Густав прыгнул вперед, перевернул юношу лицом вниз и прижал его спину коленом. Выхватив из-за пояса кинжал, он прижал его острейшее лезвие к венам на шее Казимира.
– Ну что же, вервольф, это твой последний шанс превратиться. Стальной клинок не повредит тебе в волчьем обличий, но в облике человека он тебя прикончит. Превращайся или умри!
Казимир беспомощно барахтался на полу. Он едва мог вздохнуть. Костлявое колено жреца с силой вдавливалось в его избитую спину. Бросив взгляд на Ториса, Казимир увидел, что друг его снова забился в угол.
– Я не могу… – прохрипел юноша. – Я больше не могу превращаться…
– Я перережу тебе глотку, как ты перерезал ее отцу, а потом мы поглядим как скоро ты вылечишься! – с яростью выкрикнул Густав.
– Так сделай это! – сквозь стиснутые зубы проговорил Казимир. – Убей меня!
По лицу старика потекли струйки пота. Он внимательно вглядывался в Казимира, но не заметил ни малейшего признака возвращающегося зверя. Насчитав двадцать ударов сердца, Густав отнял клинок от шеи Казимира.
– Ты исцелен, – прошептал он и поднялся, протягивая руку юноше, которого он только что безжалостно бил кулаком. – Ты прошел все испытания, Казимир.
Засунув кинжал за пояс, он помолчал и добавил негромко:
– Милил вернулся в свой храм, и ты – его первое чудо.
Казимир стоял, слегка покачиваясь. То-рис подошел к нему и поддержал его за руку, хотя сам едва стоял на ногах.
– Прошу вас, мастер Густав, снимите с него эти цепи.
Кивнув, жрец снял с крюка на стене ключи и отомкнул замки кандалов. Потирая раны на запястьях, одетый в лохмотья Мейстерзингер холодно смерил жреца взглядом.
– Прости, что мне пришлось избить тебя, – сказал Густав, освобождая от цепей ноги Казимира. – Мне нужно было быть уверенным, что ты исцелился…
Последние звенья цепи упали на каменный пол. Старик поднялся, с трудом выпрямляя согнутую спину. Его усталые глаза задержались на лице Казимира достаточно долго, чтобы заметить на нем выражение злобы.
Хрясъ!
Кулак Казимира попал ему в лицо. Жрец отшатнулся и упал на пол. Там он остался лежать, дрожа и даже не пытаясь подняться. С его губ не сорвалось ни единого звука.
Казимир бесстрастно смотрел на него.
– Я принимаю твои извинения, – сказал он. – Попробуй только еще раз прикоснуться ко мне, и твоя голова украсит стену моей усадьбы.
Он переступил через цепи и, вынув из скрюченных пальцев Густава ключи, подошел к двери.
Ключ лязгнул в замке, и тяжелая дверь со скрипом отворилась. Двое юношей молча вышли из комнаты. На пороге Торис задержался, с состраданием взглянув на скорчившегося на полу священника. Через мгновение он тоже исчез.
Густав долго лежал в тихой и темной комнате, прижимаясь к холодному полу. Сырой холод древнего камня успокаивал его раны. Он не двигался, не чувствуя ни рук, ни ног. Даже дыхание давалось ему с трудом, так как шея его странно скривилась, а голова была повернута под неестественным углом.
Затем снова раздался чистый и высокий звук, напоминающий звук трубы
Прислушиваясь к этой пронзительной ноге, Густав забыл о боли, и даже дыхание давалось ему без труда. Звук становился глубже и богаче, и по наполовину парализованному лицу жреца скатилась одинокая слеза. Потом его широко раскрытые глаза остекленели. Густав в последний раз вздохнул и затих.
– Я так и знал что это не поможет, – пробормотал Казимир, натягивая на плечи новую тунику. Его взгляд был устремлен на собственное отражение в высоком зеркале гардероба, стоявшего в спальне Мейстерзингера Поднеся подсвечник к самому зеркалу, Казимир слегка прикоснулся к небольшим синякам, оставшимся на лице.
– Торис сказал, что вы встречались с Густавом сегодня ночью, – сказала входя в комнату Юлианна. – По его словам, все кончилось хорошо.
Казимир невольно вздрогнул и спрятал лицо в тень.
– Да… наверное, – сказал он, поворачиваясь к девушке.
Юлианна была в праздничном платье из пестрой ткани, которую носят цыганки. На плечи ее был наброшен платок.
– Сегодня чудесная ночь. Дует прохладный ветер, а на небе сияет полная луна. Ты не хочешь пойти прогуляться?
Казимир поставил подсвечник на пол и подошел к ней.
– Я хотел бы, но… – он прикусил губу. – Я не могу. Сегодня не могу.
Он попытался проскользнуть мимо нее к двери, но Юлианна остановила его, схвативши за рукав.
– Что случилось, Казимир? Мне кажется ты… боишься чего-то.
Казимир отвернулся, пряча свою разбитую щеку. Юлианна протянула руку и заставила его повернуться.
– Доверься мне, Казимир!.
Молодой человек заглянул в ее глубокие зеленые глаза. Челюсти его словно свело судорогой, и он почувствовал что задыхается. Неожиданно он притянул Юлианну к себе и заключил ее в объятия, почувствовав вдруг, каким изящным и хрупким было это теплое тело. Зарывшись лицом в ее волосы, он вдохнул аромат ее волос.
Неожиданно он почувствовал, как на концах его пальцев появляются острые когти. Быстро отступив назад, он схватил свой плащ и вышел в коридор.
– Значит ты… отменил свою другую встречу? – спросил Геркон Люкас, и его зубы сверкнули в лунном свете.
Казимир понюхал воздух, пахнущий хвоей и смолой, и засунул руки в карманы своего теплого плаща.
– Да, встреча не состоялась. Он устало посмотрел на залитые лунным светом вершины высоких деревьев. Бард тоже принюхался:
– Тебя ранили. Кто?
Казимир вынул руки из карманов и продемонстрировал свои истерзанные запястья.
– Откуда ты знаешь?
– О, у меня много самых разных способностей, Казимир, – сказал Люкас и усмехнулся. – Ты случайно не сам себе нанес эти раны?
– Нет, – покачал головой Казимир и переступил с ноги на ногу. Под ногами мягко пружинили опавшие сосновые иглы.
– Кое-какие неприятности… в храме.
– Ах, да… храм, – Люкас вздохнул с насмешливым сочувствием. – Этот сварливый старый священник обожает причинять неприятности.
– Но сегодня я наставил его на истинный путь, – заметил Казимир небрежно.
Снимая с головы свою широкополую шляпу, бард пошевелил усами и прищелкнул языком.
– Теперь, я думаю, он уже не будет тебе мешать.
Казимир тяжело вздохнул и, снова засовывая в карманы забинтованные руки, – сказал:
– Я пришел сюда не для болтовни, Люкас. Ты обещал дать мне еще один урок.
Люкас рассмеялся:
– Две недели назад тебе было плевать на мои уроки. Почему ты передумал?
– Выживание, – ответил Казимир, осторожно ощупывая щеку. Люкас кивнул:
– Тогда приступим. Звери бегают на четырех ногах, в то время как человек предпочитает пользоваться двумя. Таким образом сердце человека располагается
Выше его желудка, а разум – выше сердца. Но для зверя мозг, сердце и желудок одинаково важны.
Казимир покачал головой:
– Ты говоришь загадками, учитель.
– Да, это загадка, – ответил Люкас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Ну что же, вервольф, это твой последний шанс превратиться. Стальной клинок не повредит тебе в волчьем обличий, но в облике человека он тебя прикончит. Превращайся или умри!
Казимир беспомощно барахтался на полу. Он едва мог вздохнуть. Костлявое колено жреца с силой вдавливалось в его избитую спину. Бросив взгляд на Ториса, Казимир увидел, что друг его снова забился в угол.
– Я не могу… – прохрипел юноша. – Я больше не могу превращаться…
– Я перережу тебе глотку, как ты перерезал ее отцу, а потом мы поглядим как скоро ты вылечишься! – с яростью выкрикнул Густав.
– Так сделай это! – сквозь стиснутые зубы проговорил Казимир. – Убей меня!
По лицу старика потекли струйки пота. Он внимательно вглядывался в Казимира, но не заметил ни малейшего признака возвращающегося зверя. Насчитав двадцать ударов сердца, Густав отнял клинок от шеи Казимира.
– Ты исцелен, – прошептал он и поднялся, протягивая руку юноше, которого он только что безжалостно бил кулаком. – Ты прошел все испытания, Казимир.
Засунув кинжал за пояс, он помолчал и добавил негромко:
– Милил вернулся в свой храм, и ты – его первое чудо.
Казимир стоял, слегка покачиваясь. То-рис подошел к нему и поддержал его за руку, хотя сам едва стоял на ногах.
– Прошу вас, мастер Густав, снимите с него эти цепи.
Кивнув, жрец снял с крюка на стене ключи и отомкнул замки кандалов. Потирая раны на запястьях, одетый в лохмотья Мейстерзингер холодно смерил жреца взглядом.
– Прости, что мне пришлось избить тебя, – сказал Густав, освобождая от цепей ноги Казимира. – Мне нужно было быть уверенным, что ты исцелился…
Последние звенья цепи упали на каменный пол. Старик поднялся, с трудом выпрямляя согнутую спину. Его усталые глаза задержались на лице Казимира достаточно долго, чтобы заметить на нем выражение злобы.
Хрясъ!
Кулак Казимира попал ему в лицо. Жрец отшатнулся и упал на пол. Там он остался лежать, дрожа и даже не пытаясь подняться. С его губ не сорвалось ни единого звука.
Казимир бесстрастно смотрел на него.
– Я принимаю твои извинения, – сказал он. – Попробуй только еще раз прикоснуться ко мне, и твоя голова украсит стену моей усадьбы.
Он переступил через цепи и, вынув из скрюченных пальцев Густава ключи, подошел к двери.
Ключ лязгнул в замке, и тяжелая дверь со скрипом отворилась. Двое юношей молча вышли из комнаты. На пороге Торис задержался, с состраданием взглянув на скорчившегося на полу священника. Через мгновение он тоже исчез.
Густав долго лежал в тихой и темной комнате, прижимаясь к холодному полу. Сырой холод древнего камня успокаивал его раны. Он не двигался, не чувствуя ни рук, ни ног. Даже дыхание давалось ему с трудом, так как шея его странно скривилась, а голова была повернута под неестественным углом.
Затем снова раздался чистый и высокий звук, напоминающий звук трубы
Прислушиваясь к этой пронзительной ноге, Густав забыл о боли, и даже дыхание давалось ему без труда. Звук становился глубже и богаче, и по наполовину парализованному лицу жреца скатилась одинокая слеза. Потом его широко раскрытые глаза остекленели. Густав в последний раз вздохнул и затих.
– Я так и знал что это не поможет, – пробормотал Казимир, натягивая на плечи новую тунику. Его взгляд был устремлен на собственное отражение в высоком зеркале гардероба, стоявшего в спальне Мейстерзингера Поднеся подсвечник к самому зеркалу, Казимир слегка прикоснулся к небольшим синякам, оставшимся на лице.
– Торис сказал, что вы встречались с Густавом сегодня ночью, – сказала входя в комнату Юлианна. – По его словам, все кончилось хорошо.
Казимир невольно вздрогнул и спрятал лицо в тень.
– Да… наверное, – сказал он, поворачиваясь к девушке.
Юлианна была в праздничном платье из пестрой ткани, которую носят цыганки. На плечи ее был наброшен платок.
– Сегодня чудесная ночь. Дует прохладный ветер, а на небе сияет полная луна. Ты не хочешь пойти прогуляться?
Казимир поставил подсвечник на пол и подошел к ней.
– Я хотел бы, но… – он прикусил губу. – Я не могу. Сегодня не могу.
Он попытался проскользнуть мимо нее к двери, но Юлианна остановила его, схвативши за рукав.
– Что случилось, Казимир? Мне кажется ты… боишься чего-то.
Казимир отвернулся, пряча свою разбитую щеку. Юлианна протянула руку и заставила его повернуться.
– Доверься мне, Казимир!.
Молодой человек заглянул в ее глубокие зеленые глаза. Челюсти его словно свело судорогой, и он почувствовал что задыхается. Неожиданно он притянул Юлианну к себе и заключил ее в объятия, почувствовав вдруг, каким изящным и хрупким было это теплое тело. Зарывшись лицом в ее волосы, он вдохнул аромат ее волос.
Неожиданно он почувствовал, как на концах его пальцев появляются острые когти. Быстро отступив назад, он схватил свой плащ и вышел в коридор.
– Значит ты… отменил свою другую встречу? – спросил Геркон Люкас, и его зубы сверкнули в лунном свете.
Казимир понюхал воздух, пахнущий хвоей и смолой, и засунул руки в карманы своего теплого плаща.
– Да, встреча не состоялась. Он устало посмотрел на залитые лунным светом вершины высоких деревьев. Бард тоже принюхался:
– Тебя ранили. Кто?
Казимир вынул руки из карманов и продемонстрировал свои истерзанные запястья.
– Откуда ты знаешь?
– О, у меня много самых разных способностей, Казимир, – сказал Люкас и усмехнулся. – Ты случайно не сам себе нанес эти раны?
– Нет, – покачал головой Казимир и переступил с ноги на ногу. Под ногами мягко пружинили опавшие сосновые иглы.
– Кое-какие неприятности… в храме.
– Ах, да… храм, – Люкас вздохнул с насмешливым сочувствием. – Этот сварливый старый священник обожает причинять неприятности.
– Но сегодня я наставил его на истинный путь, – заметил Казимир небрежно.
Снимая с головы свою широкополую шляпу, бард пошевелил усами и прищелкнул языком.
– Теперь, я думаю, он уже не будет тебе мешать.
Казимир тяжело вздохнул и, снова засовывая в карманы забинтованные руки, – сказал:
– Я пришел сюда не для болтовни, Люкас. Ты обещал дать мне еще один урок.
Люкас рассмеялся:
– Две недели назад тебе было плевать на мои уроки. Почему ты передумал?
– Выживание, – ответил Казимир, осторожно ощупывая щеку. Люкас кивнул:
– Тогда приступим. Звери бегают на четырех ногах, в то время как человек предпочитает пользоваться двумя. Таким образом сердце человека располагается
Выше его желудка, а разум – выше сердца. Но для зверя мозг, сердце и желудок одинаково важны.
Казимир покачал головой:
– Ты говоришь загадками, учитель.
– Да, это загадка, – ответил Люкас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95