где я сидела! – возразила Кэрол. – Ты видел это, когда расстилал одеяло? Видел?
Заметив отчаяние в ее глазах, он решил солгать.
– Теперь, когда ты заговорила об этом, я вспомнил: да, я видел пятно пожухлой травы.
Облегчение, отразившееся у нее на лице, стоило того, чтобы он солгал. На самом деле до сих пор он не видел здесь засохшей травы. Но, разумеется, он и не искал ее.
– Давай проделаем небольшой эксперимент, – предложил он. – Следуй за мной.
Ранее, ожидая, когда Кэрол выйдет из дому, он побродил по заднему двору и приметил ряд цветущей герани в оранжерее на южной стороне особняка. Теперь он повел ее туда. В теплом, насыщенном густыми испарениями воздухе внутри стеклянного помещения стоял пряный аромат красно-оранжевых цветов.
– Вот, – показал он на растение с особенно длинными стеблями. – Возьми пальцами один из них и подержи, не сжимая, несколько секунд.
– Зачем?
– А затем, что я хочу доказать тебе, что ни трава, ни цветы, ничто другое не погибает из-за тебя, или Джима, или вашего ребенка.
Кэрол взглянула на него с недоверием, но опустилась на колени и сделала, как он велел. Билл про себя молил Бога, чтобы все обошлось и жизнь не преподнесла бы Кэрол еще один неприятный сюрприз.
Если он завянет, произойдет большая беда, мелькнуло у него в голове.
Подержав добрые полминуты стебель, Кэрол отпустила его и резко отпрянула, будто опасаясь, что цветок внезапно взорвется.
– Видишь! – воскликнул Билл с облегчением, надеясь, что оно осталось незамеченным, – яркий цветок и его стебель по-прежнему были свежими и даже не поникли. – Ты просто даешь волю воображению. Принимаешь на веру параноидные заблуждения тех безумных фанатиков.
Кэрол радостно улыбнулась и чуть не бросилась его обнимать, но сдержалась.
– Ты прав. Все это чушь собачья! – Она рассмеялась и прикрыла ладонью рот. – О! Извините, святой отец!
– Ваше наказание за это – три раза прочитать «Аве Мария» и глубокое покаяние, юная леди! – проговорил он наставительным тоном исповедника, тайно мечтая, чтобы она обняла его.
О да, уйти надо было давным-давно.
6
Брат Роберт, напряженно выпрямившись, сидел на переднем сиденье машины Мартина. Пока караван из трех машин следовал по скоростному шоссе Лонг-Айленда, он пребывал в тягостном раздумье. Мысли его беспорядочно сменяли одна другую.
В какой-то степени он был разочарован, считая само собой разумеющимся, что это ему предстояло бы повести верующих на подвиг во славу Господа, что в его руке окажется огненный меч Господень, поражающий Антихриста. Но выбор пал не на него, а на Грейс.
И все же он не обойден благодатью. Благоговейно касаясь заживающих стигматов, он благодарил Святого Духа за то, что тот отметил его столь недвусмысленным образом.
Честно признаться, он чувствовал облегчение от того, что бремя ответственности снято с его плеч. Формально, в силу его сана, он по-прежнему возглавлял Избранных, но теперь не ему одному надлежит нанести последний удар по Сатане. Это было бы тяжким бременем. Сейчас, когда он может разделить его с кем-то еще, он ощутил удивительную легкость на душе.
Каким странным будет этот Армагеддон! Какую пеструю, разношерстную армию Господню образуют эти обычные люди! А вместо огненных мечей их оружием будут хирургические инструменты!
Где величие и грандиозность великой битвы между добром и злом? Кто мог когда-нибудь вообразить, что судьба мира будет решаться в небольшом городишке, в этом тихом уголке Лонг-Айленда? Все оказалось как-то не так: обыденно, по-земному.
И тем не менее существовало чудо появления стигматов, которое рождало в нем внутреннюю убежденность: им предстоит вступить в бой с чудовищным злом. Если бы им удалось вырвать его с корнем раньше, чем оно утвердится, мир избежал бы великих страданий.
Брат Роберт жаждал сам вырвать корень зла. Но ему не дано владеть тем особым тонким ремеслом, которое необходимо для такого рода свершения. Грейс же владела им. Он утешал себя мыслью, что именно по этой причине, а не из-за сомнения в силе его веры Господь обделил его своей милостью. Не важно, кто выполнит великое предначертание, важно, чтобы оно свершилось.
И скоро это произойдет. Антихрист будет отправлен прямо в ад, а брат Роберт возвратится в свою любимую келью в монастыре в Эгюбелле.
7
Грейс положила руку на кожаный футляр с хирургическими инструментами, лежавший рядом с ней на заднем сиденье. Она продезинфицировала их прошлой ночью в автоклаве во время своей смены в Ленокс-Хилле, и теперь они были абсолютно стерильными. На коленях она держала бутыль с хлороформом, который взяла в больнице. Кроме того, она везла раствор антисептика и ампулы с антибиотиками, а также таблетки кодеина, которые собиралась дать Кэрол после завершения операции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92