– Все в порядке, отец, – торопливо сказал Гарет, подходя к нему, когда Король, увидев Моркелеба, поднял оружие и начал наступать.
– Подумать только, это же дракон Злого Хребта!
– – Все в порядке, – повторил Гарет, хватая его за руку. – Его победили. Он здесь как… как пленник.
Моркелеб открыл рот и зашипел, но если он и сказал что-то, Дженни этого не различила, и не подала Гарету никаких знаков.
– Он дракон. – Король нахмурился, словно чего-то здесь он не мог уразуметь. К нему торопливо подошли слуги и ординарцы, тактично беря его под руки. – Драконов нужно убивать. Это долг Короля…
– Нет, – сказал Гарет. – Лорд Аверсин – ты помнишь лорда Аверсина? – и леди Дженни захватили этого дракона в плен. Я спою тебе об этом песню сегодня вечером или…или завтра. – Он повернулся к Джону, нахмурившись, когда увидел ожоги и волдыри обожженного кислотой тела. – Что случилось? – Он посмотрел также и на Моркелеба, словно зная, что только самая крайняя необходимость привела бы их в лагерь.
– Роклис – предательница. – Джон сунул одну руку за портупею, а второй почесал длинный нос. – И это хорошая новость.
Гарет слушал рассказ Джона без комментариев, хотя когда Джон говорил о Шхерах Света, глаза Регента засверкали от восторга и страстного желания туда попасть. Тихо сидя между Джоном и рыжеволосым Поликарпом, правителем Халната и доктором естественной философии – и одетая в слишком яркое и слишком длинное платье, которое одолжила одна из офицерских жен – Дженни поняла, что только часть Гаретовой одержимости рассказами о древних Драконьих Погибелях возникла из тоски неуклюжего мальчишки по героизму и мужественным деяниям с оружием в руках. Что Гарет любил, так это рассказы о драконах.
Как и Джон, осознала она, полюбил драконов, когда стал понимать их лучше.
– Она всегда смотрела на тебя свысока, ты же знаешь, – сказал Поликарп Гарету. – Мы с ней говорили два-три раза, когда она командовала войсками, осаждавшими Халнат. Когда она узнала, что твой отец … заболел, – он бросил взгляд на высокого мужчину, сидевшего в кресле на почетном месте в центре стола, – ее первой реакцией был ужас, что королевством будешь править ты.
– Я не болен. – Король Уриен, который слушал Джоново повествование с серьезным удивлением ребенка, слегка откинулся на спинку кресла, нахмурившись. Его волосы, которые были раньше цвета спелого ячменя, сейчас стали почти белыми и росли так редко, клочками, что их стригли коротко. Выходя, чтобы сразить дракона, он надел гладкий парик.
В отличие от всех остальных, подумала Дженни, он выглядит крепким, у него цветущий вид человека, который хорошо ест и проводит часть дня на улице. С каждым разом, когда Дженни его видела после смерти чародейки Зиерн, что высосала из него столько жизни и души, старый Король, казалось, понемногу оживал, понемногу воспринимал свое окружение, хотя он все еще по-детски восхищался каждым цветком, пуговицей и механизмом, словно никогда не видел их раньше.
И обескураживала мысль, что Роклис, возможно, была права: если Уриена разлучить с сыном, его легко можно было бы уговорить забыть его и назначить любого – Роклис, Принца Импертенга, Джона или даже Адрика – Регентом вместо молодого человека.
Король продолжил: – Меня всего лишь тянет вздремнуть, но ведь я могу быть Королем, даже если меня тянет вздремнуть, не так ли? – Он беспокойно повернулся к сыну, который улыбнулся и накрыл ладонью его большие загорелые пальцы.
– Самым лучшим, отец.
– Как же она могла так поступить. – Уриен снова повернулся к Поликарпу.
– Никогда бы о ней такого не подумал. Она всегда была таким хорошим воином, таким хорошим бойцом. Помню, когда ей исполнилось тринадцать, я подарил ей доспехи. Ты попросил книги. – Он рассматривал Гарета с легим смущением, хотя и без всякой враждебности в голосе.
По внезапному румянцу, что пополз по тонкой коже Гарета после слов отца, Дженни предположила, что у его отца нашлось что сказать о тех мальчиках, которые просят книги, а не доспехи.
– Но почему же она нас не любит? – сказал Уриен.
– Она нас не любит, потому что не может поступать как ей хочется, – сказал Джон , криво улыбнувшись, и Король кивнул, поняв это.
– Ну, это потому, что она не вышла замуж за того парня-купца. Но все к лучшему, конечно.
Снаружи, с равнины, к темным стенам палатки доносился лай лагерных собак и карканье грачей с навозной кучи. Дженни подумала, что других шумов очень мало. Дженни. Ни ударов оружия, ни выкрикивания команд. Моркелеб, зловеще залегший в центре плац-парада, блистал великолепием в тишине и, казалось, притуплял любой звук.
Что поймут из всего этого шпионы и разведчики горцев – или Принца Импертенга, если уж на то пошло?
– Она мне сказала, – тихо произнес Гарет, – что ей не понравилась мысль о моем регентстве, но ей хочется думать, что она не права. После этого она всегда относилась ко мне с уважением.
И может быть уже тогда, подумала Дженни, Роклис начала подумывать о захвате трона.
– Она полдюжины раз выступала в совете против того, чтобы феодам и свободным городам позволяли оставлять собственные парламенты и сохранять древние законы, – продолжил юный Регент. – Она говорила, что это глупо и неэффективно. Но что я мог сделать? Принцы и таны признают меня Королем отчасти и потому, что им позволяют иметь собственные законы, жить так, как завещали им предки. Король не может сказать своим подданным – своим преданным подданным – что он лучше знает, как им жить, чем их предки.
– Очевидно, – сухо сказал Джон, – она думала, что ты можешь.
– Что касается Карадока, – сказал Поликарп, вертя длинными пальцами перо, – я его помню. Он появился около пяти лет назад с дюжиной переписчиков и предложил мне их услуги в восстановлении и замене некоторых древнейших рукописей в библиотеке, если я дам ему позволение сделать копии и для себя. Я всегда думал, что он слишком удачлив в торговле, чтобы быть по-настоящему честным.
Он незаметно взглянул на Короля, но Его Величество был погружен в созерцание золотого узора по краю блюда, на котором лежали сыры, сладости и экзотические лакомства.
Джон хмыкнул: – Теперь мы знаем, откуда ветер дует и с чего это ему так подфартило.
– Более того, – сказал Гарет. – За последние два года здесь было достаточно…ну, скажем так… несчастных случаев…с кораблями на островах, так что в совете было выдвинуто предложение вновь ввести в действие закон против волшебников, владеющих собственностью или занимающих должности. Только никто не знал, что это за волшебник. – Он сконфуженно глянул на Дженни и торопливо продолжил, – Расскажи нам о драконоборческой машине.
Джон сделал ему одолжение, изложив все коротко и по делу – когда возникала нужда, он это мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Подумать только, это же дракон Злого Хребта!
– – Все в порядке, – повторил Гарет, хватая его за руку. – Его победили. Он здесь как… как пленник.
Моркелеб открыл рот и зашипел, но если он и сказал что-то, Дженни этого не различила, и не подала Гарету никаких знаков.
– Он дракон. – Король нахмурился, словно чего-то здесь он не мог уразуметь. К нему торопливо подошли слуги и ординарцы, тактично беря его под руки. – Драконов нужно убивать. Это долг Короля…
– Нет, – сказал Гарет. – Лорд Аверсин – ты помнишь лорда Аверсина? – и леди Дженни захватили этого дракона в плен. Я спою тебе об этом песню сегодня вечером или…или завтра. – Он повернулся к Джону, нахмурившись, когда увидел ожоги и волдыри обожженного кислотой тела. – Что случилось? – Он посмотрел также и на Моркелеба, словно зная, что только самая крайняя необходимость привела бы их в лагерь.
– Роклис – предательница. – Джон сунул одну руку за портупею, а второй почесал длинный нос. – И это хорошая новость.
Гарет слушал рассказ Джона без комментариев, хотя когда Джон говорил о Шхерах Света, глаза Регента засверкали от восторга и страстного желания туда попасть. Тихо сидя между Джоном и рыжеволосым Поликарпом, правителем Халната и доктором естественной философии – и одетая в слишком яркое и слишком длинное платье, которое одолжила одна из офицерских жен – Дженни поняла, что только часть Гаретовой одержимости рассказами о древних Драконьих Погибелях возникла из тоски неуклюжего мальчишки по героизму и мужественным деяниям с оружием в руках. Что Гарет любил, так это рассказы о драконах.
Как и Джон, осознала она, полюбил драконов, когда стал понимать их лучше.
– Она всегда смотрела на тебя свысока, ты же знаешь, – сказал Поликарп Гарету. – Мы с ней говорили два-три раза, когда она командовала войсками, осаждавшими Халнат. Когда она узнала, что твой отец … заболел, – он бросил взгляд на высокого мужчину, сидевшего в кресле на почетном месте в центре стола, – ее первой реакцией был ужас, что королевством будешь править ты.
– Я не болен. – Король Уриен, который слушал Джоново повествование с серьезным удивлением ребенка, слегка откинулся на спинку кресла, нахмурившись. Его волосы, которые были раньше цвета спелого ячменя, сейчас стали почти белыми и росли так редко, клочками, что их стригли коротко. Выходя, чтобы сразить дракона, он надел гладкий парик.
В отличие от всех остальных, подумала Дженни, он выглядит крепким, у него цветущий вид человека, который хорошо ест и проводит часть дня на улице. С каждым разом, когда Дженни его видела после смерти чародейки Зиерн, что высосала из него столько жизни и души, старый Король, казалось, понемногу оживал, понемногу воспринимал свое окружение, хотя он все еще по-детски восхищался каждым цветком, пуговицей и механизмом, словно никогда не видел их раньше.
И обескураживала мысль, что Роклис, возможно, была права: если Уриена разлучить с сыном, его легко можно было бы уговорить забыть его и назначить любого – Роклис, Принца Импертенга, Джона или даже Адрика – Регентом вместо молодого человека.
Король продолжил: – Меня всего лишь тянет вздремнуть, но ведь я могу быть Королем, даже если меня тянет вздремнуть, не так ли? – Он беспокойно повернулся к сыну, который улыбнулся и накрыл ладонью его большие загорелые пальцы.
– Самым лучшим, отец.
– Как же она могла так поступить. – Уриен снова повернулся к Поликарпу.
– Никогда бы о ней такого не подумал. Она всегда была таким хорошим воином, таким хорошим бойцом. Помню, когда ей исполнилось тринадцать, я подарил ей доспехи. Ты попросил книги. – Он рассматривал Гарета с легим смущением, хотя и без всякой враждебности в голосе.
По внезапному румянцу, что пополз по тонкой коже Гарета после слов отца, Дженни предположила, что у его отца нашлось что сказать о тех мальчиках, которые просят книги, а не доспехи.
– Но почему же она нас не любит? – сказал Уриен.
– Она нас не любит, потому что не может поступать как ей хочется, – сказал Джон , криво улыбнувшись, и Король кивнул, поняв это.
– Ну, это потому, что она не вышла замуж за того парня-купца. Но все к лучшему, конечно.
Снаружи, с равнины, к темным стенам палатки доносился лай лагерных собак и карканье грачей с навозной кучи. Дженни подумала, что других шумов очень мало. Дженни. Ни ударов оружия, ни выкрикивания команд. Моркелеб, зловеще залегший в центре плац-парада, блистал великолепием в тишине и, казалось, притуплял любой звук.
Что поймут из всего этого шпионы и разведчики горцев – или Принца Импертенга, если уж на то пошло?
– Она мне сказала, – тихо произнес Гарет, – что ей не понравилась мысль о моем регентстве, но ей хочется думать, что она не права. После этого она всегда относилась ко мне с уважением.
И может быть уже тогда, подумала Дженни, Роклис начала подумывать о захвате трона.
– Она полдюжины раз выступала в совете против того, чтобы феодам и свободным городам позволяли оставлять собственные парламенты и сохранять древние законы, – продолжил юный Регент. – Она говорила, что это глупо и неэффективно. Но что я мог сделать? Принцы и таны признают меня Королем отчасти и потому, что им позволяют иметь собственные законы, жить так, как завещали им предки. Король не может сказать своим подданным – своим преданным подданным – что он лучше знает, как им жить, чем их предки.
– Очевидно, – сухо сказал Джон, – она думала, что ты можешь.
– Что касается Карадока, – сказал Поликарп, вертя длинными пальцами перо, – я его помню. Он появился около пяти лет назад с дюжиной переписчиков и предложил мне их услуги в восстановлении и замене некоторых древнейших рукописей в библиотеке, если я дам ему позволение сделать копии и для себя. Я всегда думал, что он слишком удачлив в торговле, чтобы быть по-настоящему честным.
Он незаметно взглянул на Короля, но Его Величество был погружен в созерцание золотого узора по краю блюда, на котором лежали сыры, сладости и экзотические лакомства.
Джон хмыкнул: – Теперь мы знаем, откуда ветер дует и с чего это ему так подфартило.
– Более того, – сказал Гарет. – За последние два года здесь было достаточно…ну, скажем так… несчастных случаев…с кораблями на островах, так что в совете было выдвинуто предложение вновь ввести в действие закон против волшебников, владеющих собственностью или занимающих должности. Только никто не знал, что это за волшебник. – Он сконфуженно глянул на Дженни и торопливо продолжил, – Расскажи нам о драконоборческой машине.
Джон сделал ему одолжение, изложив все коротко и по делу – когда возникала нужда, он это мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93